Юрий Кургузов - Кольцо Изокарона

— Ну что ж, — преувеличенно бодро воскликнул я. — Раз надо, значит, надо! Пошли…

Мы покинули столовую, проследовали по полутемному коридору и спустились по лестнице вниз. Выйдя на парадное крыльцо замка, я увидел во дворе двух оседланных лошадей. Одну узнал и обреченно заковылял к ней.

Когда деревенская околица осталась позади и слева от дороги вдруг показались едва различимые силуэты крестов и надгробий, я беспокойно заерзал в седле. Когда же морды лошадей едва не уперлись в эти самые кресты, я просто окаменел. А тут еще как назло чертовка Луна вылупилась на нас бельмом своего мертвого глаза, да и прихвостни-звезды холодным, ледяным блеском вгоняли в душу отнюдь не радость и тепло, а лишь холод и лед.

Ян спрыгнул с седла. Я волей-неволей последовал его примеру, и мы привязали лошадей к старому, полузасохшему дереву, одиноко доживающему свой век у обочины дороги. Потом Ян зашагал между могил и крестов в глубь кладбища, и я, кляня про себя все на свете, прихрамывая и спотыкаясь в темноте, поплелся за ним.

Внезапно он резко остановился, и я чуть не ткнулся носом ему в спину.

— Тсс… — приложил Ян палец к губам и, протянув руку вперед, тихо проговорил: — Дальше пойдете один.

— Но… — попытался возразить я, однако Ян не очень вежливым жестом оборвал готовый вот-вот вырваться из моих уст поток озадаченных словоизлияний.

— Дальше вы пойдете один, — непреклонно повторил он. — Скоро всё поймете. Сначала шагов пятьдесят вот по этой тропинке между могилами, потом будет небольшая поляна, а потом… В общем, вас встретят.

— Кто?! Кто меня встретит, Ян? — настороженно вытянул я шею.

Он покачал головой:

— Всё! Больше не произнесу ни слова. Через минуту узнаете сами…

И я зло и раздраженно махнул рукой и пошел в направлении, которое указал одноглазый. М-да, не сказал бы, что этот ночной поменад доставлял мне удовольствие, — силуэты деревянных крестов, ветхих и относительно "свежих", каменные плиты надгробий с выбитыми датами рождений, смертей и именами лежащих под ними людей, людей самых разных, живших и умерших и в незапамятные времена, и совсем недавно…

Я невольно вздрогнул, подумав, что, возможно, на этом деревенском погосте покоятся и останки тех, кто нашел год назад свой страшный конец у Каменной Пустоши, — о с т а н к и о б о р о т н е й…

Так, вот поляна. Что дальше?

И вдруг…

— Сударь, — раздался негромкий голос — тихий-тихий, но и необыкновенно отчетливый одновременно: словно над землей прошелестела невидимая листва.

— Кто здесь? — Я испуганно завертел головой.

И тогда…

Знаете, честно говоря, я думал, что после кошмара, пережитого накануне в Волчьем замке, после моего чудовищного колдовского перерождения и совершенно фантастического, не укладывающегося в сознании нормального человека боя с Черным Зверем все мои негативные и ирреальные приключения закончились…

Увы, если бы!

От высокого и раскидистого как шатер куста бузины шагах в десяти — двенадцати от меня бесшумно как тень отделилась темная худая фигура, и я вновь услышал т о т г о л о с:

— Здравствуйте, сударь. Простите, что пришлось потревожить, но…

— Что — но? — прошептал я, затрепетав, потому что всегда испытывал безотчетный страх при виде этого человека. Я испытывал этот страх с того самого, первого раза, когда встретил его в кузнице, рядом с полуобгоревшим трупом кузнеца, и подумал, что он убийца. И даже потом, когда узнал, что эта странная, непонятная личность на нашей стороне и более того — видимо, это именно он все последнее время выслеживал Черного Зверя и в конечном итоге выманил его из берлоги и вынудил появиться в Волчьем замке, — я все равно не мог заставить себя относиться к нему, не знаю даже, как сказать, — лояльно, что ли?

А еще…

Смутные воспоминания беспорядочно роились в моей голове. Что еще?.. Ведь было же, было нечто такое, из-за чего мое беспокойство, связанное с этим удивительным типом, никак не проходило.

Я мучительно старался вспомнить — каковы, ну каковы причины моего волнения?

Но не мог.

И тогда он…

— Сударь, — еле слышно сказал он. — Помните, во время нашей первой… то есть, не первой, а второй встречи, когда мне пришлось ночью в лесу, после вашего выдворения из замка, прочесть небольшую лекцию о всякого рода… м-м-м… нечисти, я обмолвился, что потом, возможно, попрошу о небольшом одолжении?

Я вспомнил. Это вспомнил.

— Ну-у… — осторожно протянул я. — Речь вроде о чем-то таком заходила, однако…

Он грустно улыбнулся:

— Извините, сударь, но время пришло, и сейчас не были бы вы так любезны сделать одну вещь…

И верите, даже еще не зная, какую именно, я задрожал.

А он — это почувствовал.

И сказал:

— Слушайте, я не собираюсь играть в кошки-мышки. Догадываюсь, что вызываю не самые светлые эмоции и чувства, но, к сожалению, кроме вас обратиться мне не к кому. Не буду вдаваться в детали, замечу лишь, что ни господин М., ни тем более Ян и особенно Горный Учитель н е м о г у т сделать то, о чем я сейчас покорнейше попрошу вас. Даже не попрошу — я буду умолять, потому что время подходит…

Сейчас или никогда… Знаете, а эта избитая фраза порой довольно верно отражает суть того либо иного момента. Так вот: сейчас вы можете сделать меня в каком-то смысле счастливым, а точнее — просто у с п о к о е н н ы м и у м и р о т в о р е н н ы м… — Он помолчал. — Если же… Если же вы откажетесь, то духу моему будет уготована жалкая и, увы, опасная для людей участь — навсегда остаться меж землей и небом и никогда не обрести покоя. А вот телу…

И тут…

И тут я вспомнил еще один разговор — с колдуном. Его рассказ о воскрешении мертвецов, свой, тогда вроде бы мимолетный вопрос — не проделывал ли он сам нечто подобное в окрестностях Волчьего замка, — и уклончивый ответ.

И кажется, я…

— Но позвольте, — волнуясь и запинаясь, заговорил я. — Если догадка моя верна, именно Горный Учитель должен, просто обязан…

Резкий, отрицательный взмах тонкой, невесомой руки:

— Я повторяю: он — н е м о ж е т! Если бы это касалось обычного… гм… человека — дело другое. А я…

— А вы? — напрягся я. — Что — вы?..

Он опустил голову.

— М е ч е н ы й… — прошептал он. — Я — м е ч е н ы й о б о р о т н е м…

И тогда меня прорвало.

— Да кто же вы, черт побери?! — заорал я.

Его бледное лицо исказила судорожная гримаса, и он скрипнул зубами…

— Кто?..

И внезапно я всё понял.

Я понял всё — и кто был сейчас передо мной, и что этот несчастный хотел.

И мною почему-то вдруг овладело полнейшее спокойствие и даже какая-то апатия.

— Хорошо, — кивнул я. — Где?

Он молча ткнул пальцем вправо, и я увидел невдалеке разрытую могилу, кучу земли и — низенький крест. Рядом на траве лежала лопата. Не говоря больше ни слова, я повернулся и пошел к могиле…