Гай Смит - Остров

Она много думала об этом и решила, что сначала ей надо доказать свою верность. Если она поможет ему убить мать и сестер, он, конечно, покажет ей свое обличье. Так это можно было объяснить. И он, по словам Зока, знал кое-что о магии.

И вот Идис вновь пришла поговорить с незнакомцем. Если он все еще в пещере. Он был там.

— Что ж, посмотрим, готова ли ты все еще помочь мне, — казалось, что он сидит на плоском камне в самом дальнем конце пещеры, и хотя до сумерек оставался час или больше, тени скрывали все, кроме проницательных, жгучих глаз. Она подумала, что он делал во время прилива, когда вода заполнила пещеру; наверно, там был секретный выход наверх, может быть, в скале есть еще пещеры.

— Скажи мне, что я должна делать, Хозяин, — она чувствовала себя уверенной, стоя у самого входа, как молоденькая актриса на освещенной сцене, которая не видит публику, сидящую в темноте зала.

— Как поживают остальные? — его голос стал внезапно резким, и ее напугал этот прямой вопрос. — Они голодают, или Зок все еще таскает им еду?

— Он жалуется, что кроликов больше нет, а птицы научились не попадать в его ловушки, — ответила она. Но моя мать обнаружила, что можно есть водоросли, и они собирают их на скалах и варят. Это ужасная еда — я ее ненавижу, но они живут благодаря этому. Они голодные и худые, но умрут они не очень скоро.

— Мы не можем ждать вечно, — он понизил голос и наклонился вперед, но лицо его все еще было скрыто от нее. — Кого из них ты ненавидишь больше всего, дитя мое?

Она чуть было не выпалила: «Мою мать», но остереглась, так как вспомнила, что случилось вчера днем. Остальные искали ее. Она незаметно улизнула от них, но когда убегала, была схвачена Маргарет, которая лежала в засаде в утеснике. Маргарет ненавидела ее больше всех, потому что до рождения Идис ей уделялось все внимание, ее баловали, как самую маленькую. Маргарет всегда была ей ненавистна, но особенно вчера, когда она схватила визжащую девочку за волосы, сильно ударила по лицу и потащила к остальным. У Идис до сих пор не зажили синяки и царапины на теле.

— Ну? — он начал проявлять нетерпение. — Говори, или ты решила не помогать мне, дитя? Может быть, ты уже решила предать меня, рассказать обо мне?

— О нет! — с жаром воскликнула Идис. — Я обещаю тебе, что не передумала. Больше всех я ненавижу Маргарет. Она такая злая!

— Хорошо, — казалось, он глубоко задумался. — Что ж, тогда пусть это будет Маргарет, самая ненадежная из девушек.

— Я думаю, что ты — мой отец! — внезапно выпалила Идис.

Он вздрогнул, и ей почудилось, будто он улыбается в темноте, исподтишка насмехается над ней. На мгновение ее охватил страх, что она обидела его, что он рассердился.

— Прости меня, это просто потому, что… ну, ты так похож на моего отца, хотя я никогда тебя не видела.

— Ты действительно умна, — он резко засмеялся. — В некотором смысле, может быть, я твой отец, но в другом смысле — нет. Но я говорю загадками, и не было бы умно с моей стороны объяснять тебе, — он вздохнул. — Но пока ты должна звать меня Хозяином. И не забывай, что ты служишь мне.

Идис дрожала, чуть не плача, кивая головой.

— Прекрасно, это будет Маргарет, — он поднялся. Она поняла это потому, что глаза его находились теперь выше, горящие угли, которые вспыхнули ярко на секунду и снова потухли. — У тебя совсем мало времени, чтобы доказать мне свою верность. Сумеешь ли ты заманить ее на Торфяное болото завтра, одну?

— Думаю, что да, — Идис не была уверена. Маргарет так непредсказуема. — Дикие гуси вернулись, я видела их вчера. Она обожает наблюдать за этими птицами. Остальным это занятие кажется скучным.

— Тогда скажи ей о гусях, может быть, она пойдет, — он помолчал несколько секунд, размышляя. — Да, попробуй. Она ведь не пойдет вместе с тобой?

— Нет, она стала бы орать на меня, чтобы я ушла, бросаться камнями, если бы я осталась.

— И побежала бы за тобой, чтобы поймать?

— Да. Она так и сделала вчера.

— Хорошо. Тогда ты должна спрятаться на краю Торфяного болота в камышах. Там есть полоска твердой почвы, которая отделяет глубокую трясину. Если ты будешь держаться северной стороны этой полоски, ты будешь в безопасности. Покажись ей, пусть она погонится за тобой, а потом опять затаись, чтобы она стала тебя искать. Ты должна будешь проделать это несколько раз, но не переступай через границу этой полоски. Ты будешь в безопасности до тех пор, пока не дойдешь до места, где кончаются камыши и начинается темно-зеленая трава. Не ходи там, потому что тогда даже я не смогу спасти тебя. Поиграй в прятки, как в детстве. Только на этот раз игры не будет!

Идис содрогнулась. Вскоре после их прибытия на остров Зок не смог поймать кролика. Как-то раз он выскочил у него из под ног и бросился бежать, не разбирая дороги, прямиком через болото. Идис никогда не забудет его почти человеческие крики, когда он барахтался в трясине, или его леденящие душу вопли, когда болотная жижа пошла пузырями и засосала его. Даже Зок не решился выхватить его из болота.

Болото было всегда готово поглотить неосторожную жертву.

Дверь приоткрылась, медленно, словно та, которая стояла за ней, боялась войти, несмотря на настойчивый стук. У Фрэнка пересохло в горле, несколько секунд он не мог шевельнуться. Полнейший ужас охватил его, где-то сзади рычал Джейк, но не делал попыток прийти на помощь.

Он проклинал себя за эту слабость, за свою глупость, что поддался этим уговорам из-за двери, хотя раньше он и заставил дверь стулом, чтобы помешать войти непрошенным гостям. Тот голос как будто загипнотизировал его, заставил повиноваться. Он закрыл глаза, не только для того, чтобы не видеть, но в тщетной надежде, что это всего лишь еще одно кошмарное сновидение, и он проснется. Он открыл глаза и понял, что все происходит на самом деле; он понял это даже до того, как увидел свою гостью — это не была соблазнительница Саманта. Это была Рут!

Она вошла и тихо прикрыла за собой дверь. На ней была только прозрачная рубашка, через которую он видел каждый изгиб ее стройного, юного тела; маленькие круглые груди, еще не оформившиеся; широкие бедра с пушистыми темно-каштановыми волосами, такими же, как на голове; красивые икры, босые ноги. Она пыталась улыбаться, но нервно поглядывала на дверь, как будто боялась, что в любую секунду Саманта или кто-то другой войдет в комнату вслед за ней. Может быть, Эллен, самодовольно усмехаясь, бросится вниз по лестнице будить мать.

— Они все спят! — голос девушки прозвучал с явным облегчением.

Фрэнк знал, что он дрожит, но, по крайней мере, это не была Саманта. Он был намерен держаться подальше от самой старшей и от самой младшей из них; Рут, Джанет и Дебби он был готов принять за чистую монету — молодые девушки обладали для него притягательной силой. Он всеми силами старался бороться с охватившим его желанием и был рад, что лег одетым.