Марина Казанцева - Дом Макгибуров

По мощёной дорожке шла фигура. Она была закутана в плащ с капюшоном. Открыла дверь и тихо вошла внутрь.

— Ты видал? — возбуждённо спросил Франциск.

— Ну и что? — недоумевал сэр Фредерик. — Кто-то пришёл через калитку.

— А, ты ещё не видел! — и художник торопливо потащил его за руку.

— Теперь смотри!

На серых камнях явно выделялись мокрые следы. Они вели в чёрный ход. Молодые люди открыли дверь и вошли внутрь. Там, в слабом свете свечи, оставленной у двери леди Лаурой, на каменных плитах пола опять же оставались мокрые следы.

— Кто-то неудачно покатался на лодке, — сказал Фредерик. — Я видел сегодня утром, что одной лодки нет на месте.

— Это я брал её, — отвлечённым голосом сказал художник. — Прокатился по тихой погодке и с центра озера и писал пейзаж.

— Я больше на лодке не каталец! — с дрожью ответил Фредерик.

Дверь отворилась, и оба вскрикнули. Вместе с тем раздался третий крик.

— Ох, молодые люди! — с негодованием воскликнула леди Лаура, одетая в старую шаль. — Что это вы вздумали прогуливаться возле входа для прислуги?!

— А вы, леди Лаура, разве прислуга? — пробормотал, смутившись, Фредерик.

— Я другое дело! — сурово возразила свояченица хозяина. — Я приехала, чтобы помочь брату моего покойного мужа. Это святое дело. А вам советую соблюдать порядок и не ходить теми путями, которыми ходит прислуга!

Она решительно прошла меж молодых людей и удалилась с большим достоинством. Видимо, она и вправду выполняла святой долг тем, что подменяла в этом доме отсутствующую кухарку.

Больше разнюхивать тут было нечего, и двое следопытов направились в библиотеку, поискать какие-нибудь летописи о доме Макгибуров.

На месте им сразу попались на глаза большие фолианты. И в одном из них молодые люди нашли развёртку с картиной генеалогического дерева Макгибуров.

Само дерево было изображено очень натурально. На искривлённых его ветвях сидели большие листья, а на них изображены чёрной тушью головы знаменитых Макгибуров. Наверняка все те, что красуются в галерее. Но у этого дерева было много тупых ветвей, и выглядели они очень странно. Толстая ветка заканчивалась листом и голова, нарисованная на ней, казалась выглядывающей из дупла. Можно подумать, что дерево поглотило человека.

Оказалось, что все мужчины из боковых отростков гибли очень рано, едва достигая двадцати пяти лет. Здравствовал лишь главный корень. Выходит, состояние Макгибуров сосредотачивалось исключительно в этом доме. Так отчего же они так обеднели?

— Сдаётся мне, — пробормотал художник, просматривая все записи, — что было в этих ранних смертях что-то неестественное.

— Недаром рыбак сегодня так перепугался, — заметил Фредерик и рассказал Франциску странную историю, услышанную днём.

— Наверно, это была большая любовь, если она пять лет после этого не искала замужества, — подумал вслух живописец. — Признаюсь вам, мне тоже некоторое время нравилась леди Макгибур.

Фредерику было не очень приятно выслушивать эти признания не слишком церемонного Франциска и он отвлёкся от мысли, кто же мог проникнуть в дом с мокрыми ногами. Впрочем, может, это прислуга из маленького селения приходит подрабатывать на уборке.

Вечером всё общество собралось в гостиной. Старый Макгибур тщетно пытался развеселить общество. Кончилось всё тем, что они сели вчетвером играть в вист, а библиотекарь присел на кресло возле камина. Пожилая леди Лаура вязала на спицах.

Глория была рассеяна и постоянно проигрывала. Зато её отец был отменным игроком. Игра на некоторое время заняла внимание Фредерика, как вдруг досадливый возглас тётушки Лауры прервал вист.

— Да что это такое! Свеча всё время гаснет!

Пожилая леди в который раз доставала серные спички и зажигала высокую свечу. Многочисленные потёки с одной стороны согнули стеариновый столбик. Свеча явно погибала.

— Бросьте, Лаура! — недовольно отозвался хозяин. — Идите к нам играть!

— Карты — занятие бесовское! — назидательно ответила тётушка и снова зажгла свечу. Пламя явно накренилось в сторону играющих.

— Вот, видите, даже свечка указывает вам праведный путь! — пошутил Макгибур.

— Не богохульствуйте, Гордон! — возмутилась суеверная Лаура. — Не ровен час, накличете беду! Не зря же свечка всё время гаснет! Ты сколько лет не исповедовался, брат?

— Да это просто из двери тянет, — рассмеялся хозяин. — Кто-то дверь забыл закрыть.

— Пойдёмте с вами, прогуляемся по террасе, — пригласила Фредерика леди Глория. И он не мог отказаться от этого приглашения, оставив вист на старого Макгибура, на художника и на библиотекаря.

Довольно долго она была молчалива. И Фредерик мучался, не зная, что сказать. Все фразы, которые возникали в голове, были какими-то банальными.

Снаружи бился в окна ветер, летели сухие листья. Озеро странно волновалось при свете полной луны.

— Наша с вами свадьба через три дня, — заговорила леди. — Мне кажется, что вы ощущаете неловкость.

Фредерик начал оправдываться и уверять её, что ничего подобного он не испытывает. И сам досадовал на себя за эти сбивчивые фразы. Надо признать, что леди абсолютно права: он чувствует себя здесь так неловко!

Она не слушала его слова. Глория встала у решетчатого окна, слегка закинула лицо и прикрыла светлые глаза. Фредерик невольно замолчал и засмотрелся на это бледное лицо, обрамлённое массой чёрных локонов. Лёгкие тени от ресниц под глазами. Высокий белый лоб. Надо признать, что леди Глория красавица, но слишком уж печальна.

"Вест-Индия вернёт ей цвет лица", — подумал Фредерик.

— Где будет бракосочетание? — спросил он.

— Здесь, — ответила девушка, — Из N прибудет пастор. Папа слишком горд, чтобы провести венчание в деревенской церкви под взглядами и пересудами всех зевак. И слишком беден, чтобы заказывать свадьбу в Эдинбурге. Потом, Фредерик, вы сможете провести всю церемонию, как будет вам угодно, в Вест-Индии, или на Ямайке.

Она невесело засмеялась.

— Простите, Глория, — твёрдым голосом сказал сэр Фредерик. — Но я, как будущий ваш муж, хотел бы знать о вашем прошлом. У вас прежде был жених?

— Да, был, — ничуть не смутившись, ответила девушка. — Но мой отец слишком корыстен. Он не захотел, чтобы я вышла замуж за человека небогатого.

— И куда же он девался? — со внезапно похолодевшим сердцем спросил жених.

— Уехал, — она пожала плечами, — Не скажу, что я сильно его любила, но очень надеялась вырваться отсюда. Дом Макгибуров — просто склеп!

Эти последние слова были сказаны с такой горячностью, почти с ненавистью. И Фредерик не посмел продолжать расспросы. Его решимость угасла сама собой.

— Это он нарисовал портрет в библиотеке? — пробормотал он, чтобы хоть немного сгладить неловкость от допроса.