Гай Смит - Лагерь

Малиман положил пистолет обратно в карман и подошел к убитым. Смит и Долман лежали в каком-то зловещем объятии, раскинув руки и ноги, как будто даже в смерти они цеплялись друг за Друга. Носком замшевой туфли Малиман разъединил их. Сначала он утащил молодого, идя по кровавому следу, ведущему за алтарь.

Он посмотрел на трупы в алькове, добавил к ним третий, пошел за четвертым. Похоже на морг, на крематорий. Эти чокнутые отдыхающие облегчили его задачу.

Он остановился, оглядел дело рук своих; куча тел, пирамида погребального костра, ждущая огня. Долман не составлял для него труда, он мог бы взять его и раньше, просто выжидал время, и это окупилось. Уже давно полиция пыталась задержать Джона Смита, теперь же он просто исчезнет со сцены.

Малиман чиркнул спичкой, поднес ее к газете, наслаждаясь этим моментом, последним штрихом, который всегда доставляет такое удовольствие настоящему профессионалу. Он повернулся и пошел к двери. Он уже думал о Биби. Утром он пойдет на встречу с Командиром, сообщит, что задания все выполнены. Будет новое задание, в них нет недостатка.

Выйдя из церкви, он услышал вопли и крики; огненный взрыв первой зажигательной бомбы осветил ночное небо. Малиман отпрянул в темноту, почувствовал, как горячая кровь побежала по жилам. Ноздри его раздувались; машина смерти набирала полную скорость, кончился мимолетный период самоудовлетворения. Это будет ночь из ночей, произойдет нечто такое, чего он не видел со времен Анголы.

Затем темнота поглотила Малимана, направившегося к центру событий.

Энн Стэкхауз отшатнулась, увидев лицо Джеффа Биби. Выражение его лица напутало ее больше, чем само присутствие за дверью шале Мортона. Куда только подевались добродушие и сердечность, на смену им пришли жестокость и гнев. Губы твердо сжаты, глаза прищурены и горят от обиды, которая разожгла в нем ненависть.

— Джефф! — это невозможно, откуда он знал, где ее искать. Не здесь, не сейчас!

— Я — обманутый идиот, — он держал ногой дверь, медленно толкая ее коленом вовнутрь, — быть дважды обманутым за две недели, не так-то легко! Довесок, вторая скрипка, прихлебатель — на случай, когда любовники в ссоре!

— Ты не понимаешь! — она видела, что он не понимал, он никогда не поймет, не стоит пытаться ему объяснить. — Я не могу все объяснить…

— Да уж конечно, — он протиснулся в щель, она отпустила дверь, которая с шумом стукнулась о стену. — У меня есть экземпляр этого сценария. У тебя с боссом не клеится, но упускать его жалко, слишком лакомый кусочек. Но тебе надо и того, и другого, так что про запас тебе нужен любовник помоложе. Но все это рухнуло!

— Как ты меня нашел? — хотя это уже неважно, потому что он нашел.

— Элементарно, мой дорогой Ватсон, — насмешливо произнес он, закрыв ногой дверь. — Тебя не было у себя, так что ты должна быть с боссом, а где же еще можно найти босса, как не в роскошном шале для сотрудников лагеря? Их всего шесть штук, надо было проверить каждый, но мне не понадобилось этого, потому что свет горел только здесь. Удовлетворена?

— Мне бы хотелось объяснить все, — она побледнела и дрожала, поглядывая на двери смежных комнат. — Думаю, мне лучше все рассказать тебе, теперь это уже не имеет значения.

— Совершенно верно! Никакого! — он открыл дверной замок, — как я уже сказал, сценарий мне ясен. Не пытайся из меня сделать еще большего идиота, не ври!

— Нет, Джефф, прошу тебя! — она попыталась остановить его, но он ее оттолкнул. Его разъяренная фигура вырисовывалась на фоне освещенного дверного проема.

И вдруг из спальни раздался крик, отчаянная мольба, произнесенная скрипучим голосом:

— Энн, ты идешь ко мне в постель? Я тебя жду.

— Иди и получи свое! — пробормотал Джефф Биби и вышел, шатаясь, из шале, сгорбленный и сломленный.

И в этот же момент в самом центре лагеря раздалось несколько приглушенных взрывов.

— Когда я скажу «бери пушку», приятель, то бери ее! Или мотай отсюда!

Стрелок с вызовом и усмешкой смотрел на группу юнцов с бритыми головами; но по его пронзительным глазам было видно, что он признает свое поражение. Бесстрашный до конца, наслаждающийся последней пробой сил. — Бери пушку!

Его рука потянулась к кобуре пистолета, вытащила его, выбрала одного из парней, стоящего прямо перед ним. Но как раз в тот момент, когда поднималось дуло пистолета, послышался звон разбитого стекла. Фигура стрелка мгновенно превратилась в столб пламени. Его упрямое лицо расплавилось, так и не утратив выражения ненависти. Это было неприятное поражение в огне ада, потому что в самую последнюю минуту успела зажечься надпись «ПРОМАХ».

Крики, все в панике разом бросились к пожарному выходу в дальнем конце галереи. Детей сбивали с ног, наступили на них, толпа рвалась к спасительной двери, но прежде чем они успели открыть ее стальной засов, что-то задрожало за ней, и столб огня взметнулся до самого потолка. Пламя бушевало, жаждало человеческой плоти, пожирало провода, лежащие на полу за рядами игральных автоматов. Шум пожара поглотил крики ужаса.

Почти одновременно с вызовом Стрелка, который тот бросил своим противникам, жокей бинго в зале напротив выкрикнул число 13. «Тринадцать, для некоторых несчастливое». Стеклянная дверь распахнулась, и его рука взялась было за рычаг, чтобы зажечь для опоздавших надпись «ИДЕТ ИГРА», когда зажигательная бомба попала ему на помост. Его подбросило кверху, словно чучело Гая Фокса, в порванной одежде которого был спрятан фейерверк. Огненный спектакль, обжигающий, обугливающий, люди кричат, шевеля горящими губами. Звон разбитого стекла, и по продолговатому залу покатился огненный шар, сметая по пути своих жертв огненной волной. На улице раздавался топот бегущих ног, в открытые двери влетали горящие бутылки.

В гараже взорвались бензоколонки, оранжевые кометы взвились в небо, образовался удушающий дым. И из этой черноты появилась группа нападающих, их передовой отряд, средоточие ненависти и смерти. Группами по двенадцать человек они одновременно вышли со всех сторон, побежали быстро и бесшумно, их смертельное оружие наугад выбирало жертвы. Они сбивали с ног людей, оказавшихся на пути; шарикоподшипник попал в ребенка, и когда его кричащая мать склонилась над ним, стрела пробила ей череп и застряла в спине.

Галерея игровых автоматов была объята пламенем, люди, оставшиеся там, тщетно звали на помощь. Среди бритоголовых вдруг оказался ослепший человек, и вращающаяся велосипедная цепь повалила его, а огромного размера ботинки размозжили его череп, превратив его в кровавое месиво.

Через открытые дорожные заграждения проезжали автомобили, украденные со стоянки, они набрали скорость. Толпы отдыхающих разбежались, но с помощью ножей и цепей бритоголовые снова загоняли их на дорогу; сбивали с ног, топтали; извивающиеся от боли люди оказывались совершенно беспомощными перед бесчинствующими молодчиками. Даже все вопли и шум пожара не могли заглушить их боевой клич, подхваченный со всех сторон: