Брэм Стокер - Сокровище семи звёзд

В его голосе прозвучало достоинство и гордость, что, несомненно, произвело на меня впечатление.

— Не забуду ваших пожеланий, сэр, — пообещал я, открывая дверь, и спустя мгновение услышал, как он запер ее за мной.

Когда я сообщил мистеру Корбеку о том, что Абель Трелони пришел в себя, тот запрыгал от восторга, словно ребенок. Но почти мгновенно его радость сменилась озабоченностью: он попросил меня проявить осторожность и воздержаться от рассказа о его посещении гробницы и о том, как были найдены светильники.

— В случае, — добавил Корбек, — если Трелони заговорит с вами на эту тему, а он это несомненно сделает.

Он бросил на меня косой взгляд, выдающий его осведомленность о моих сердечных делах.

Я кивнул, соглашаясь с ним. Интуиция подсказывала мне, что мой собеседник прав, хотя причина этого осталась для меня не совсем ясной. Однако у меня не возникало сомнений, что Трелони — человек необычный и вести себя с ним надо соответственно. Кстати, скрытность — качество, не всегда почитаемое сильным человеком.

Отмечу, что реакция остальных на выздоровление хозяина дома была весьма разнообразной. Миссис Грант расплакалась от избытка чувств, а затем бросилась хлопотать, желая навести повсюду небывалый порядок. Лицо сиделки вытянулось: она лишилась больного, который не вызывал особых затруднений в уходе и приносил неплохой доход. Но разочарование длилось не более мгновения, и мисс Кеннети разделила всеобщую радость по поводу того, что беда миновала. Она сообщила нам о готовности прийти к больному по первому зову и занялась упаковкой своей сумки.

Я пригласил сержанта Доу в кабинет, чтобы остаться с ним наедине. Когда он услышал новость, судя по выражению его лица, всегдашнее самообладание на какой-то момент изменило ему. Надо сказать, я тоже удивился, услышав вопрос полицейского:

— А он объяснил хотя бы первое нападение? Ведь он уже был без сознания, когда произошло второе.

Профессиональный инстинкт в этом человеке был столь силен, что подавил все прочие.

Собственно нападение, благодаря которому я оказался в этом доме, уже перестало занимать мои мысли.

— Знаете, мне даже не пришло в голову спросить его об этом!

Детектив выслушал мой ответ с неодобрением.

— Вот почему раскрывают лишь малое количество дел, когда в них не принимают участие наши люди, — заметил он. — Детектив-любитель никогда не доведет дело до конца. Что касается обычных людей, напряжение опасности проходит, и они обо всем забывают. Это похоже на морскую болезнь, — философски добавил он. — Будучи на берегу, вы о ней даже не вспоминаете, а бежите в буфет подкрепиться! И все же, мистер Росс, я рад, что дело закрыто. Полагаю, мистер Трелони сам разберется во всем. Впрочем, не исключаю и такой возможности, что он ничего не будет делать, поскольку, очевидно, ожидал каких-то событий и не обратился в полицию. Я считаю, он хотел, чтобы кто-то избежал наказания… Итак, нам сообщат официально, для соблюдения всех формальностей в отделе регистраций, о несчастном случае или о случае сомнамбулизма. Скажу вам честно, сэр, меня это устраивает. Мне уже порой начинало казаться, что я схожу с ума. Слишком много тайн — а это не моя область, предпочитаю иметь дело либо с фактами, либо с их причинами. Теперь я могу умыть руки и вернуться к своей обычной работе. Разумеется, сэр, буду рад вас услышать, если вы решите пролить свет на эту загадку. Если не затруднит, пожалуйста, сообщите мне, каким образом человека вытащили из постели, когда именно его поцарапал кот и в чьих руках был нож во второй раз. Ведь наш приятель Сильвио не способен на подобный подвиг. Видите ли, я до сих пор об этом думаю и боюсь, что эти мысли будут отвлекать меня от других дел!..

Когда Маргарет вернулась с прогулки, я встретил ее в холле. Девушка по-прежнему оставалась грустной, и румянец не вернулся на ее щеки, а я, как ни странно, предполагал увидеть ее повеселевшей. Едва она меня увидела, как глаза ее загорелись и она выжидательно уставилась на меня.

— У вас для меня хорошие новости? — спросила она. — Отцу лучше?

— Да! А как вы об этом догадались?

— Поняла по вашему лицу. Я должна пойти к нему.

— Он сказал, что пошлет за вами, как только оденется.

— Сказал, что пошлет? — изумленно повторила она. — Значит, он пришел в себя! А я и не знала, что все столь замечательно! О Малькольм!

Опустившись на стул, она расплакалась. То, что она назвала меня по имени, обещало мне чудесные возможности, и я чувствовал, как сильно бьется мое сердце. Заметив охватившее меня волнение, девушка протянула мне руку. Я крепко сжал ее и поцеловал. Подобные минуты предоставляют удобные возможности влюбленным — поистине, это настоящий дар богов! До этого момента, несмотря на мою любовь к ней, у меня была лишь надежда. Но теперь, когда Маргарет с готовностью позволила мне пожать и даже поцеловать ей руку, ее пылкое ответное пожатие и огонь любви в темных, глубоких глазах красноречиво говорили обо всем, чего только мог пожелать самый нетерпеливый из влюбленных.

Мы не произнесли ни слова — разве они были нужны? Слова показались бы пустыми, ничтожными и не смогли бы выразить наших чувств. Не разъединяя рук, словно дети, мы поднялись по лестнице и у дверей комнаты мистера Трелони стали ожидать его приглашения. Я шепотом рассказывал ей на ухо — насколько это было приятнее разговора на менее близком расстоянии! — о том, как очнулся ее отец и какой разговор состоялся между нами, разумеется опуская подробности, касавшиеся ее самой.

Вскоре в комнате прозвенел колокольчик, и Маргарет, высвободившись из моих рук, приложила палец к губам. Она подошла к двери и тихо постучала.

— Войдите. — Произнес мистер Трелони громким голосом.

— Это я, отец!

Голос девушки дрогнул от волнения. Сколько в ее кратком ответе было любви и надежды!

Послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, и Маргарет бросилась в объятия Абеля Трелони. Мой слух уловил лишь несколько несвязных фраз:

— Отец! Дорогой отец!

— Мое дитя! Маргарет! Мое милое, нежное дитя!

— Ах, отец, отец! Наконец-то, наконец-то!

Отец с дочерью скрылись в комнате, и дверь за ними закрылась.

В ожидании приглашения в комнату мистера Трелони, в котором я нисколько не сомневался, время тянулось медленно, и мне было очень одиноко. После нескольких первых мгновений эмоционального подъема при виде радости Маргарет чувство обладания, характерное для влюбленного, охватило меня. Но длилось это чувство недолго. Счастье девушки так или иначе зависело и от мистера Трелони, а две гордые, сильные личности, хотя и были связаны очень прочными родственными связями, какие только могут существовать между отцом и дочерью, начали узнавать друг друга только тогда, когда выросла дочь. Гордость и сила натуры каждого из них, а также сдержанность — основная черта их характеров — с самого начала создали барьер в отношениях. Каждый начал уважать скрытность другого довольно поздно, и взаимное непонимание переросло в привычку. Итак, эти два любящих сердца, страстно жаждущих найти сочувствие, долго находились в разлуке. Но теперь все уладилось, и я был безмерно рад, что наконец Маргарет обрела счастье. Пока я размышлял на эту тему, а также предавался мечтам о своих личных делах, дверь открылась и мистер Трелони пригласил меня войти.