Евгений Витковский - Чертовар

— Это у верблюда спроси, раз он такой умный. Я в чертях разбираюсь, а вот они-то безмозглые…

Разговор ушел в песок. Оставалось только подремывать и отпивать из стаканов в ожидании Вассы Платоновны, которая, если б и поспешала, раньше пяти тут быть никак не могла.

Хмель чертовара не брал. Собеседник из селекционера был никакой. Давыдка все не ехал.

Богдан вздохнул и перевел глаза на столешницу, которую покрыл газетой перед выпивкой, чтобы лишней уборки потом не затевать, чтоб запах рыбы хоть от стола не шел: закусывали опять же снетками. В газете — в чтимом и читаемом почти в любом российском доме «Обаче!» — бросался в глаза крупный заголовок: «Аделийская озоновая дыра — преступление человечества против себя самого». «Антарктическая» — перевел про себя мастер непонятное слово. Кто бы подумал, что русского царя заинтересует материк несуществующих антиподов. Как-никак именно «Обаче!» было негласным рупором Тайной канцелярии. В «Приоритетах самодержавия» пока что лишь спортивная колонка сообщала об успехах русских альпинистов в Антарктиде, да церковная хроника порою бегло извещала о закладке второго, третьего, четвертого православного монастыря на разных берегах этого уединенного континента. «Православные всех стран, уединяйтесь!» — богохульно подумал Богдан и налил по следующей.

— Из чего гонишь, Арнольдыч? Из рису? — вдруг задал вопрос гость. Богдан посмотрел на него как беркут на лису, понятно, перед тем, как свернуть ей шею когтями.

— Обижаешь, Кондратий Харонович. Разве не видно, что из водки? Берешь четверть «Адмиральской», завода «Его Императорского Величества Магический Кристалл», она самая чистая, перегоняешь с желтым донником для цвету — в остатке смола, ее пить нельзя, а вот это — как раз вполне можно. Ну, будем…

За окном зарычал и заглох мотор вездехода: Давыдка наконец привез Вассу Платоновну.

Ведьма появилась традиционно: в платочке, с холщовой сумкой и с огромной тыквой. У тыквы был срезан верх, внутренность ее, видимо, уже пошла на кашу со шкварками, но корка оставалась свежей. Почему-то Богдан подумал, что это та же самая тыква, с которой одержимая антиноевка приехала к нему в числе тринадцати бесоносителей еще весной. Интересно бы узнать — но сейчас было как-то не до того. Васса истово перекрестилась двойным офенским крестом; на Арясинщине так делали многие, если батюшка не видел. Поскольку крест был двойной — сверху вниз, снизу вверх, слева направо, справа налево — он был, по мнению местных жителей «крепче» обыкновенного.

Потом старушенция, не выпуская поклажи из рук, аккуратно пала на колени и отбила земной поклон чертовару. На Ржавце все знали — кто здесь царь и кто бог. А также, с момента появления Антибки, кто — черт. Черта тут никто не боялся, скорей боялись за него, а ну как бог передумает и своего почитателя все-таки пустит на мыло.

Богдан тоже кивнул, соображая, как бы убедить ведьму выполнить работу качественно и быстро. В том, что она дополнительный горб верблюдам присадить может — даже два — у него сомнений не было. Вообще-то ведьм он видел немало, — та же двурушница Ариадна Столбнякова, владелица косушечной, как установил Кавель Адамович, не просто торговка молясинами, но и шпионка нескольких запрещенных кавелитских сект одновременно, тоже могла бы присадить что горб, что грыжу не только верблюду, но хоть бы и носорогу. Только ее потом из Выползова не сплавишь. Не сплавишь… Что-то есть в этой мысли, надо будет потом обдумать. А пока что чертовар перешел к делу.

— Любезная Васса Платоновна, просим тебя как специалиста. Одна только ты помочь и можешь.

