Ольга Крючкова - Священные холмы

Фиона же вовсе не желала провести остаток дней в Энгусе, расположенном на левом берегу Бойна. Этот непреступный замок скорее напоминал тюрьму, нежели достойное жилище для королевы.

Пребывание же в Донинброке давала бы королеве возможность навещать дочь в Дублине и получить союзника в лице лэрда Мак Кормака.

Фиона, настроенная решительно, вошла в покои Конайре. Он сидел за столом, окруженный советниками и друидами. Женщина заметила Мак Алистера, он же слегка поклонился и продолжил свой разговор с Эоганом.

Конайре с явным раздражением взглянул на жену.

– Что привело тебя в мои покои в столь ранний час? – поинтересовался он из вежливости.

– Мне необходимо поговорить с тобой, повелитель.

Король по опыту знал, чем обычно заканчиваются подобные разговоры. Ему вовсе не хотелось выслушивать жену, особенно сейчас, когда пришло известие о новом нападении фоморов на южные границы королевства.

Конайре отдал придворным приказ удалиться. Скрепя сердцем, он остался наедине с женой.

– Говори, раз уж пришла… – недовольно сказал он.

– После замужества Махи ничто не держит меня в Таре. Я приняла решение удалиться в Донинброк вместе с младшей дочерью.

Конайре встрепенулся. Он вовсе не ожидал подобного поворота событий, предполагая, что Фиона, как обычно будет выказывать недовольство.

– В Донинброк? Что ж, так тому и быть. – Тотчас согласился он и с облегчением вздохнул. И это не ускользнуло от взора Фионы.

– Но я прошу выделить мне средства из королевской казны на обустройство замка. В нём давно никто не живёт, кроме управителя и нескольких убогих стражников. Я же намерена привести Донинброк в надлежащий вид, достойный для жизни королевы.

Конайре на редкость оживился.

– Конечно! Я прикажу выделить тебе пятьсот серебряных кумалов и любую утварь, которую ты только пожелаешь.

Фиона бросила на мужа презрительный взгляд: как быстро он отпускает её! И даже не пытается удержать!

– Благодарю тебя, повелитель. – Сказала она, пытаясь из последних сил сохранять спокойствие и учтивость.

Моргауза полулежала на своём ложе, в ногах у неё сидел Ингел.

– Мне сообщили, что ты больна. Насколько серьёзно? – выказывал беспокойство Ингел.

– Ничего серьёзного. Просто я устала. Вот попью травяных отваров и встану на ноги. Что происходит в замке? Я уже несколько дней не покидаю своих покоев…

– Поговаривают, королева собирается покинуть Тару, причём навсегда.

Моргауза резко оживилась, встала, накинула тёплый пелисон и начала прохаживаться вокруг жаровни.

– Вот как? Это король удалил её?

– Нет, матушка, Фиона сама выказала такое желание. Видимо она поняла, что ты сильнее её.

Моргауза просияла от желанной новости. Сколько лет она мечтала услышать о том, что она станет полновластной хозяйкой в королевском замке. Сколько раз ей казалось: заветная цель близка! Но, увы…

– А куда она направится?

– В Донинброк.

Довольное выражение лица Моргаузы резко сменилось крайней озабоченностью. Ингел наблюдал за матерью, понимая, что та всесторонне взвешивает последнюю новость и нечто обдумывает. Ведь матушка так умна…

– В этом нет для нас ничего хорошего. – Резко заявила она к вящему удивлению Ингела.

– Но почему? – искренне недоумевал он. – Ты займёшь её место, я не сомневаюсь в этом!

– Возможно… А возможно – и нет. Я уже не молода, а Конайре пытается таким выглядеть. Да и потом тяжело восстановить оборвавшуюся любовную связь.

– А если прибегнуть к различным любовным зельям?

Моргауза резко обернулась и гневно взглянула на сына.

– Думай, что говоришь! Да за одни такие слова можно отправиться в Энгус до конца своих земных дней!

– Прости, я не хотел тебя разгневать. Но может, ты, всё-таки объяснишь свои соображения по поводу Доннинброка?

Моргауза плотнее запахнула роскошный пелисон и сказала:

– Конечно. Во-первых, Донинброк находится недалеко от Дублина. А Маха, твоя сводная сестра, теперь там – хозяйка. Если посчитать доходы Мак Кормака, получаемые от торговли рабами на его землях и многочисленные пошлины, которыми он обложил торговцев, то сумма будет внушительной. И это я не говорю об урожаях и многочисленных стадах коров и овец, пасущихся на равнине Брега. А это значит…

– Что Мак Кормак поддержит Фиону в случае необходимости и сможет нанять отряд пиктов. – Закончил мысль Ингел.

Моргауза улыбнулась.

– Ты мыслишь, как настоящий король!

От таких слов Ингел приосанился. Ему всегда было лестно получать похвалу матери, порой даже скуповатую.

Моргауза снова прошлась вокруг очага и продолжила:

– Во-вторых, я не молода… В любой момент король может возлечь на ложе с новой наложницей. И что тогда останется мне?

Ингел растерялся.

– Ты уверена в том, что у него уже есть наложница?

– Нет… Пока он спит в одиночестве. Но стоит Фионе покинуть пределы Тары, как он придёт ко мне, но не за любовью, а за поддержкой и советом. Я посоветую ему отдать тебе во владение Макгиппикадис.

Ингел не успевал следить за ходом мыслей своей матушки.

– Ничего не понимаю! Зачем мне этот забытый богом край?

– А затем, мой мальчик, что горы Макгиппикадис полны серебра и золота. Маон каждый год преподносил королю щедрые дары. Ты должен научиться править самостоятельно.

– Но… но стоит ли так удаляться от короля?

– Я не разделяю твоих опасений. Даже, если у Конайре появится новая наложница, то неизвестно сможет ли она родить сына. В любом случае ты – наследник по праву старшинства. Так гласят законы Тары.

– Хорошо. Раз ты считаешь, что я должен править Макгиппикадисом, значит, так тому и быть.

– Ты помнишь, что Маона принесли в жертву богу Тевтату? – неожиданно спросила Моргауза.

– Да… – в памяти Ингела тотчас всплыл тот странный сон, или видение, в котором он разговаривал с самим Тевтатом и пообещал ему жестокую битву и щедрые жертвы. – Я… я должен рассказать тебе кое-что…

Моргауза насторожилась.

– Тебе было видение? – тотчас догадалась она. – Тевтат?

Ингел кивнул.

– Я был в святилище смерти. Тевтат обещал мне жизнь в обмен на многочисленные жертвы в его честь.

Моргауза побледнела о внезапно нахлынувшего страха, но быстро взяла себя в руки.

– С богом войны не шутят, мой мальчик. Придётся выполнять данное обещание.

Моргауза с нетерпением ожидала отъезда королевы из Тары в Донинброк. И, когда, наконец, Фиона в окружении дочери и слуг вышла из замка и села в повозку, она не скрывала своего ликования.

Повозка королевы тронулась в путь, за ней медленно, поскрипывая колесами, следовали множество других повозок, доверху нагруженных: посудой, тканями, шкурами оленей и волков, шпалерами, сундуками с одеждой, кухонной утварью, одеялами из лебяжьего и утиного пуха.