Марина Казанцева - Дом Макгибуров

Перед ним лежали мёртвые останки. Хаотично сложенные кости рук и ног. Тазовые кости внутри грудной клетки. И сверху скалящийся череп, частично сохранивший ткани. Целы были и длинные волнистые каштановые волосы.

— Франциск!

И тут же понял, что ошибся. Этим костям не один год.

— Что за чёрт тут происходит? — спросил Фредерик, тоскливо озираясь.

Он сел у стены, подтянув колени, и устало склонил голову на руки.

Ему снился сон. Он шёл вместе с Глорией по заброшенному саду, но сад был совсем другим. Его трудно назвать заброшенным. Он пестрел многоцветьем красок. Пышные дельфиниумы, левкои, хризантемы. Клумбы белых лилий. Множество тюльпанов.

Глория совсем другая. Она в персиковом платье с открытыми плечами. С кружевным воротником, спадающим до локтей. Она смеётся. Её глаза сияют. Он утопает в их чёрном блеске.

Она легка, как ветерок, и беззаботна, как ласточка. Зная, что он любуется ею, Глория подбежала к старой каменной стене, поросшей алыми шпалерными розами. Она кокетливо обернулась и застыла, словно позировала, держась одной рукой за решётку шпалеры и склонив черноволосую головку набок.

— Стой так! — услышал он свой голос. — Я нарисую тебя на фоне этих алых роз!

— Да, Седрик!

Поток красных лепестков смыл всю картину.

Фредерик болезненно закашлялся и застонал. И тут же дёрнулся, открыв глаза. В зрачки ударил бледный свет.

От резкого движения упала книжка. Дико озираясь, он никак не мог понять: спит он всё ещё, или уже проснулся.

Это была его комната.

— О, Боже! — с облегчением воскликнул Фредерик. — Что за нелепый сон!

Он погрузил лицо в ладони и тут же вскрикнул. Щёку оцарапала заноза. Руки были все в царапинах и кое-где в занозах. Фаланги пальцев разбиты в кровь.

Фредерик бросился к зеркалу и остолбенел. Он был в грязной и разодранной рубашке, весь в паутине.

Обед проходит в томительном молчании. Леди Глория не поднимала глаз от тарелки и вообще ничего не ела. Гордон Макгибур поглядывал острым взглядом то на неё, то на молодого гостя, изредка произнося какие-то ничего не значащие фразы. Библиотекарь ковырялся в невкусной пище своими уродливыми пальцами. И только тётка Лаура, ничего не замечая, стрекотала, как сорока, пересказывая сплетни, подцепленные в городке:

— Наши кумушки болтают, что старый Джон умер не своей смертью.

— И что же они там напридумывали? — неохотно отозвался хозяин дома.

— Как всегда, клевещут на вас, брат. Говорят, что старика сгубило проклятие дома Макгибуров.

Фредерик поднял голову.

— Ну вот, сестра, — сухо отозвался деверь. — кажется, вы встревожили нашего дорогого гостя. Того и гляди, он напугается и поспешит покинуть нас.

Годрик Сентон тоже поднял голову и посмотрел на Фредерика непонятным взглядом. Глория застыла.

У Фредерика было такое ощущение, словно вокруг него стягивается невидимая сеть, а он, как слепой, топчется на виду у всех и не понимает, откуда придёт беда. Тоскливое предчувствие сжало сердце. Может, это всё нелепые ночные кошмары?

— Я думаю, что скоро все эти разговоры прекратятся. — продолжал меж тем Макгибур. — У деревенских сплетников будет тема поинтереснее. Завтра прибывает пастор из N. И вам, наш дорогой сэр Фредерик, в самом деле лучше покинуть этот край вместе со своей женой. Наш холодный климат вредно действует на ваши лёгкие. Вы прибыли сюда гораздо веселее и намного румянее.

