Хизер Грэм - Смертельная ночь

— Ах! — сказала она, узнав его.

— Извините. Я не хотел вас испугать.

— Вы меня не испугали, просто я не ожидала, — с негодованием заявила она, воспринимая его слова в штыки.

Что ж, это и понятно, ведь он был невысокого мнения о предсказателях, гадалках и подобных гражданах. Он этому не верил и не сомневался, что и она не верит, хотя и не мог бы объяснить почему. Возможно, потому, что она производила впечатление уверенного в себе и практичного человека.

— Извините, — еще раз сказал он.

Пульсирующая на ее шее венка ясно показывала, что сердце у нее бьется слишком быстро. Что бы она ни говорила, а он все-таки испугал ее.

— И что вам надо?

— Я подумал… я думал… Тьфу, черт. Я хотел вас проводить.

Она уставилась на него тяжелым взглядом.

— Вы решили, что мне нужны провожатые? — В ее голосе было поровну возмущения и недоверия.

— Ну… темно все же, ночь, — пробормотал он.

— Я гадаю на картах Таро, по ладони, у меня есть к этому способности. Вам не кажется, что я могла бы увидеть опасность, если бы она была? — сухо произнесла она, не сводя с него злого взгляда.

— Сомневаюсь.

— Я здесь живу. Я здесь родилась. У нас совсем не такой ужасный город, как о нем говорят. У нас есть проблемы, но в каком городе их нет? Я спокойно сама пройду два квартала до своего дома. Благодарю вас за заботу, но я не верю, что вы хотели меня проводить. И я вас спрашиваю еще раз: что вам от меня надо?

Понимая, что медлить или врать было бы глупо, он признался:

— Я хочу больше узнать о вас.

— Обо мне?

— И о том, как вы посещали Амелию и что происходило ночью. Что ей мерещилось, что снилось. Что она вам рассказывала и что пугало ее — и вас.

Пристально взглянув на него, она с тихой усмешкой проговорила, будто насмехаясь над собственными словами:

— Духи?

— Вы верите в духов?

Она почувствовала, что это не притворный интерес, не издевка.

— О нет, конечно же нет, — ответила она тоже вроде бы искренне.

Они пошли вместе, и он упомянул, что одной из причин, по которым ему всегда нравился Новый Орлеан, была его архитектура. Она рассказала ему о зданиях, мимо которых они проходили. Десять минут спустя они все еще говорили.

У нее в квартире.

Кендалл и сама не понимала, как она ухитрилась пригласить его, когда он ей совсем не нравился. Однако он был у нее.

Она жила на первом этаже прекрасного старого здания, построенного в 1816 году. В нем было четыре большие квартиры, по две на каждой стороне коридора. В ее квартире была большая прихожая, коридор, две спальни, одна из которых служила ей кабинетом, а также кухня и гостиная, разделенные длинной стойкой. Из гостиной через высокие створчатые двери можно было попасть во внутренний дворик, который изначально располагался со стороны фасада. Двор был огорожен изгородью из штакетника с калиткой. Когда-то ею пользовались как парадным входом.

— Мило здесь у вас, — оценил Эйдан. Поскольку он проник к ней в дом, она чувствовала себя обязанной предложить ему выпить, и теперь он рассеянно поигрывал бокалом со скотчем, глядя через стеклянную дверь во двор. — Это ваша собственная квартира?

— Нет, я ее снимаю.

— Ваш салон приносит доход?

— Я не жалуюсь.

— В округе, наверное, полно приверженцев вуду и оккультизма.

— Для моих клиентов это в основном развлечение.

Он отвернулся от окна и прошел за стойку, где уселся на высокий табурет.

— А есть такие, для которых это не развлечение?

Прежде чем ответить, она сделала хороший глоток водки с клюквенным соком.

— У вуду очень много серьезных последователей, на самом деле.

— Я тоже могу прочитать описания всех этих ритуалов в Интернете и объявить себя священником, — отмахнулся он. — Это не значит, что в этом есть что-то серьезное.

— Вуду была религией народов Таити. Это смесь древних африканских верований и католицизма. Вудуисты молятся святым и веруют в верховное существо, Бога.

— А еще они умеют наносить вред человеку, втыкая иглы в кукол, а их священники знают, как воскресить человека из мертвых, превратив его в зомби.

— Вы, случайно, не тайный вудуист? — усмехнулась Кендалл.

— Нет. Религии и верования меня вообще не интересуют, мне более интересны люди, которые используют эти вещи в корыстных целях.

— Не сочтите за оскорбление, — сказала она, пожимая плечами, — но почему вы решили, что тут происходит что-то ужасное? Не так давно по Миссисипи плавали не только кости, но целые трупы. Каждый день тут что-то находят. И еще не один год будут находить.

— Я знаю. Это была страшная трагедия.

— Но все-таки убеждены, что здесь нечисто. Помимо того, что на плантации живут бездомные, а я ничего об этом не знаю.

На его губах промелькнула печальная улыбка.

— Простите, если я обидел вас, — сказал он, поднимая свой бокал. — Вас было всего двое женщин, к тому же одна — старая и немощная, в огромном доме на огромной плантации. Вы не обязаны были за ней ухаживать, и я глубоко благодарен вам за вашу доброту, и, уж конечно, вы не нанимались в сторожа. И отчего же все это меня беспокоит? Назовите это интуицией, если хотите. Кость, которую я нашел у дома, показалась мне подозрительной потому, что ранее я обнаружил другую кость на берегу.

— Тут вокруг полно таких костей.

— Да, но…

— Но?

— Расскажите мне об Амелии, — вдруг попросил он, на удивление резко меняя тему.

Огромная черная персидская кошка по имени Иезавель выбрала этот момент, чтобы подойти к Эйдану и начать тереться о его ноги, так громко мурлыча, что Кендалл отчетливо слышала ее за три метра.

Неожиданно для себя Кендалл бросилась через всю комнату, схватила кошку и выставила в прихожую, мысленно отчитывая ее. «Не зря я назвала тебя Иезавель», [7] Иезавель — деспотичная, крайне жестокая и жестоко несправедливая израильская царица. — думала она.

— Какая красивая кошка, — заметил Эйдан.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила Кендалл.

Он ничего не сказал о том, что Кендалл не понравилось проявление кошачьей симпатии.

— Амелия… — напомнил он.

— Она всегда была очень добра ко мне. Наверное, между нами существовала духовная связь. Чудесная женщина. Она умерла от рака. Хотя адвокат вам, вероятно, сообщил.

— Я полагаю, она принимала морфий как обезболивающее? — спросил Эйдан.

— Да, — неохотно подтвердила Кендалл, зная, куда он клонит.

— И у нее бывали галлюцинации?

— Да, — еще более неохотно ответила Кендалл.

— А у вас?

Довольно с него любезностей. Его темно-синие глаза, подернутые инеем, в упор уставились на нее, тон изменился.

— Не знаю, что вам ответить. Недели за две до смерти ее постоянно преследовал страх. Я поставила раскладушку в ее комнату, чтобы быть с ней ночью. Порой она просыпалась, крича, что видит огни. Я всегда была полусонной, так что не могу вам точно сказать, видела ли я эти огни или нет. Не огромные фонари, как у летающих тарелок, а светящиеся точки в районе кладбища. Иногда ей что-то слышалось, но я опять же воспринимала все сквозь сон. Слышала ли я что-нибудь необычное? Я не уверена.