— Кашу? Оладьи? Мигом, где тут печь… Да чего там, я ведь и требуху томить могу!.. — Старуха без приглашения уселась на скамеечку у двери, но никто и не возражал. Руки Вассы, все в пигментных пятнах, беспокойно шарили по ребрам тыквы, повторяя сложный узор — словно она перебирала четки. Ритм движения, если бы кто присмотрелся, составлял сперва восемь одних линий, потом восемь других, следовала пауза, быстрый набор иного рисунка — снова пауза — и все начиналось сначала. Бывший следователь ФСБ Кавель Адамович Глинский, присутствуй он здесь, а не распиливай на Ржавце бревно на пару с негром Леопольдом, тут же прочел бы по ее рукам две главных мантры ее толка: «Кавель Кавеля любил — Кавель Кавеля убил» и «Ной, не ной — Антиной иной!» Старуха-ведьма была верной антиноевкой и потому страстной гомофилкой.

Богдан поморщился. И эта туда же — ваньку валять. Стал бы он ее для оладий за столько верст на вездеходе катать.

— Васса Платоновна, коротко: я знаю, что ты ведьма. А у друга моего… и учителя, у него — ферма. Там верблюды. С тремя горбами каждый. И каждая. И нужно мне, чтоб рождались у них четырехгорбые. Как у верблюдов самцы называются? Жеребцы?.. Кобели? Ну, неважно. Нужно, чтобы на них три человека сидеть могло. Верблюды мощные. Но горбов мало, нужно еще один присадить. Как грыжу. Заплачу, не обижу. Ехать прямо сейчас. Назначай цену и езжай, некогда мне торговаться.

Пальцы старухи забегали по тыкве с удвоенной скоростью. Она даже не вскинулась, когда Богдан обозвал ее ведьмой, против правды не попрешь, да еще после того, как из тебя в старые годы через такое место цельного настоящего черта вынули. Но свою выгоду Васса блюла строго. Размышляла она меньше минуты, жевала губами, подсчитывая, непрерывно крутила крышку тыквы. Потом сказала:

— Позволь, благодетель, на расходные нужды испросить тысячу дохлых крыс, из них одну черную вида Mus decumanus, они в Южной Америке нынче водятся, так что должны найтись и у нас. Дегтю березового малый окарёнок, два гарнца льняной дуранды, макуха тож, помело поганое, отрез сафьяну да пять золотых империалов!

Богдан тоже посчитал в уме:

— Крыс — правильно, деготь, макуха — все верно… Помело на ферме и так найдется, — а жир лягвы? Как без лягушачьего жира? И зачем тебе империалы?..

Васса Платоновна хитро улыбнулась.

— Жир лягвы у меня при себе всегда, я без него никуда. А что империалы мне зачем? Милок, ты ж вроде большой. Ну скажи сам, зачем пожилой женщине империалы? Да и атлас, если честно? Я ж работать иду, не на лодке кататься!

— И верно, — хмыкнул мастер, — не на лодке. На верблюде. Иначе под Городню вы и не доберетесь. Вечно я забываю, на что деньги людям нужны… Крыс получишь, закажу на санэпидстанции — дня через два тебе их подвезут, а черную в Москве отыщем…

— Деготь я сам найду, дуранду тоже, — подал голос селекционер, — империалы тоже мои, атлас на Буяне купить можно.

Стороны готовы были договориться, но ведьма все еще медлила: ей было нужно еще что-то.

— Ну не тяни ты! — не выдержал Богдан.

— Батюшка, — решилась Васса Платоновна, — я горб-то присажу, вельблуд не камелопард, ему привычно. А тайну мне за то скажешь?.. Только мне, на ушко? А?.. — старуха начала краснеть, напоминая что-то среднее между юной девушкой и старой свеклой. — Ну, ты же знаешь… Ты ведь правду знаешь, истинную правду, и нехристь Курултаев говорит, что знаешь, и нехристь Зиновий тоже, а он куда как образованный нехристь, английский замок языком без рук открывать умеет… Ну, Кавель Кавеля все-таки, либо как… — со стыда старуха говорила все тише.