Элджернон Блэквуд - Безумие Джона Джонса

Он запомнил принесенные ему ветром ответ и улыбку, озарившую на мгновенье суровые черты его забытого друга.

— Речь идет не о долгах, конечно, но о большой для меня чести.

Джонс почувствовал, как его сердце рванулось из груди навстречу этому человеку, навстречу испытанному веками и оставшемуся верным другу. Он сделал попытку взять его за руку. Но тот, словно сотканный из тумана, ускользнул, на мгновение у клерка все поплыло перед глазами, как будто зрение ему вдруг изменило.

— Так вы мертвы? — едва слышно вымолвил он с дрожью в голосе.

— Пять лет тому назад я оставил тело, которое вы знали, — ответил Торп. — Раньше я пытался помогать вам интуитивно, не будучи уверенным, что опознал вас. Но теперь я могу сделать для вас гораздо больше.

Ощущая ужас предчувствия и со страхом в душе, секретарь начинал что-то понимать.

— Это имеет отношение к…

— …к вашим прошлым делам с менеджером… — тихо закончил за него Торп, а усилившийся ветер, громко зашелестев в листве, унес конец фразы.

Память Джонса, которая лишь начинала пробуждаться в глубинных пластах сознания, вдруг внезапно, как по мановению волшебной палочки, померкла, и он пошел за своим спутником через поля, по пропитанным ароматами лугам, вдыхая настоянный сладкими запахами прохладный воздух. Так они подошли к большому мрачному дому, одиноко стоящему на краю леса. Дом казался необитаемым, окна были плотно занавешены черным, и клерк, глядя на здание, почувствовал такую ни с чем не сравнимую тоску, что у него защипало в глазах и он готов был разрыдаться.

Ключ повернулся в замке с резким скрежетом, дверь распахнулась в высокую залу, и они услышали беспорядочные шорохи и шепот, как будто навстречу им вышло множество людей. Казалось, пространство было наполнено какими-то туманными формами, которые плавно перетекали одна в другую, Джонс почти видел воздетые руки и смутные очертания полузнакомых лиц, которые необходимо было узнать. В сердце его, задавленном тяжестью нахлынувших воспоминаний, словно раскручивалась какая-то много веков неподвижная пружина.

Они шли по анфиладе, а позади с приглушенным стуком закрывались двери и тени словно отступали в глубь дома и таяли, забирая с собой все эти руки и лица. Снаружи гудел ветер, и его завывания сливались с глубокими вздохами, наполнявшими дом подобно шуму волн; а когда Джонс и его спутник поднялись по широкой лестнице и пошли под сводами комнат с похожими на стволы деревьев колоннами, он понял, что здесь, слой за слоем, копились воспоминания о его собственном далеком прошлом.

— Это обитель прошлого, — прошептал где-то рядом Торп, когда они тихо переходили из комнаты в комнату. — Обитать вашего прошлого. От подвалов до чердака она полна воспоминаний о ваших датах, думах и чувствах, начиная с самых ранних стадий вашей эволюции и до сего дня. Обитель поднимается почти до облаков, а в длину достигает середины леса, который вы видели, однако самые дальние ее помещения населены бесчисленными призраками эпох столь далеких, что, даже если нам и удастся их разбудить, все равно вы их уже не вспомните. И все же настанет день, когда они предъявят вам свои права, и вам придется их узнать и держать перед ними ответ — им не знать покоя, пока они вновь не оживут в вас и не добьются окончательной справедливости. А сейчас следуйте за мной, и вы встретитесь с тем особым воспоминанием, к которому мне дозволено вас сопровождать, ибо вам надлежит узнать, какая огромная сила действует в вашей нынешней жизни; и тогда, в зависимости от степени вашего совершенства, вы либо поднимете меч правосудия, либо возвыситесь до великого всепрощения.

Льдинки возбуждения покалывали содрогающееся сердце клерка, когда, следуя за своим спутником, он слышал доносившиеся и сверху, и снизу, и из самых отдаленных помещений движения и вздохи сонмов спящих. В неподвижном воздухе они звучали, как аккорды натянутых в самом основании дома струн.

Пробравшись крадучись между огромных колонн, поднявшись по изгибам лестницы и пройдя несколько темных коридоров и холлов, Джонс и его спутник остановились наконец перед маленьком дверью под низким сводом, где тени были особенно густыми.

— Не отходите от меня и помните: вы не должны издать ни звука, — прошептал провожатый Джонса; обернувшись, чтобы ответить, клерк увидел, что лицо его посуровело и, став вдруг необычайно бледным, как будто даже слегка светилось во тьме.

Переступив порог, они погрузились в кромешную тьму, но постепенно Джонс стал различать в дальнем углу слабый красноватый свет, ему даже привиделись какие-то фигуры, занятые неведомым действом.

— Теперь смотрите! — прошептал Торп, когда они, прижавшись к стене, стали ждать. — Но не забудьте — надо хранить полное молчание. Это сцена пытки.

Неожиданно Джонса охватил такой страх, что у него задрожали колени, хотелось повернуться и убежать, однако какая-то беспощадная сила держала его, делая побег невозможным. Не сводя глаз с красных отблесков, он осел у стены на пол и стал ждать.

Фигуры, освещенные собственным тусклым мерцанием, не распространявшимся на тьму вокруг, двигались все быстрее, вскоре Джонс услышал негромкое клацанье цепей и чьи-то мучительные стоны. Послышался звук закрывающейся двери, после чего Джонс видел лишь одну фигуру — обнаженного старика, прикованного цепями к какой-то металлической конструкции на полу. Джонс, не отрываясь, смотрел, и вдруг его память встрепенулась от ужаса — лицо старика и его седая борода показались ему знакомыми, как будто он видел их не далее как вчера.

Другие фигуры исчезли, и старик стал центром кошмарной картины. Медленно, с душераздирающими стонами, по мере того как тлеющие угли разгорались в ровное пламя, старческое тело выгибалось, извиваясь от невыносимой муки, и лишь запястья и щиколотки оставались прикованными к железной раме. Крики и всхлипы заполнили комнату, и у Джонса было ясное ощущение, что эти звуки порождает его горло, что это его запястья и щиколотки скованы раскаленными цепями, что это его спину сжигает огонь…

— Испания! — прошептал голос рядом — Четыре века назад.

— За что? — едва мог вымолвить клерк, покрываясь холодным потом, хотя знал ответ, прозвучавший из тьмы:

— Просто необходимо узнать имя одного из ваших друзей, чтобы предать его смерти.

С негромким треском в стене прямо над пыточной жаровней открылось раздвижное окошко, и, озаренное тем же багряным светом, в нем показалось лицо… Джонс едва сумел подавить вопль, поскольку сразу узнал высокого темного человека из своих снов, который сейчас пожирал взглядом извивающуюся внизу старческую плоть; губы палача двигались, будто что-то говорили, но слов не было слышно.