Дж Уорд - Освобожденный любовник

Его хирург хотела его, несмотря на то, что он был частично попорчен, не принадлежал ее виду и удерживал здесь, против ее воли. Она жаждала. Жаждала его.

Ви улыбнулся, обнажая клыки. Самое время стать человеколюбом, не так ли? И отчасти облегчить ее страдания…

Широко расставив ноги в тяжелых ботинках и сжав кулаки, Фьюри навис над лессером, которого только что вырубил выстрелом в висок. Ублюдок лежал лицом в грязной слякоти, распластав руки и ноги в стороны, его кожаная куртка была разорвана на спине во время борьбы.

Фьюри глубоко вздохнул. Врага можно было убить по-джентельменски. Даже в разгар войны, существовал достойный способ принести смерть врагу, несмотря на испытываемую к нему ненависть.

Он осмотрел переулок и втянул носом воздух. Людей поблизости не было. Других лессеров тоже. И ни одного из Братьев.

Он наклонился к убийце. Да, когда сводишь счеты с врагами, нужно всегда придерживаться определенного стандарта в поведении.

Это был не тот случай.

Фьюри приподнял лессера за пояс кожаной куртки и светлые волосы и впечатал его головой в кирпич, как таран. Куски плоти бесшумно отлетели от расколотой лобной части, позвоночник проткнул череп насквозь и вышел через его заднюю часть.

Но существо не умерло. Чтобы умертвить убийцу, необходимо было нанести удар ему в грудь. Если оставить его как есть, то сволочь будет просто пребывать в вечно гниющем состоянии, пока за телом не явится Омега.

Схватив существо за руку, Фьюри протащил его за мусорный бак и вытащил кинжал. Но он не использовал это оружие, чтобы отправить убийцу к его хозяину. Его гнев, самая ненавистная ему эмоция, эта сила, которой он не позволял влиять на события и людей в его жизни, взревела в нем. И побуждение было неоспоримым.

Жестокость совершаемого им омрачала его совесть. И хотя его жертва был аморальным убийцей, который почти лишил жизни двух гражданских вампиров двадцать минут назад, все же то, что делал Фьюри, было неправильным. Гражданские были спасены. Враг — выведен из строя. И закончить нужно чисто.

Но он не остановил себя.

Лессер взвыл от боли, но Фьюри продолжал свое грязное дело, его руки и лезвие быстро двигались сквозь кожу и жизненно важные органы, пахнущие детской присыпкой. Черная, блестящая кровь стекала на мостовую и покрывала руки Фьюри, маслом блестела на его ботинках, брызгами разлеталась на его кожаную одежду.

Он продолжал, и убийца стал тренажером для его ярости, его ненависти к себе, он стал объектом, на котором Фьюри срывал эти чувства. Разумеется, эти действия заставили его еще сильнее ненавидеть себя, но он не остановился. Не мог. Его кровь была пропаном, а его эмоции — пламенем, и нельзя было пресечь раз вспыхнувшее пламя.

Сосредоточившись на своем страшном действе, он не услышал, как сзади подкрался еще один лессер. Он лишь уловил легкий запах детской присыпки за секунду до нападения, и едва увернулся от бейсбольной биты, нацеленной в голову.

Его ярость перешла от поверженного убийцы на того, что стоял на ногах. Наследие воина в его ДНК взревело в его жилах, и он атаковал. Фьюри выступил вперед с черным кинжалом в руке, затем резко ушел вниз, прицелившись лессеру в живот.

Но он промахнулся. Лессер сбил его ударом биты в плечо, потом мощно приложился по здоровой ноге, попав ему под колено. Фьюри согнулся, сосредоточившись на том, чтобы удержать кинжал, но убийца был подобно Хосе Кансеко 74 74 Хосе Кансеко — бейсболист, бывший игрок дальней части поля и десятый игрок Высшей лиги. с его алюминиевой битой. Еще один удар и лезвие улетело прочь, перевернувшись в воздухе, протанцевало куда-то далеко по мокрому асфальту.

Лессер прыгнул на грудь Фьюри и ухватил его за горло, сжимая сильной, как стальной трос, рукой. Захват усилился, Фьюри обхватил ладонью толстое запястье существа, но затем у него появились проблемы и помимо гипоксии. Убийца перенес свою хватку на биту, застыл, пока не стал удерживать ее за середину. Смертельно сосредоточившись, он поднял руку высоко и со всей силы опустил квадратное основание рукоятки на лицо Фьюри.

Боль взорвалась в щеке и глазе, ее раскаленная шрапнель рикошетом разошлась по всему телу.

И это было… на удивление хорошо. Это чувство преодолевало все. Все, что он сейчас знал, это был удар, от которого останавливалось сердце, и электрическая пульсация, что накрывала сразу после этого.

Ему это нравилось.

Одним глазом, который по-прежнему мог видеть, он наблюдал за лессером, который подобно поршню, снова занес биту. Фьюри даже не пытался подготовиться к худшему. Он просто наблюдал за движениями, зная, что координирующие поднятие куска полированного металла мышцы сейчас натянутся и снова впечатают эту штуку ему в лицо.

«Время для смертельного удара», — смутно подумал он. Вероятно, его скуловая кость уже раздроблена, или, по крайней мере, треснула. Еще один удар, и уже ничто не будет защищать его серое вещество.

Перед глазами возник рисунок Бэллы, и сейчас он видел то, что легло на бумагу: она сидит за обеденным столом, повернувшись к его близнецу, и любовь между ними была так осязаема и красива, как шелковая ткань, сильна и прочна, как закаленная сталь.

Он прочел на Древнем языке старинную молитву за них и малыша, ту, что желала им здоровья и благополучия, пока он не встретится с ними в Забвении, когда-то в далеком-далеком будущем. Все закончится, до следующей его реинкарнации.

Фьюри отпустил запястье убийцы и повторял молитву снова и снова, гадая, какое из этих слов станет для него последним.

Но последствия так и не наступили. Лессер исчез с Фьюри, он соскочил с его груди, как марионетка, чьи ниточки порвались.

Фьюри лежал, едва дыша, когда в переулке послышалось громкое ворчание, а затем мелькнула яркая вспышка света. Из-за всплеска эндорфина, он ощущал, как парит в сладостной и бесконечной высоте, светясь чем-то, что напоминало благополучие, но в реальности означало, что он по уши в дерьме.

Смерть уже нанесла свой удар? И достаточно ли этого, чтобы его мозг истек кровью?

А, какая разница. Он чувствовал себя хорошо. Все было хорошо, и он спрашивал, было ли это также хорошо, как секс? Это была жизнь после смерти. Ничего, лишь спокойная релаксация.

Он подумал о Зейдисте, как тот подошел к нему в самый разгар вечеринки, несколько месяцев назад, со спортивной сумкой в руке и отвратительным требованием во взгляде. Фьюри было тошно от того, в чем нуждался его близнец, но он, тем не менее, пошел вместе с ним в спортзал и избивал его снова, снова и снова.

Это был не первый раз, когда Зейдисту требовалось получить избавление подобным способом.

Фьюри всегда ненавидел избивать своего близнеца и никогда не понимал этого мазохистского драйва, но сейчас он познал его. Это было фантастически. Ничто не имело значения. Как будто реальная жизнь была далекой грозой, которая никогда его не достигнет, потому что он свернул с ее пути.