Кеннет Харви - Город, который забыл, как дышать

Мисс Лэрейси не шелохнулась. Что-то в глубине сарая очень ее интересовало.

Чейз подошел поближе. На него нахлынуло странное чувство, будто старушка не настоящая, а вырезанная из картонки. Иллюзия была настолько убедительной, что сержант даже протянул руку и дотронулся до мисс Лэрейси. Живая, теплая. Но все равно не двигается. Чейз мягко потряс ее за плечо.

— Мисс Лэрейси!

Она повернулась и широко распахнула глаза.

— Опять ты, — сказала старушка, улыбаясь. Губы у нее слегка дрожали, наверное, от старости. — А я вот в окошко пялюсь. Девчоночка там.

— Девочку нашли уже, — ответил Чейз.

— Да ну тебя, паря! Не та, другая.

— В сарае?

— Вон она.

Чейз наклонился и заглянул внутрь.

— Вон она. Гляди-ка: вся мокрая, и трясется, как осиновый лист, — сказала мисс Лэрейси.

— Не вижу. — Чейз приставил ладони, чтобы не мешал свет с улицы.

— А может, почудилось. Может у меня припадок какой на старости лет. Ты чего пришел-то?

— Да я тут на заводе был…

— На рыбном что ль? Где упокойники? — уточнила мисс Лэрейси. Говорила она рассеянно, ее внимание привлек шум в траве. Старушка проворно засеменила вперед, подобрав на ходу подол платья.

— Ну да. — Чейз шел за ней попятам. — Я думал, может, вы мне их опознать поможете?

Мисс Лэрейси остановилась и посмотрела себе под ноги.

В траве лежала рыба. К радужным бокам пристали длинные соломинки, жабры судорожно вздымались, пустые глазки блестели двумя черными пузырьками.

По траве скользнула тень. Старушка подняла голову. В воздухе медленно кружила ворона, то поднимаясь, то опускаясь.

— Нечет на беду, — пробормотала мисс Лэрейси.

— Ну и ну! Это какая рыба? — спросил Чейз. Рыба шлепнула хвостом раз, потом другой и окончательно запуталась в траве.

— Заливная, — хихикнула старушка. — Так уж и быть, поеду с тобой, паря. Тут один солдатик меня об том же просил, да только вот мыслишки мне его не понравились. Дерганый он какой-то. С ним и рядом-то стоять нельзя, сама такой же станешь. А вот у тебя мысли ясные. Верно я говорю, сынок? — Она снова посмотрела на рыбу и ткнула ее носком туфли. — Ты — кремень парень.

— Стараемся… Беритесь. — Чейз подставил мисс Лэрейси локоть, за который она уцепилась с видимым удовольствием. Рыба так и осталась лежать в траве, а сержант и старушка побрели к «ленд крузеру».

— Ей бы, голубушке, на сковородке самое место, да боюсь, червивая она. Дохлая — не дохлая, а червивая, уж ты мне поверь.

В соседском доме хлопнули дверью, но никто не вышел. Только черный пес по-прежнему сидел на крыльце, а из окошка второго этажа глядела на океан то ли девочка, то ли невысокая женщина.

— Видишь того черного барбоса?

— Вижу.

— Не отсюда он. Пришлый. Из наших его никто не знает. — Старушка посмотрела на панели солнечных батарей. — И раньше-то в этом доме неладно было, а теперь уж точно жди костлявую.

Мисс Лэрейси мешком повисла на руке у Чейза, так что идти пришлось совсем медленно.

— Помяни мое слово: на таких дворнягах беда ездит.

— Не дай бог. И так уже сколько перемерло.

— Упокойников-то много на заводе?

— Что-то около семидесяти.

— И все утопли?

— Да вроде того.

— Оюшки-горюшки, — сказала старушка, щурясь на солнце. Она вдруг крепко сжала сержанту руку:

— Беда, голубочек.

— Район изолирован, сэр. Забор готов.