Всё это он произносил с добродушным видом, но никого его слова не тронули. Годрик Сентон ухмыльнулся и снова обратил внимание к тарелке.

— Да уж. — с важным видом сказала тётка. — Глории тоже не помешает тёплый воздух юга. Уж, как я смотрю на неё, бедняжку, так и ужасаюсь: бледна, ну ровно твой мертвец!

— Что это вы такое говорите, сестра?! — возмутился Макгибур. — Моя дочь бледна немного, но в Париже, говорят, сейчас бледность в моде!

— Si! — подтвердил молчаливый секретарь и, откинувшись на спинку кресла, взглянул на Фредерика из-под деформированного века. Цвет его кожи был нездорово жёлтым. И в этом взгляде молодому человеку почудилась двусмысленность. Определённо, ночные сны навеяли на него состояние болезненной чувствительности.

Глория встала из-за стола и вышла из столовой.

— Ну вот, сестра, вы обидели её. — мрачно заметил Макгибур. — Что это на вас сегодня накатило?

— Не знаю, брат. — тяжело вздохнула тётушка Лаура. — Тоска какая-то берёт, и сны дурные снятся.

Фредерик тоже поспешил выйти из-за стола. Сегодня ему во всём чудилось дурное.

Леди Глория стояла у окна, кутаясь в свою старушечью шаль.

— Желал бы я прокатиться с вами в своём ландо. — сказал ей Фредерик, подходя ближе и разглядывая по примеру Глории косые струи дождя на стекле. — Жаль только, что ваш конюший ещё не починил мой экипаж.

— На вашем месте я не стала бы ждать починки экипажа. — отозвалась девушка, не отрывая взгляда от тихо идущего дождя. — Если у вас есть лошадь, садитесь на неё и уезжайте. А если нет, бросайте всё и уходите.

Изумлённый Фредерик не успел ответить, как сзади послышались шаги. Он резко обернулся и увидел выходящего из столовой библиотекаря. Годрик Сентон переводил подозрительный взгляд с молодого человека на его собеседницу. Тот вспыхнул: опять слежка! Что всё это значит?!

Совсем уже под вечер, когда заняться было нечем, Фредерик решил прогуляться перед сном. Дождь кончился, и лишь слабый туман висел над мокрою землёй.

Небыстрым шагом он направился без всякой цели вдоль замшелой стены дома Макгибуров, внимательно следя, чтобы не застрять каблуками в широких щелях разбитых плит дорожки. Большой и тёмный дом притаился, словно хищный зверь.

Задумчивый молодой человек равномерно переставлял ступни, сцепив руки за спиной и не поднимая головы. Сам того не замечая, он обошёл дом и оказался с торцовой стороны. Внезапно скрипнула дверь, и Фредерик остановился, подняв голову. В следующий момент он затаил дыхание и прижался к стене. От дверей для прислуги выскользнула всё та же фигура в плаще и направилась к калитке.

Фредерик огляделся: не видно ли где конюха? Хотел двинуть следом, но передумал. И пробрался через пролом за зарослями пихты. Он уже знал, что по склону можно достичь каменной лесенки, ведущей вниз. Вполне возможно, что он сумеет обогнать таинственного незнакомца. Так оно и вышло. Но Фредерик пошёл на хитрость и не стал, подобно беспечному Медине, выскакивать на дорожку и заводить разговор. Он притаился за густым подлеском и стал ждать.

Темнота уже почти совсем поглотила окрестности, только светлые плиты дорожки едва белели перед ним. Едва ли что ему удастся узнать. Да и чепуха всё это. Фредерик уже хотел подняться, как вдруг послышались шаги. Кто-то торопливо и безмолвно бежал по тропинке. Не успел он сообразить, как поступить, как незнакомец миновал это место. Фредерик и сам не знал, какие следовало предпринять действия, и уже хотел вернуться, как выбравшаяся из облаков луна осветила пространство. Туман рассеялся, и дорога выглядела очень чёткой.