Джо Шрайбер - Без окон, без дверей

— Иди сюда. — Он поднял мальчика со стула, крепко стиснул. — Вы с папой приедете ко мне на Рождество, ладно?

Генри тоже изо всех сил его обнял, прижался головой к плечу, кивнул.

— Будь осторожен, смотри за собой, — сказал Скотт.

Возьми его. Очень просто: хватай и беги.

Но Генри уже поцеловал его, обхватил, послушно отпустил, чуя детским чутьем, что сделка состоялась. Скотт выглянул в коридор и крикнул:

— Оуэн! Я поехал.

— Пока, — гулко прозвучал голос брата. — Передай от нас привет прекрасным людям.

Соня заморгала, явно озадаченная краткостью прощания, но Скотт ничего другого и не ожидал. Члены его семьи никогда не умели прощаться. Даже мать, которая никогда не забывала расцеловать сыновей в щеки перед уходом в школу, в конечном счете не нашла лучшего способа попрощаться, чем умереть.

Они ехали по городу в безупречно ухоженной «королле» Сони. Она переключала радиоканалы, легонько держа пальцами руль, управляла машиной легкими точными движениями, не глядя на дорогу.

— Сколько лет ты здесь не был?

— Пятнадцать.

— После похорон матери?

Скотт кивнул и задумался, не означает ли это, что смерть — единственный неотразимый повод вернуться в прошлое. Соня, кажется, отвлеклась, погрузилась в собственные мысли. Перед машиной выскочила жирная белка, проскакала через дорогу, зарылась в кучу сухих листьев. В ярко освещенной дали проплыла струйка древесного дыма, аромат яблок уравновесил едкий запах. Запахи и визуальные представления обрели необычную четкость, и Скотт вспомнил, что сегодня — и вчера, если на то пошло, — не принимал таблетку.

— А ты давно вернулась?

— Почти два года назад.

— Не пошла в юридическую школу?

— Бросила колледж Лойолы после второго курса… — Соня вытащила из держателя на дверце стаканчик с кофе, хлебнула, поставила обратно. — Временно. Из-за болезни отца.

— Правильно, — сказал он, и оба вновь замолчали.

— А на тебя любо-дорого посмотреть. — Она окинула его быстрым взглядом с макушки до ботинок, как бы сняв мерку. — У тебя-то все в полном порядке.

На лбу выступили первые едкие капельки пота. Салон автомобиля вдруг стал слишком тесным. Не надо было с ней ехать, поддаваться мимолетному внутреннему трепету при новой встрече, не подумав о намеках, которые неизбежно возникнут в беседе за полтора часа пути. Ну, теперь ничего не поделаешь.

— Ты всегда хотел стать писателем, — напомнила Соня. — Стал?

— Пишу тексты для поздравительных открыток.

Она кивнула:

— Ангелочек с открытки? Теперь поняла.

— Однако удается писать и кое-что свое. — Скотт постарался слегка сгладить чистую ложь и добавил: — Правда, сейчас почти нет времени. Честно сказать, «Рэндом Хаус» [3] «Рэндом Хаус» — одно из крупнейших мировых издательств, выпускающее литературу по разным направлениям. в дверь не стучится.

— Ладно, не переживай, — сказала она. — Уже хорошо, что тебе платят за то, что ты пишешь. Кому это когда-нибудь удавалось?

— Ну, я пока еще не написал великий американский роман.

Соня криво усмехнулась.

— Разносить пиво не совсем то же самое, что охранять закон. Только, по-моему, не всегда получается так, как хочется.

— Да, пожалуй.

Молчание вновь затянулось на многие мили, и стало еще тяжелее. Скотт чувствовал, как между ними сидит прошлое, вроде пешехода, голосовавшего на дороге и подсаженного в машину. Должно быть, это абстрактное ощущение внушило очередную мысль, которая пришла в голову и уже не уходила.

— Не возражаешь сделать небольшой крюк по пути к аэропорту?

Соня нахмурилась:

— А самолет?

— Успею.

— Уверен?

Скотт кивнул:

— Сейчас налево, дальше прямо.

Через полмили дал следующие указания, гадая, догадалась ли она о цели. Если и догадалась, то промолчала. Шоссе сменила грязная проселочная дорога, которая шла вверх и вниз без каких-либо знаков и указателей, кроме попадавшихся время от времени почтовых ящиков, и доходила до перекрестка, отмеченного только черными следами автомобильных шин и ярко-желтой смолой на сломанном дереве.

— Это здесь твой отец… — Соня на полуслове умолкла.

— Да.

Он вылез с легкой дрожью, жалея, что забыл принять таблетку, но не желая вытаскивать пузырек у нее на глазах. Под подошвами на обочине скрипел мелкий песок. Все, что осталось от отца, — пара черных следов от колес, осколки разбитого лобового стекла и погибшая сосенка. Тут вдруг вспомнилась рукопись, другие следы на пустой поверхности, на другой мертвой древесной пульпе. Взгляд под другим углом вернулся к проселочной дороге, ответвляющейся от главного шоссе. Что здесь делал такой человек, как Фрэнк Маст?

То ли действительно сверкнуло старое железо, спрятанное в лесу за сто ярдов отсюда, то ли померещилось. Скотт вернулся к машине, махнул рукой на дорогу:

— Давай туда.

— Зачем?

— Хочу посмотреть. — Уселся, наблюдая за Соней, и в тот самый момент частичка прошлого странно вклинилась в настоящее. — Не возражаешь?

Она, пожав плечами, медленно двинулась дальше по плохой дороге, помня о подвеске и днище, которое скрежетало на кочках. Деревья сгущались, нависали над дорогой, ветви сосен шуршали по крыше, как метла по металлу. Через несколько минут Скотт увидел старые ворота, стоявшие на своем месте, частично скрытые сосновой порослью. Они были распахнуты настежь, словно последний посетитель не успел их закрыть за собой. Он разглядывал их, проезжая; проехав, оглянулся.

Потом впервые увидел дом.

Дом стоял сам по себе, смотрел на них с поляны между деревьями. Одни части в три этажа, а другие в четыре; кажется, если идти по периметру, он будет гораздо длиннее ожидаемого. Крылья и купола расположены не вполне упорядоченно, пристройки как бы сооружались впоследствии. В результате получилась бесформенная, нескомпонованная постройка, с виду достаточно большая, чтобы в ней заблудиться.

«Гладкость там, где должны быть углы, — писал отец, — углы там, где должна быть гладкость».

— Настоящий, — сказал Скотт больше себе, чем Соне, выходя из машины.

— Что?

— Круглый дом. В точности соответствует описанию.

Сделав несколько шагов по направлению к дому, он поднял глаза и почуял упавшую на нос дождинку. Небо над верхушками деревьев снизилось, запестрело, слышалась угроза ливня, звучавшая из окружавшего леса.

Перед самым дождем Скотт прошел по запущенному газону к парадному. Старое дерево в крытом портике молчало под ногами. Из почтового ящика торчала хрустящая, скрутившаяся в свиток рекламная листовка, которая наверняка рассыплется в пыль, если к ней прикоснуться. В нее воткнута выцветшая визитная карточка местного агентства недвижимости. Он ее вытащил, сунул в карман, оглянулся на машину. Присутствие рядом Сони, всего в пятидесяти ярдах, ободряет. То ли из-за поляны, то ли из-за внезапной осенней непогоды расстояния увеличились, перспектива исказилась, будто огромные размеры дома создавали собственное гравитационное поле. Выражения женского лица не разглядеть сквозь дождь.