Алекс Белл - Девятый круг

29 августа

Пять дней прошло с тех пор, как я сделал предыдущую запись. Сейчас почти час ночи. Я сижу, насквозь промокший, моя одежда забрызгана кровью, а на затылке у меня глубокая кровоточащая рана.

Свое решение не выходить из дому я выполнял четыре дня. Но сегодня утром я подумал, что, наверное, придал слишком большое значение инциденту с тем мальчишкой и бабочкой. А кроме того, мне надоело питаться всухомятку. И еще, я не люблю есть в одиночестве — это меня угнетает. Поэтому я отправился в ближайший ресторан «Pest Buda Vendèglö».

Я заказал там традиционное венгерское блюдо — печенку гуся, поджаренную на его собственном жиру, и бокал сухого «Пино Нуар». Поскольку я не большой сладкоежка, то обычно пренебрегаю десертом, но в «Vendèglö» готовится самая вкусная Gundel Palacsinta, и к тому же мне не хотелось слишком быстро возвращаться домой, так что я заказал ее на десерт, чтобы продлить ужин.

Однако состояние умиротворенности нарушила ссора, которую затеяла пара за соседним столиком. Сначала они спорили тихо, но затем мужчина начал повышать голос, и женщина вскоре заплакала. Лица других посетителей выражали смущение и неловкость, но все делали вид, что ничего особенного не замечают.

В конце концов мужчина поднялся и стремительно покинул ресторан, а женщина, оставшаяся за столиком одна, выглядела растерянной и несчастной. Я должен был бы испытывать к ней сочувствие, как и все остальные. Однако все, что я ощущал, была зависть . По крайней мере, у нее есть с кем поругаться. Счастливая, зараза! Они должны быть далеко не безразличными друг другу, чтобы спорить так яростно. Я готов был возненавидеть их за это.

Аппетит у меня пропал, и я оттолкнул от себя остатки сладких блинчиков. И тут я увидел ее. Она уставилась на меня снаружи, через окно, из темноты улицы. Ее лицо слегка искажала волнистая поверхность стекла, но мне стало ясно, что, увидев меня, она была буквально потрясена. Она меня узнала. Я знаю это точно. Охваченный волнением, я инстинктивно вскочил на ноги. Это была дама средних лет, на мой взгляд в районе сорока. И у нее были красивые каштановые волосы. Она увидела, что я заметил ее, и в ту же секунду отпрянула от окна.

Я окликнул ее, когда она быстрыми шагами стала удаляться, и хотел уже последовать за ней, но, вспомнив об ужине, вернулся, бросил на столик несколько свернутых в рулон купюр — наверное, гораздо больше, чем следовало, — и выбежал из ресторана.

Очутившись на слабо освещенной улице, я стал напряженно вглядываться в темноту, надеясь, что ненамного отстал от нее. Моей единственной мыслью было догнать ее и заставить рассказать то, что она знала. А в том, что она что-то знала обо мне, я был совершенно уверен. Я понял это, когда наши взгляды встретились.

На какой-то момент мне показалось, что я потерял ее из виду. В столь позднее время этот район малолюден, и когда я остановился под аркой на выходе из ресторана, то не увидел вокруг ни единого человека. Но потом заметил ее фигурку, скрывающуюся в боковой улице, и, подавив вызванный нахлынувшим возбуждением возглас, бросился вдогонку. Во время преследования предвкушение того, что должно произойти, вызвало у меня нервную дрожь. Висевший в воздухе туман окутал меня, мои волосы и одежда уже были влажными к тому времени, когда начался дождь, приглушивший своим мягким шорохом все другие звуки.

Теперь одежда промокла насквозь, ноги заскользили по мокрым булыжникам. Я повернул за угол и устремился по узкой улочке вслед за убегающей женщиной. Внезапно меня охватил гнев, и я уловил злобное рычание, исходившее из моего перекошенного рта. Черт ее побери, почему она убегала от меня? Я же не собирался ее обидеть. Мне просто хотелось узнать то, что знает она. Сведения, воспоминания, ответы — вот все, что мне было от нее нужно.

