Юлия Аксенова - Проклятие тангеры

– Такое впечатление, что они выполняют привычную механическую работу, – сообщил Костя о своих наблюдениях, – будто на заводе у станка!

– То-то и оно! А мальчик и девочка за ними – разве не прелесть?

Костя не успел толком понять, о ком говорит аргентинец. Тихий, на грани слышимости, звон, который уже в течение некоторого времени заставлял его беспокойно поеживаться, превратился в тонкий и резкий протяжный крик, смолк. Костя вздрогнул. Краем глаза он уловил странное движение у стены слева и оглянулся. Силуэты на картинах Сергея Травкина, показалось, только что двигались! У Кости все застыло внутри. Да, именно так! Силуэты на картинах секунду назад пребывали в движении. А секунду назад с лица тангеры на портрете исчезла улыбка. Костя отчетливо чувствовал, как на голове шевелятся волосы.

Он в смятении обернулся к старику, ища у того поддержки, – и неожиданно нашел.

– Мне нравится московский фестиваль, – невозмутимо сообщил аргентинец, – но у вас отвратительная звуковоспроизводящая аппаратура!

Костя с облегчением перевел дух, а Карлос продолжал как ни в чем не бывало рассуждать о своих наблюдениях:

– Правда, сейчас вон на ту пару я тоже не налюбуюсь, хотя это две женщины и я даже не хочу догадываться, кто они друг другу!

Костя проследил направление руки Карлоса. Немолодая, несколько маскулинная Анна водила… очевидно, все-таки девушку, старательно подчеркнувшую в своем облике стиль унисекс: подростковая фигура, волосы то ли коротко стрижены, то ли все убраны под бейсболку, бесформенные штаны со множеством карманов и растянутая черная футболка с надписью «Vita-tango-vita». Анна в своих прямых брюках мужского покроя, блузке в продольную полоску, напоминающей мужскую рубашку, и в мужских танцевальных ботинках – и та выглядела женственнее. А ее партнершу не спасали даже шпильки.

Костя удивился: чем же аргентинскому ветерану танго-движения так глянулась эта пара? Он некоторое время наблюдал. Обе полуженщины, как он их мысленно окрестил, танцевали великолепно. Однако выглядели все-таки неестественно и вызывали у Кости отвращение.

– Они похожи на двух тангеро давних лет, – поделился аргентинец, будто прочитав его мысли. – Ты слышал, что на заре танго мужчины танцевали друг с другом?

– Приходилось слышать. А где же любовь?

– Приглядись! Тут любовь – совсем другого рода! Они любят друг друга, потому что любят танец, и танец любит их. Посмотри, как им привольно в этих сложнейших фигурах! Не отвлекайся, только смотри!

Аргентинец погрузился в созерцание. Костя попытался последовать его примеру, но тут сердце радостно прыгнуло, он увидел движение сбоку от себя: подошла Ксения.

– Горжусь тобой! – сказала она. – Ты так запросто болтаешь с самим Карлосом Хусто!

Ксения косилась на старика с благоговением и опаской.

– Пойдем отсюда: не будем мешать ему любоваться танцующими!

– Он, наверное, смотрит на все, что тут творится, довольно критично?

– Нет. Я тебе потом расскажу. Сначала переварю все, что от него услышал.

– Ого! Очень интересно!

– Как твоя подопечная?

– Представляешь, девочка испугалась, что может быть причиной всех случившихся несчастий!

– Каким же образом?

– Нехорошо подумала – был повод – об одном, потом о другом, потом о третьем. Вроде как порчу навела.

– Такое возможно?

– Сам знаешь, что в принципе возможно. Но в ее случае слабовато как-то. Почему раньше она никого не гробила пачками, если ей для этого достаточно пустячного повода?

– Может, с тетей Любой посоветоваться?

– Она же на Гоа до девятнадцатого. На всякий случай я дала телефон.

– Эсэмэс послать!

– Странно! Ты как-то принял эту историю слишком всерьез! Мне она показалась скорее курьезной.

– Тебе виднее!

– Тоже еще нашел ясновидицу!

– Андрей собирается порвать пакет милонгеро и драпать с фестиваля! – тихо и без предисловий сообщил только что подошедший к ним Рогов.

– Так сильно стрессанул?

– Что такое «пакет милонгеро»?

Ксения и Костя задали свои вопросы одновременно. Виталий ответил обоим:

– Пакет милонгеро – это оплата всех уроков и милонг фестиваля со скидкой. Довольно выгодно, если собираешься ходить на все подряд. Но Андрюхе стало плевать на деньги. Он считает, что дело нечисто. Третий день подряд – третья смерть участника фестиваля.

– Виталий, а сам ты что думаешь? – поинтересовался Костя, но услышать ответ ему привелось значительно позже.

Подбежала Наташа с совершенно ошалевшими глазами. Выкрикнула:

– Анатолий умер!

– Кто?

– Юшко! Девочки ему позвонили на сотовый, когда я рассказала про вчерашнее. Что он видел Николая уводящим девушку в кабинет. Даша дозвонилась. Трубку взял кто-то из родственников. Она говорит, мужчина. Наверное, отчим. Сказал, что ночью… все случилось.

– Да что «все»? Отчего он умер?!

– Сердце. Инфаркт.

– Такой молодой! Чуть за сорок!

– Четвертый! – весомо произнес Рогов.

Костя подумал, что делать в этом подвале с жарко пылающим камином и неуместными в свете последних событий новогодними украшениями больше нечего. Народ посудачит еще с полчаса и начнет расходиться. Не танцевать же, в самом деле, когда столько несчастий! Однако в курсе событий были пока далеко не все. Музыка продолжала звучать. Правда, никто уже не приглашал к участию в обещанных на сегодня шуточных конкурсах. Но пары замысловато кружились по залу. Нелюбопытных – тех, кто, не обращая внимания на встревоженные лица шушукающихся по углам, продолжали приглашать друг друга на танец, – оказалось довольно много.

– Я домой. Кто со мной? – объявил Рогов.

– Мы тоже сейчас поедем, да, Костя? – тихо откликнулась Ксения.

– Я с тобой, Виталик! – сообщила Наташа. – Забери меня из этого чумного барака!

– Чума расползается по городу, ты не находишь? – отозвался Виталий.

Костя заметил изумленный взгляд Ксении: та, очевидно, не ожидала от любимого партнера столь тонкого и изящного замечания.

– Не пугай меня, забери!

– Разумеется!

– Вот видишь, – наклонилась Ксения к Наташе, когда Рогов зашагал в раздевалку. – Ты ведь не держала обиду на Толю?

– Похоже, что я обижаюсь на всех подряд, – ответила та задумчиво. – Пойдем!

Как же не хотелось просыпаться! Едва свет начинал брезжить за полуоткрывшимися веками, она переворачивалась на другой бок, закрывалась одеялом до самой макушки и опять погружалась в блаженное забытье. В конце концов организм отказался долее пребывать в состоянии покоя. Она медленно перевернулась на спину, нежась, выпростала руки из-под одеяла и потянулась, не открывая глаз. Теплый покой родной постели, обволакивающий белый свет снежного дня за окном – блаженство! В следующий миг в сознание ворвались четыре покойника, а с ними – непрощенные обиды, неясная вина, страх за собственное будущее, ужас перед самой собой.