Dok - Ночная смена

И мертвецы — слоем. Темным слоем на мутно белеющем небольшими кусками насте. Живых тут нет никого. Мы все же заглядываем в цех — и у самого входа я натыкаюсь на женщину со свернутой шеей. На вид она умерла пару дней назад. В голову приходят слова инженера — как живые ломали своим умершим шеи, чтобы не дать им укусить себя… За оборудованием ничерта не видно, пол завален всяким хламом — и трупами тоже. Но все они уже окоченели, а мы решили на коротком совещании, что склоняться над каждым и проверять так, как это было принято раньше — не стоит. Потому проверка заключается в коротком тычке ботинком. И пока все тела — словно пинаешь деревяху.

Пальба начинается неожиданно — в дальнем углу. Лупят два пистолета.

Подбегаю туда вместе с пожилым сапером и парой водолазов.

Мертвец — грузная женщина — зацепился рваным пальто за какую-то деталь станка, двигается вяло, топчась на одном месте, и потому двое санинструкторов под прикрытием ребят из четвертой тройки стреляют в спокойной обстановке. И мажут. Причем оба. Раз за разом.

Убогое зрелище.

Только теперь понимаю, насколько ж эти неплохие ребята беззащитны и беспомощны.

Наконец выстрелом десятым (с пяти-то метров) одному из стреляющих удается попасть в голову.

Выбираемся из цеха удрученные. Получаем головомойку от Ильяса. Санинструктора получают двойную порцию — еще и за перерасход боеприпасов. А потом сразу — еще и третью — за то, что при проверке у одного в пистолете магазин с парой патронов — а у другого с пятью.

— Эй, ребята, а я полковника нашел! — окликает нас паренек из третей тройки.

Офицер лежит с намертво зажатым в кулаке пустым ПМ. Узнать его можно только по росту, мощной фигуре и погонам. Под подбородком отчетливо видна штанц-марка от ствола пистолета. Застрелился. Потому и обгрызли его так сильно.

Свечу своим фонариком вокруг — но пропавшего симпатичного и толкового санинструктора, бывшего тенью у своего командира не вижу. Тут вперемешку и штатские и военные. Залитые кровищей, изрешеченные пулями. Упокоенные. Тяжелый запах крови, грязи и смрад дерьма и мочи из разверстого цеха.

Не могу побороть любопытство — и мы с несколькими парнями заглядываем в здание, где стоял до поры до времени нам на беду зомбячий засадный полк. Ничего интересного, кроме обглоданных костей и обгрызенных частей разрозненных скелетов — человеческих и собачьих… Зря совались. Но это мы зря, у саперов другое мнение.

Уйти сразу не удается — все трое саперов с колоссальным интересом осматривают рухнувшие ворота и места подрывов. Причем седоватый ухитряется залезть довольно высоко, двигаясь неожиданно проворно для своего возраста, и что-то там нашел интересное для себя. Вижу, что он показывает какие-то не то проволочки, не то тонкие детальки…

Ну, хорошо хоть им польза какая-то — на территории завода по предварительным данным минимум еще в трех местах сидят такие же засадные полки — и черт их знает, сколько всего морфов и шустеров. Ворота-то там подперли, но все равно разбираться надо.

Ребята уже собрали то, что получилось собрать, выдергивая автоматы из под тел. Из бронетехники сформировали колонну — два БТР, две МТЛБ и БМП. Еще одна БМП сдохла — завести не удалось и БТР с работавшим все это время мотором осталась без горючки. А у нас с собой бочек не оказалось. Потому сняли, что не привинчено — в частности боезапас — и вывели из строя на всякий случай бортовое вооружение.

Медленно выкатываемся по расчищенной дороге.

Нормально управляются два БТР и Вовкина маталыга. Остальные две коробочки едут крайне неуверенно и пешие стараются от них держаться подальше.

Ильяс нервничает — мое напоминание о необходимости осмотра других цехов встречает раздраженным бурчанием. Приходится надавить. Это раздражает его еще пуще.

— Фигня, Ильяс. Никому ничего мы не отдадим. То, что наше — то наше — нащупывает причину волнения Андрей, внимательно наблюдавший за нашей перепалкой.

— Ага! А увести как? Нет у нас водмехов. Так поставить — сопрут и фамилии не спросят — тут всякие шляются.

— Упреют таскавши.

— Ну да, говори — с утра военные опять припрутся — им эти коробки запонадобятся. Хотя бы для охраны супермаркетов. Значит хай будет. И что ты им скажешь?

— Утро вечера мудренее. Побросали технику — значит пролюбили.

— Не плюй в колодец, Андрюша — вылетит — не поймаешь. Они КАД контролируют — а нам там еще ездить придется.

— Знаешь, мне кажется не о том переживать надо.

— А о чем? О мировой скорби? О том, что в 2012 году астероид может прилететь?

— Выдохни! Сейчас технику подгоним к медпункту, оставим под присмотром наших, проверим пустые цеха — дальше видно будет.

— А да ну тебя! Если прохлопаю сейчас трофеи — век себе не прощу. А уж Николаич — тем более.

Пока наши разбираются с собранным трофеем, успеваю заскочить на кухню — опять повару что-то запонадобилось, о чем сообщила все та же тощенькая девчонка, от которой уже пахнет густо соляркой — видно заняла место истопника. Ну да солярка — не ацетон, потерпим. Еще девчонка ухитрилась перемазаться сажей, но зато кожа порозовела, не такая восковая, как была совсем недавно — видно подкормил повар помощницу.

— Я собственно хотел с вами посоветоваться — начинает толстяк.

— Слушаю вас — не менее политесно отвечаю я.

— У меня кончились консервы и манка. Принесли небольшой мешок картошки. Варить просто картошку — смешно, очень уж мало. Чистить некому и нечем. Вы не могли бы сообщить командованию, что нужны продукты и знаете — чтоб вас всякий раз не дергать — связь бы неплохо организовать.

— Хорошо, это сделаем.

Тут я вспоминаю рассказы нашего преподавателя, отработавшего лет тридцать в Заполярье и предлагаю повару раздать картошку, чтоб особо настырные клиенты ели ее потихоньку сырьем — из расчета полкартофелины на нос в сутки.

— Как витамин "С"? — схватывает повар суть.

— В точку.

— И помогает?

— Наш преподаватель так успешно от цинги лечил.

— Хорошо, попробую — усмехается печально толстяк.

— Ждете, что утром бедлам начнется?

— Да. Неясно, по какому пути эта публика пойдет.

— Да уж, путей много.

— Нет, тут вы не правы. Путей мало. Всего три.

— Мало?

— Конечно. Вот послушайте, это еще Гумилев написал.

И толстяк-повар с чувством декламирует: