Маргарита Епатко - Ущелье

– Умирать не страшно? – она вопросительно посмотрела на подростов, тоже поднявшихся с земли и теперь миролюбиво стоящих рядом.

– Не страшно, – белозубо улыбнулся Датаев.

– Не страшно, – эхом повторила Лидия, пятясь от мальчиков. – То есть вы – мертвые…

– Лидия Автондиловна, подождите, – Анечкин сделал шаг вперед, стараясь остановить женщину.

Но она в испуге отшатнулась от него.

– Вы умерли, – прошептала она, только сейчас приняв непоправимость произошедшего.

– Нам жаль, – смущенно улыбнулся Анечкин. – Мы не хотели вас напугать. Но хозяйка попросила подняться. Сказала, вам станет легче.

– Легче. Уже стало легче, – продолжая пятится, прошептала Лидия.

Она нащупала ногой край обрыва. За спиной была пустота. В двух шагах перед ней озабоченные внимательные лица подростков.

– Легче. Спасибо, – она улыбнулась и, раскинув руки, опрокинулась на спину.

Шум ветра. Веселящийся смайлик на майке. Удивленные лица мальчишек. А потом удар, мгновенная боль и полная темнота.

Казаки хмуро ехали по степи в окружении черкесов.

– Ну, все. Тут земли моего отца заканчиваются, – натянул поводья Исмаил.

– Спасибо, – протянул ему руку Никола.

– За что? Мы ж кунаки, – хитро улыбнулся Исмаил.

– И за коня спасибо, – Грицко похлопал по загривку мохнатую приземистую лошадку. – Несет меня без устали. Давно такие не попадались.

Черкесы, любители быстроногих скакунов-шоолахов рассмеялись словам Андрея, как хорошей шутке.

– Ты, братишка, не теряйся, – Максим пожал руку родственника. – Осенью ярмарка. Встретимся.

– Ага, а до осени еще в бою повстречаемся, – хмыкнул Грицко и сразу же получил тычок в бок от Николы.

– Раб прав, – кивнул брат Исмаила. – Война – дело для настоящих мужчин.

Горцы, повинуясь приказу старшего, пришпорили коней. Поднимая пыль в степи, отряд быстро скакал прочь от казаков.

– Во Антип, помер уже, а раба мне прилепил, – выругался Грицко, когда о присутствии горцев напоминало лишь облачко пыли на горизонте.

– Не сердись, дядька Андрей, я своему отцу скажу, он тебе вольную даст, – залился смехом Максим и ударил пятками коня, чтобы не попасть под тяжелую руку казака.

– Я тебе не дядька Андрей, а казак на службе, – нахмурился Грицко, намереваясь догнать парня.

– Погодь, – осадил его Никола. – Ты уверен, что книга эта должна быть у меня? Все же тебе ее писарь передал.

– Я женюсь или нет, еще тот вопрос, а у тебя уже наследников куча. А он что завещал? Хранить и будущим поколениям передавать. Ну, какой из меня передатчик?

– И то верно, – согласился Никола.

Лошадь помощника, груженная сумками с подарками от бея для атамана, неторопливо трусила по степи. Грицко, пришпорив коня, припустил за смеющимся парнем.

– Бедная попова дочка, – усмехнулся Никола, покручивая ус, и слега тронул поводья, чтобы не отстать от казаков.

Уже рассвело, когда широкая просека вывела Сеню, Марка, Мурата, Петра и Кору к «Серебряному ручью». Несмотря на обилие людей, в отеле было тихо. Жена Павла тенью скользила между столиков, предлагая подавленным селянам горячий чай и кофе. Сутулый человечек отделился от одного из столиков и посеменил к пятерке. Глава администрации за прошедшую ночь, казалось, похудел вдвое.

– Я того, – его глаза суетливо забегали по лицам пришедших, – я хотел извиниться, – он посмотрел на Кору и заморгал, словно собираясь заплакать.

– Не суетись, Степаныч, поздновато спохватился, – скривил губы Марк.

Глава администрации вздрогнул от этих слов как от удара.

– Не волнуйтесь, – Кора ласково взяла его за дрожащую руку. – Мы тут обсуждали то, что произошло с Семеном Филипповичем, и пришли к выводу, что это, скорее всего, действие каких-то подземных газов.

– То есть мы все были не в себе? – облегченно сказал глава.

– Думаю, да, – кивнул дядя Сеня.

– Так вы и им это скажите. Нас ведь теперь черт знает, в чем обвиняют, – затараторил Степаныч, маша рукой в сторону двери.

– Им – это кому? – насторожился Мурат, потирая бок.

– Подмога нашему участковому приехала из соседнего поселка, – к ним подошел Павел. В фартуке и с полотенцем, перекинутым через плечо, он мало походил на мужика с обрезом в руках, без промаха бившим по целям.

В ответ на его слова, дверь кафе распахнулась и в нее зашел участковый, седой мужчина в форме с неуместными для его возраста погонами майора и пара молоденьких милиционеров. Седой мужчина бросил неодобрительный взгляд на ружье в руках у Марка и пистолет дяди Сени.

– Попрошу предъявить документы и разрешение на оружие, – без предисловий он двинулся к ним.

– У меня все законно, – Марк лениво полез в карман куртки.

– Наградное, – дядя Сеня достал из внутреннего кармана бордовую корочку.

– Где Димка? – Кора отошла от мужчин и обратилась к официантке.

– Я провожу, – улыбнулась блондинка. – Но вы не переживайте. Мальчишка умаялся. Спит. С ним моя мама.

– Вы куда, гражданочка? – майор, похоже, вошел во вкус, – предложение предъявить документы и вас касается.

– Кора, иди к сыну, – Петр посмотрел на жену и перевел взгляд на милиционера. – Вы бы прежде сами представились и документы показали.

Седой мужчина поперхнулся, посмотрел на молодых милиционеров рядом, но полез во внутренний карман. – Седых Сергей Игоревич, – отчеканил он, доставая книжечку. – А вы?

– А я Петр Терентьевич Коломенский, известный скульптор. Приехал сюда отдохнуть. К сожалению, мы заблудились. Но вот эти люди, – он кивнул на Марка, дядю Сеню и Павла, – помогли нам выбраться из леса. А документы наши там – он показал в окно на брошенный на обочине у отеля джип цвета топленого молока. – Пойдемте – покажу.

– Обязательно пойдем, – Сергей Игоревич немного сдал от напора горожанина, но сбить его с толку было не так просто. – И обязательно разберемся. В поселке произошло тройное убийство. А кроме этого два несчастных случая. Одну старуху хватил инфаркт. И еще женщину закусали змеи. И все за одну ночь. Все под подозрением, – он сурово посмотрел на Мурата, преребинтованного полосками от разорванной рубашки. – А с вами, что произошло?

– Поцарапался в лесу, – белозубо улыбаясь, ответил Мурат.

– Серьезная повязка для царапины. Случайно не огнестрел? – майор нее собирался отступать.

Мурат небрежно повел плечами и дернул за повязку. Под его рукой она расползлась, как старый полиэтиленовый пакет.

– О, все зажило? – картинно удивился Мурат. – Под порванным дорогим свитером просвечивало смуглое тело без единой царапины.

Дядя Сеня нахмурился и подошел ближе, всматриваясь в то место, где была рана.

– Не волнуйся, дорогой, – усмехнулся Мурат. – Я же сказал тебе, на мне все как на волке заживает, – он снова улыбнулся.