Василий Кнежин - Игра в людей

По телу бегает мелкая дрожь, левую сторону шеи сводит судорога. Давно я не испытывал подобного напряжения. Все проблемы решались на ходу. Я даже не глядел в их сторону. А сейчас пальцы трясутся, как у алкоголика со стажем.

— Возьми себя в руки, Ларион. — Сказал я себе. — Ну, уволят, ну уедешь в пригород. И там люди есть, и там можно брать энергию жизни.

Люблю поговорить с собой. Чаще всего это бессмысленные рулады с размахиванием руками на театральный лад, но сегодня я едва не дошел до зеркала. Когда мать довела отца до смерти, я прислонился лбом к зеркалу и смотрел внутрь своего зрачка. Зеркало покрылось испариной от моего дыхания. Я смотрел до тех пор, пока пар не собрался в крупные капли и не потек обильными слезами моего отражения.

Я сел за интернет чтобы расслабиться. После непродолжительного серфинга по новостной ленте, мое внимание привлек мигающий значок почты. У меня защемило под ложечкой. Письмо от босса.

"Здравствуй, Ларион. Это письмо неофициальное, показывать его никому не следует, договорились? Вначале даю номер Гоша. Ты наверно не взял его по своей природной скромности, а зря.

Гош программист и приговоренный девственник. Срок у тебя три недели, и позволь дать совет: чем скорее начнешь, тем быстрее разочаруешься. Не стоило тебе переходить мне дорогу. У нас так хорошо начиналось. Такие мастера, как ты, всегда приносят хорошие деньги. Но вы считаете себя незаменимыми. Это не так.

Мы в бизнесе, Ларион, а я бизнесмен. Все, кто меня подвел, должны устраниться. Я хорошо к тебе отношусь и помогаю устраниться, сохранив лицо. Это прощальный подарок. Рекомендую воспользоваться данным временем, чтобы подыскать нормальное жилье, объясниться с друзьями… если они у тебя есть.

И уходи.

Тихо, без шума. Устроишься на мебельную фабрику разнорабочим, через год с твоими навыками убеждения сможешь стать заместителем директора. Ты хороший парень, хоть и пришибленный. Выпей я больше бурбона, написал бы еще, но зовут дела".

Письмо оборвалось резко, подчеркнуто пренебрежительно. Я почувствовал себя мерзко и неуютно. Словно вошел в дом, а над дверью было подвешено ведро с отходами. На двери надпись "Не входить!", но я с усмешкой толкнул ее, а теперь стою и благоухаю.

Я достал телефон, переписал номер Гоша. Возникла мысль позвонить Владу, вдруг он отменит задуманное. Было бы здорово, появится время отдохнуть от событий и настроиться на рабочий лад.

— Алло, Влад?

Из трубки донесся жизнерадостный смех.

— Да, Ларион! С приятным аппетитом меня!

Я спросил:

— Мы сегодня идем, или все отменилось?

— Разумеется, идем, столько готовились!

— Тогда…хорошо. Увидимся в три на выходе из Коньково.

Я положил трубку. Откуда у меня неуверенность, это глупое, нехорошее чувство! Я не хочу его вспоминать. Мысленно я стиснул себя в кулак. Надо принять волевое решение и…

У меня зазвонил телефон, я вздрогнул и едва не выронил его из пальцев. Гош!

— Д-добрый день. Это племянник вашего начальника, мы сегодня познакомились. Вы можете говорить?

Я сосредоточился. Нагнал на себя значительный вид, хмыкнул про себя и вальяжно сказал:

— Да, могу. Сегодня в восемь вечера у меня дома, записывай адрес. Первая Дубровская, дом два, квартира десять. Попросишь у жильцов, чтобы кто-нибудь открыл дверь, поднимешься на пятый этаж. Рядом с квартирой в стену вделан счетчик электричества. Откроешь его дверку, с внутренней стороны на шурупе висят ключи. У меня важное дело, я могу припоздниться, но ты жди. В холодильнике есть еда и пиво, на компе интернет — наслаждайся.

— Войти в квартиру без хозяина почти это хуже, чем взломать файлы друга!

— Ты хочешь быть с девушками на короткой ноге?

Гош спешно ответил:

— Хочу.

— Тогда меняйся. — Я оборвал звонок.

Пусть жестко, но он слабый, а слабых нельзя жалеть. Сильных жалеть опасно, а то расслабятся. Слабых жалость вовсе в могилу загонит. Когда с меня сошла маска напыщенной самоуверенности, в голове тикнул тревожный звоночек. Как предчувствие, что началось не самое лучшее время в жизни.

Влад пришел сурово и вовремя. Я даже часы проверил — ровно три. Мы поздоровались и хором заговорили, что надо видеться чаще, хотя оба понимаем, что это только слова.

— Где они? — Спросил серьезно Влад.

— Остынь, не драться идем. Так, поговорить.

Его торс обтянут черной футболкой, скроенной на плечах так, что визуально их расширяет. Куда ж тебе укрупняться, подумал я с легкой завистью. И так плечи широченные, а руки как два полена, коряжистые и переплетены тугими жилами. Штаны у Влада черные, но так же свободны, как и мои бежевые шорты. На ногах мягкая тряпичная обувь. В такой одежде, объяснял Влад, можно неслышно подкрасться даже к кошке.

— Повязки на голове не хватает. — Сказал я. — Станешь вылитый ниндзя.

Лицо друга смягчилось, желваки на скулах расслабились. В коричневых глазах мелькнуло удивление от моего сарказма.

— Ты говорил прийти в доброжелательной одежде, но уже на выходе я подумал: вдруг они силой попытаются нас оставить? Запрут в казематах и будут промывать мозги дни напролет.

Я спросил с опаской:

— Только не говори, что взял с собой нож.

— А точнее нож номер четыре. — Оскалился Влад. Я вспомнил, что второй его номер больше первого раза в три. Если дело пойдет по прогрессии…

— Меч что ли захватил? — Спросил я.

Оказалось, нет. Пока мы шли до места назначения, сверяясь с распечатанной картой, я много что услышал о ноже номер четыре, а также о том, чем он отличается от каждого из семнадцати ножей в коллекции Влада. Коллекцией это можно назвать с натяжкой: коллекционеры свои вещи берегут за стеклом, периодически доставая на свет божий и сдувая случайные пылинки. Влад своими ножами делает все, что можно делать куском заточенной стали, не вызывая при этом подозрение милиции. Он мне показывал, как надо бриться хорошо заточенным вакидзаси, что "намного лучше бритвы". А последний раз, когда я был у него в гостях, он заявил, что ножом можно есть суп. Я на слух не поверил, и Влад съел тарелку с супом дочиста.

— Еще раз о правилах. — Сказал я, когда мы проходили очередной ориентир в виде пятиэтажного желтого дома на краю перекрестка. — Находимся постоянно вместе. Как только увидим, что нас пытаются развести по отдельным залам, делаем крайне занятой вид и уходим. — Я дождался, пока Влад повторит мои слова и кивнет. — Ничего не есть и не пить у них. Ты перед выходом поел?

— Конечно! — На лице Влада появилась смесь гордости и смущения. — Извини, что оделся по-своему, но правила я помню. Это ж так интересно!

Я огрызнулся:

— Ты выглядишь так, словно приготовился сделать кувырок через голову, упасть на землю и открыть огонь по врагу.