Командор Френч оторвался от книги. На картинке плавало в море синее чудовище с огромным птичьим клювом и костлявым рыбьим хвостом. Матрос первой статьи Несбитт стоял перед столом начальника и терпеливо ждал распоряжений. Странная фигура у этого Несбитта: шея тонкая, ноги, как лыжи, весь лоб в прыщах. Вроде подросток подростком, а в глазах такая мудрость вековая, что оторопь берет. И как он с однополчанами уживается? Френч хотел кое-то уточнить по поводу забора, но тут ожила рация: «Приборы последовательной блокировки будут готовы к испытаниям в двадцать два ноль-ноль, сэр». Это докладывал с холмов матрос первой статьи Бакинхем.

— Северные или южные?

— Южные, сэр.

— Южные подождут. Надо опробовать первые три макроотражателя на севере.

В наушнике ответили:

— Вас понял.

Френч взглянул на Несбитта, тот по-прежнему ждал указаний.

— Что с опознанием? — спросил командор.

— К сожалению, никого найти не удалось, сэр.

— Все дома обошли?

— Да, сэр, те, в которых кто-нибудь остался. — Несбитт нервно передернул плечами. Похоже, он в самом деле очень переживал. — Местные отказываются с нами сотрудничать, сэр.

— Это нормально, Несбитт. С чего им нас любить? — Френч перевернул страницу: еще одно чудище. Рогатая голова, длинное чешуйчатое тело, покрытое рыжей шерстью. — Мы дурные вести приносим.

Несбитт промолчал. Френч еще пару секунд разглядывал картинку, потом снова взглянул на матроса. Ведь у парня же наверняка есть родные на гражданке. Каково им будет, если он погибнет на боевом посту? Вот стоит обычный мальчишка в военной форме. Небось, патриот, в демократию верит, в права человека…

Или нет? Или просто выполняет свою работу? Чек в конце месяца, все деньги — в семью? Есть у него дом, жена, дети? Дети, которые подпрыгивают от нетерпения и пищат в трубку: «Папочка! А ты когда приедешь?» Френч еще не забыл, как это бывает. Его тоже когда-то ждала жена… Чего она ждала? Когда муж состарится? Нет, конечно. Она хотела большего. И добилась-таки своего. После развода. Еще один человек, с которым Френчу не по пути. И с детьми та же история. На суде он бился за них как лев, а все равно проиграл. И знал ведь, что так выйдет, да не хотел верить.

— Вы свободны.

Несбитт взял под козырек, развернулся на каблуках и исчез за дверью.

Френч вернулся к картинке. Морское чудище с огромными щупальцами размахивает над волнами деревянным кораблем. Френч нахмурился, кашлянул и взял новую пачку сигарет. Он глубоко затянулся, отодвинул том и взял другой: «Цунами в Атлантике». Френч внимательно прочитал все, что было написано на суперобложке, его интересовала каждая деталь. Потом раздавил в пепельнице окурок, изучил корешок и отложил книгу.

— Гады морские, — пробормотал командор и откинулся на спинку кресла.

За прозрачными стенами его кабинета царила суета. Туда-сюда сновали матросы. Они таскали коробки с оборудованием, шутили, смеялись. Никому даже в голову не приходило, насколько все серьезно.

— Это Френч, — сказал командор в микрофон под подбородком. — Приготовиться к эвакуации. Пока только приготовиться. Приказа командования еще не поступало.

Все замерли. Многие с изумлением воззрились на командора. Френч встретил их взгляды совершенно спокойно. Он выбил из пачки сигарету, но тут же расплющил ее в медной пепельнице. Чтобы не подумали, будто он хорохорится. Командор наклонился к столу, отыскал в оглавлении книги о цунами слово «Уцелевшие» и открыл нужную главу. Черно-белые снимки. У развалин домов стоят люди. Волна добралась даже до деревень в глубине острова. Лиц не разобрать: печать слишком контрастная. Вот и женщина с младенцем. Внизу подпись: «Маргарет Френч». Бабушка. За последние два дня Френч смотрел на эту фотографию раз пятьдесят, не меньше. Бабушка в молодости была очень привлекательной, даже на таком снимке видно. Почему-то у всех людей того времени в лицах есть что-то общее. Или дело в прическе? Нет, не только. Каким-то образом век помечает людей. Основательные времена — основательные люди. Неужели и вправду человечество было тогда проще в мыслях и поступках?