Юрий Кургузов - Луна - Солнце мертвых

Вот с этим я был полностью согласен и сказал, что да, ввели, и даже не несколько, а гораздо глубже, нежели я мог когда-либо предположить в самых дерзких своих мечтах. Но все-таки хотелось бы узнать, что конкретно тревожит моего друга и для чего именно он просил меня приехать в Волчий замок.

— Курить хотите? — неожиданно спросил он.

Я отказался, а он закурил, и теперь я видел не только темный силуэт в глубине спальни, но и маленький красный огонек папиросы, освещавший бледное лицо графа, когда он затягивался крепким ароматным дымом.

— Что меня тревожит? — медленно повторил он мой вопрос.

— Да, что?

Он вздохнул:

— А вот на это, не удивляйтесь, боюсь, я не сумею дать достаточно вразумительного ответа. Понимаете, меня тревожит сейчас все, и в то же время не могу сказать определенно: вот это и вот это.

— Ну а если все-таки попытаться?

Он привстал на локте и стряхнул пепел.

— Возможно, я не слишком ясно выражаю свои мысли, но я действительно не могу сказать, что боюсь того-то или того-то. Нет, я не боюсь ничего — и в то же время — всего.

Я почувствовал, что голос графа дрожит.

— Вот смотрите, — на мгновение он запнулся. — Вот смотрите, что произошло за один только нынешний день. По дороге в замок на вас напали волки, волками же был ранен мой управляющий, и, наконец, — это дичайшее покушение.

Я опять вспомнил вилы и тоже невольно передернул плечами.

— И ведь все это случилось за каких-нибудь три-четыре последних часа! — воскликнул граф. — А утром ни с того ни с сего захромала моя лучшая кобыла, чуть позже мои собаки чуть не разорвали местного бочара, и уже под вечер тяжелое бревно сломало ногу одному из приходящих работников.

— Но послушайте, — возразил я. — Могло же произойти простое совпадение. Ну так вот уж сложилось, что все эти неприятные происшествия свалились на вас — хотя, впрочем, не только на вас — в один день!

Он невесело усмехнулся:

— О, если бы в один… Нет, дорогой друг, дело гораздо хуже. Вы знаете, я человек трезвый, смотрю на вещи достаточно рассудительно и вовсе не склонен прибегать в объяснениях того либо иного случая к иррациональным причинам, но… Поверьте: и вчера, и позавчера, и неделю, и месяц назад в моих владениях что-нибудь да происходило. И, как правило, неприятное — от чьей-либо внезапной смерти до самой банальной потравы. И будьте уверены: завтра тоже что-то произойдет.

— Но что?!

— Если б я знал! Но произойдет обязательно…

Он потушил папиросу.

— И теперь вы думаете… — начал было я.

— Ни черта я не думаю! — огрызнулся он, но тут же взял себя в руки. — Простите, бога ради, порой я уже не в силах владеть собой. И все из-за этой бесовщины, этих постоянных ужасных мыслей — что-то еще будет завтра?..

— Можете не извиняться. — Я был, как всегда, великодушен. — Итак, если правильно понял, вы склонны полагать, что во всех ваших несчастьях и бедах повинна… э-э-э… ну, в общем, некая сила — злая сила, — стоящая над человеком, — выше его понимания, выше его разума, выше его власти. Так?

— Ну, если в общем, то примерно так, — проворчал граф.

— Другими словами, вы начинаете думать, что в вашем замке имеет место то, что в простонародье называют проклятьем, да?

— Да, дьявол побери!

— И зачем же в таком случае вы вызвали меня?! — Честное слово, я тоже начал здорово закипать, потому что был раздосадован не менее своего гостеприимного хозяина. — Я не священник, не заклинатель бесов, не умею летать на помеле, не…

И вдруг замолчал, а в мозгу моем стремительной вереницей пронеслись образы встреченных за последние часы странных людей: Яна, утверждающего, что он по всей округе сражается с оборотнями и прочей нечистью; удивительной женщины, потребовавшей, чтобы я немедленно уезжал из замка; наконец — Карла: Карла, буквально пригвоздившего меня своим взглядом и голосом к стулу во время ужина, и Карла — жалкого, дрожащего, бледного, в едва не ставшей последним моим в этом мире пристанищем пропахшей чесноком спальне. Да, Карл это поистине задачка со многими не-известными…

Ну и наконец — чуть было не всадившее в меня вилы страшилище в окне…

И неожиданно я очень громко рассмеялся. Боюсь, смехом не слишком здорового человека, и все же… И все же я готов был руку отдать на отсечение, что за этими людьми что-то крылось. Нет, я пока не хотел утверждать, что все они или кто-то один были в чем-либо т а к о м замешаны, отнюдь. Но тем не менее, за этими лицами проступала для меня теперь какая-то с х е м а… Даже нет, не схема, — пока что просто и д е я. Я ее почти не чувствовал, я ее почти не осязал — мне только чуть-чуть казалось, что она есть, что ее не может не быть!..

Итак, на доске пока четыре фигуры; граф — пятая; я — жертва случайности и собственного неистребимого авантюризма — отныне шестая. А появятся ли в будущем еще и другие? Кто знает…

Граф тактично кашлянул, и я вернулся с облаков на землю.

— Ну, что вы решили? — тихо, даже как-то робко спросил мой университетский товарищ. — Уезжаете? — И громко вздохнул.

Я вздохнул еще громче:

— Да нет, остаюсь.

По-моему, он, хотя и обрадовался, но очень удивился. И я его понимал — после такого разговора любой нормальный человек первым делом принялся бы укладывать чемоданы. Да, он знал, кому написать.

— Так значит, вы все-таки решились вторгнуться в запредельные сферы? — жалко и бездарно попытался пошутить он, но я чувствовал, что губы его дрожат.

— Поживем — увидим, — философски ответил я. — А для начала попробуем разобраться с вашим земным окружением.

После этого оба мы замолчали. Еще какое-то время я слышал, как, вздыхая и бормоча что-то себе под нос, ворочался с боку на бок господин граф. А потом, не успев толком осознать, что уже светает, я вдруг уснул.

Яркое, ослепительное утро развеяло поначалу все мои ночные сомнения и страхи почти без остатка. Ну в самом-то деле, думал я, стоя у распахнутого прямо в зеленые кроны окна, — все это не более чем ошибка, недоразумение. Да-да, пускай жуткое, чудовищное, но недоразумение. Действительно, нелепо, даже глупо предположить, что именно я, человек, едва переступивший порог Волчьего замка, стал вдруг объектом столь жестокого покушения. Да кто я такой? Кому могу быть опасен и неудобен и чем? Хотя… Эта странная женщина в гостиной — она требовала, чтобы я уезжал. Возможно, что-то знала и потому пыталась оградить меня от беды? Или же наоборот — отпугнуть от замка? Но что она знала, и почему таинственные ночные посетители решили вдруг расправиться со мной?

Нет, как ни старался, мысли эти не оставляли меня все утро. Завтракать пришлось одному — дворецкий сказал, что граф с управляющим еще часа два назад уехали в город по какому-то важному делу. Товарищ не стал будить меня, желая дать отдохнуть после тревожной ночи, — и я отдохнул, а после отличного завтрака и прекрасной гаваны почувствовал себя почти на самом верху блаженства.