Однако она была проворна и, очевидно, хорошо знала, куда стремится попасть, углубляясь в лабиринт глухих переулков. Я бегаю быстро, но почему-то все время находился в нескольких ярдах позади этой шатенки. Это приводило меня в бешенство. Несколько раз я почти терял ее из виду за пеленой дождя и тумана, поскольку единственными источниками света здесь были скрытая за тучами луна да зарево отраженного освещения центральных районов города.

Она бежала удивительно быстро, как будто была перепугана до потери сознания. Поэтому для меня стало полной неожиданностью, когда она внезапно остановилась посреди темного закоулка. Я тоже остановился, скользя подошвами по камням, задыхаясь и пытаясь восстановить дыхание. В этот момент она обернулась ко мне, тень наполовину скрывала ее лицо. Она вовсе не выглядела запыхавшейся, и в течение некоторого времени мы просто молча смотрели друг на друга, а вокруг лил дождь, образуя лужицы между булыжниками у нас под ногами. Я уже хотел спросить ее, кто она, как ее зовут, откуда она меня знает… но меня остановило выражение ее лица. Его прокрывали резкие, глубокие складки, а в устремленных на меня глазах застыл неподдельный ужас. Потом она заговорила:

— Eltévedtem. Я пропала.

Я уставился на нее. Струйки дождя стекали у меня по лицу и по затылку, капли падали с подбородка и с кончиков ресниц. Мгновение спустя я сделал шаг по направлению к ней. Я должен был помочь ей. Я должен был найти какой-то способ сделать это. Но тут я заметил какое-то движение в темноте и понял, что в этом закоулке мы не одни.

— Tessék vigyàzni! Берегитесь! — крикнул я в тот момент, когда из темноты за ее спиной появился человек.

Я бросился к ним, но внезапно у меня в голове вспыхнула и взорвалась жгучая боль — это меня очень сильно ударили сзади по затылку. Сосредоточив все свое внимание на таинственной женщине, я не заметил, что и у меня за спиной находится кто-то. Когда я упал на землю, острый обломок булыжника глубоко врезался мне в щеку, а зубами я прокусил губу почти насквозь. Теплая кровь заполняла рот и текла по лицу. Кто-то схватил меня за плечи и рывком перевернул на спину, опытные пальцы стали ловко шарить по карманам. Дождь заливал глаза, и казалось, что луна в небе надо мной кружится в каком-то отвратительном танце. До моего сознания дошел ликующий возглас грабителя, когда он вытащил мой туго набитый бумажник.

Наверное, в надежде обнаружить еще что-нибудь стоящее он снова склонился надо мной, и тогда я выплюнул ему в лицо всю кровь, скопившуюся у меня во рту. Инстинктивно он отпрянул, и в ту же секунду моя выброшенная вперед рука ухватила его за щиколотку. Один быстрый рывок, и он рухнул спиной на мокрые булыжники, распластавшись на них рядом со мной. Остальные ринулись к нам.

Впоследствии я насчитал пятерых, лежавших на земле вокруг меня. Они практически не успели даже прикоснуться ко мне, хотя набросились всем скопом. При этом никаких продуманных действий я не предпринимал. У некоторых из них имелись ножи и еще какое-то холодное оружие, но для меня было достаточно простым делом перехватывать их руки и выворачивать их за спину им, так что они сами бросали ножи, а вся их сила оборачивалась против них же самих, их кости хрустели, словно сухие ветки. Я же при этом даже не вспотел. И чем яростнее они нападали, тем легче у меня все получалось. До чего же это было просто! Все равно что глушить в пруду рыбу с помощью базуки. Не нужны бесконечные изнурительные удары кулаками и пинки. Ведь если надавить на шею человека в определенной точке, он упадет без сознания, даже не успев понять, что с ним произошло. Просто надо знать, куда надавить.