Анжела Шафрина - Тринадцать

Так понятно! Наверно Эльвира рассказала кому-нибудь про кольцо. Кристина подняла письмо и еще раз пробежалась по нему глазами, теперь у неё не было сомнения, все эти события связаны, до неё стало доходить, что кто-то хочет напугать, разыграть или свести её с ума.

Кристина посмотрела на часы и поняла, что она опаздывает на встречу с Эльвирой. Положив письмо в карман своего кожаного пиджака, она направилась в гараж.

— Привет, мой старый друг, я совсем забыла про тебя, — сказала Кристина своему псу, как только увидела его, — прости меня, хочешь, поедем со мной в город.

Пес радостно вилял хвостом и облизывал хозяйке руки, когда та зашла внутрь вольера.

— Да мой хороший, да. Поедем, покатаемся, вот так, мы наденем с тобой ошейник, ну ладно стой спокойно.

Она не отдавала себе отчёта в том, что берёт с собой собаку из чувства страха, страха который нарастал с каждой минутой.

Всю дорогу Кристина пыталась не думать не о чём, кроме того, как найти того, кто пытается её запугать, а главное зачем. По дороге она позвонила Эльвире и перенесла встречу в кофе, которое находилось на окраине города. Присутствие на заднем сиденье собаки придавало ей немного уверенности, пусть пес стар, но за свою хозяйку он будет стоять насмерть.

Через полчаса она подъехала к месту встречи. Автомобиля Эльвиры не было видно, и Кристина решила зайти в кофе и заказать себе немного коньячку. Ей было просто необходимо выпить.

Прошло наверно минут двадцать, прежде чем появилась Эльвира, она вошла в кафе своей уверенной твердой походкой, громким, колоритным, басом крикнула бармену: — "кофе", — и, не дожидаясь реакции, прошла к столику, за которым сидела Кристина.

Эльвира, не задавая вопросов, подошла к бледной Кристине сзади и обняла её за плечи.

— Боже, я так за тебя волновалась! — Она поцеловала Кристину в затылок, села напротив и превратилась в слух.

— Спасибо, что приехала.

— Ну что ты, не стоит, по телефону у тебя был такой голос, как будто ты чего-то боишься, и то, что у тебя в твоей машине сидит собака…

— Кристина прищурила глаза. — Эля, ты точно больше ни кому не говорила про кольцо?

— Я тебя уверяю, что нет. Может на меня и находит иногда словарный понос, но в таких делах как твоё, дорогая, я могила.

Кристине ей поверила. К тому же, мысль про то, что кто-то над ней так жестоко шутит, сейчас показалась ей лишенной всяких оснований. Она заглянула в кристально честные глаза Эльвиры и поняла, что наконец-то у неё появился друг, которому она может довериться. Эта странная женщина с короткой стрижкой, которая в угоду моде торчала в разные стороны черно-каштановыми прядями. Уши Эльвиры смешно топорщились в стороны, но это ни сколько не мешало тому образу, который выбрала Эля. Немного мальчишеский, непосредственно-детский. Вообще с первого взгляда трудно было угадать возраст этой женщины.

— Случилось ещё кое-что, — сказала Кристина и протянула письмо.

Эльвира с настороженностью взяла листок в руки, развернула и быстро пробежалась по нему глазами, затем посмотрела на подругу и сказала:

— Это самые ужасные и самые романтические стихи, которое мне доводилось когда-либо читать. Не узнаю автора.

— Не знаю, мне это письмо романтическим не показалось, скорее оно похоже на записку сумасшедшего.

— Влюбленный человек всегда немного сумасшедший.

— Эля, я серьёзно.

— Я тоже, — Эльвира ещё раз посмотрела на письмо, — странно.

— Что странно?

— Эта бумага.

— Что бумага? Господи, иногда ты становишься просто не сносной, всё время говоришь загадками! Прямо как моя Ба.

— Дорогая, я просто не хочу повторять вчерашней ошибки, не хочу пугать тебя раньше времени, — затем она посмотрела на руку Кристины и тихо спросила, — почему ты его не снимешь?

— Ты опять за своё! Повторяю, я не верю в мистику, я просто уверена, что всему можно найти логическое объяснение. Тебе нужно поменьше общаться со своей "Вандой".

— Её зовут Ядвига, и между прочем, она потомственный медиум и отличная гадалка, помнишь, я тебе рассказывала, что она мне нагадала про одного малого и…

— Эльвира, ну ты же взрослый человек, скоро тебе стукнет сорок, а ты веришь всяким гадалкам, да в наше время каждый пятый мнит себя экстрасенсом.

— Тебе надо бросить Игоря.

— Не поняла, при чем тут он?

— Да притом, Кристиночка, что ты стала похожа на него, такая же рациональная и дотошная, — Эльвира надула свои и без того полные губы, — и сорок мне будет только через три года!

— Прости, я не хотела тебя обидеть, — Кристина погладила её руку.

— Я же твоя подруга и хочу тебе помочь. — Сказала обиженным голосом Эльвира.

— Ты, правда, моя подруга?

— Ну, уж ни эта драная кошка Нэт, которая спит и видит, как бы заполучить твоего мужа.

— А я то, думаю, почему она так старается нравиться мне? Да пусть забирает.

— Неужели это говоришь ты!? Неужели у пай-девочки появился голос!?

— Теперь ты надо мной издеваешься? — С улыбкой спросила Кристина.

— Нет, нет, ни в коем случае, ты мне такой больше нравишься.

— Так, что там, на счет бумаги?

— Бумага очень старая, можно сказать старинная, — лицо Эльвиры тут же стало серьёзным, — но, текст написан совсем недавно, почерк очень красивый, почти женский, но писал мужчина- это без сомнения.

От этих слов по спине Кристины побежали мурашки, она снова стала ощущать скованность во всем теле. Похоже, что это странное ощущение преследует её в последнее время. Уверенной рукой она вытащила из пачки сигарету, закурила и сделала лицо беспристрастным.

— Что ещё?

— Да это, в общем-то, и всё что я могу сказать, вот так с ходу. Лучше мы покажем это письмо Аристарху, он уж точно скажет, что к чему.

— Нет, письмо профессору мы показывать не будем.

— Но, почему? Разве ты не для этого попросила встречи с ним?

— Нет, — Кристина посмотрела на часы, — поехали не хорошо заставлять себя ждать.

Аристарх Львович сидел в кабинете, который он всегда занимал во время приезда, за столом времен второй мировой, и пытался достать листок с какими-то записями из щели, что образовалась за годы служения науке в темно зеленом сукне, которым была обтянута крышка стола. От усердия он даже язык вынул изо рта и в упор не замечал двух молодых женщин с улыбкой наблюдавших эту занятную картину. Пока же его старания лишь прорывали сукно, увеличивая щель, и толкали лист глубже в пространство между тканью и деревом. Наконец его толстые пальцы ухватились за краешек, он с азартом вцепился в него ногтями и дернул на себя.

— Ага! — воскликнул он.

— Поздравляю Аристарх Львович. Вы его сделали! — с задором сказала Эльвира.

Профессор Рокшин устремил взгляд к входной двери, в его глазах читался сначала вопрос, затем небольшое замешательство.