Юлия Аксенова - Проклятие тангеры

– Разумеется, не каждый и не всегда! Я имела в виду знакомых партнеров по танго – в большинстве. Анима – это не только настроения и капризы. Это еще образ идеальной женщины. Как и все идеалы, он до крайности противоречив и абсолютно нежизнеспособен.

Ксения чувствовала, как речь становится плавной и размеренной. Настоящая лекция! Но Константин пока внимал с готовностью.

– Например? – потребовал он.

– Материал не может быть одновременно абсолютно податливым и упругим, верно? Я плохо разбираюсь в физике, поправь меня!

– Не кокетничай, все верно. А про людей?

– Ну, про то, что мужчине нужна целомудренная, полная страсти, многоопытная в любовных утехах и при этом невинная женщина – это общее место.

Костя почему-то слегка покраснел.

– А вот тебе задачка посложнее. Можно быть в одно и то же время покорной и заботливой?

– Почему бы и нет?

– Забота – материнское качество, покорность – дочернее. Мать иной раз заставит ребенка выпить горькое лекарство, иной раз накажет ему же во благо или пойдет на хитрость, чтобы он решил, будто сам хочет того, что она для него задумала. Покорная дочь только слушается и не проявляет инициативы. Можно изобразить покорность. Тогда следующий вопрос. Как должны сочетаться в одной женщине хитрость и полная открытость, доверие к любимому? Или вот тебе еще задачка: мягкость, нежность – и завлекательная неприступность.

– Ясно. А если все эти качества будут сменять друг друга, вместо того чтобы проявляться одновременно?

– Постоянство – и изменчивость! – легко парировала Ксения: ее несло по неровным волнам рассуждений порывом вдохновения!

Костя понимающе хмыкнул, но возразил:

– Что ты имеешь в виду, вроде понимаю, а к себе не применил бы. Не отзывается!

– Естественно. У каждого – своя неповторимая анима. И главное, нормальный, не невротичный мужчина уважает ее, но не позволяет ей стать хозяйкой своей жизни и судьбы.

– Хочешь сказать, что я нормальный?

Ксения подошла сзади, нежно обняла его за плечи, поцеловала в макушку.

– А ты сомневался?

– И даже не невротичный?

– Ну, разве что самую малость!

– А твои тангеросы, стало быть, все подряд сдвинутые невротики?

Ксения застонала и вернулась на свое место – напротив Кости через стол.

– Друг мой, я им не психолог, а партнерша по танцам. Я туда хожу не для того, чтобы диагностировать чьи-то неврозы! Просто хотела успокоить тебя, рассказав, как я понимаю ситуацию. Что мужчина в танце чаще всего нежен не со мной, а с проекцией своей собственной внутренней женщины. Знаешь, какие две фразы чаще всего можно услышать от партнера, причем одну за другой?

– Дай бог мне никогда этого не узнать!

– Отчего же? Я сейчас тебя просвещу. Вот: «Не добавляй в движение своей энергии!» И: «Крутись сама, я тебя не раскручу!», или: «Махни ногой сильнее!» Или что-нибудь в этом духе. Вот тебе анима, страстная и покорная. Так вот танцуешь, как можешь, стараешься, а он стонет про себя: «Не то, не то, не та!»

– Не знаю, что им всем надо! – Костя насупился и упрямо уставился в опустевшую чашку. – Лично мне на данном этапе жизни нужна ты, живая и настоящая, а не какая-то там перекошенная во все стороны внутренняя женщина!

Ксения вздрогнула и закостенела, потеряв одновременно дар речи и способность двигаться. Почти признание в любви! Или даже в чем-то неизмеримо большем: «нужна» прозвучало гораздо сильнее. «Нужна» – значит «будь со мной!». А «люблю» – значит всего лишь: «что-то где-то екает». Как реагировать? Она оказалась совершенно не готова к такому разговору! Никакого отклика в душе, кроме смятения и ужаса! Чем ответить Косте? Оказывается, нет ответа!

Костя посмотрел на часы.

– Пора двигаться. На шоу опоздаем!

– Сергей, приветствую! Виталий Рогов беспокоит.

Сергей Травкин в танго-сообществе прославился не танцевальным мастерством, а утонченными, весьма своеобразными графическими и живописными работами, посвященными любимому танцу. Произведения его украшали стены клуба «Витанго», их покупали для коллекции некоторые обеспеченные ученики Измайлова и Коренева, представители других школ. В настоящий момент большая персональная выставка Травкина разместилась в помещении одной из самых престижных милонг – в клубе «Си-ди-рви». Картины Травкина знали все, самого Сергея – не многие. Он всегда то ли скромно, то ли настороженно держался в тени, первым в общение ни с кем не вступал. Замкнутость истинного творца!

– Сергей, мне очень интересно: что ты думаешь о наших смертях?

– О наших смертях?! Бог с тобой, Виталий!

– А! – Виталий рассмеялся. – Я имею в виду: последнее время смерти буквально преследуют клуб – ты не находишь?

– Виталий, ты не учел: я только что вернулся из Франции. Я не был на открытии фестиваля и еще не успел посетить ни одного урока, ни одной милонги. Когда и от кого, кроме тебя, я мог узнать о каких-то смертях?

Голос приятеля звучал, как обычно, сухо и слегка раздраженно, что вовсе не отталкивало Виталия. Ничего, сейчас разговорится! И точно: Травкин будто проснулся наконец.

– Ты меня пугаешь! – сообщил с искренним интересом.

– То-то же! Так слушай…

Излагая историю четырех столь разных, но так странно совпавших по времени смертей знакомых танцоров, Виталий не просто горел желанием поделиться новостями. Он рассчитывал услышать в ответ совершенно неожиданный комментарий.

– Что объединяло этих четверых?

– То же, что нас объединяет. Ходили в один клуб, на фестиваль, на милонги.

– Хорошо. Допустим… Уровень мастерства у них одинаковый?

– Ты сравнил! Лео – и Рома!

– Я Романа не помню. Он плохо танцевал?

– Хорошо, но… на нашем уровне. По скорости лучше, чем я, например. По четкости движений лучше… – Виталий хотел сказать «тебя», но сдержался, чтобы не травмировать ранимого художника. – Но в целом он не больше умел, чем мы.

– А уровень остальных как ты оцениваешь?

– Коля пашет минимум по пять дней в неделю! То есть пахал. Занимался. Ты знаешь, что ему предлагали преподавать в клубе, только в условиях не сошлись, или он заленился, что ли. А Юшко – ну, он и в Африке Юшко! Этого уж ты помнишь, надеюсь?!

– Помню, как ты его называл смешно: «Тыгдымский конь». – Было слышно, что Сергей усмехнулся. – О покойных плохо нельзя говорить, но тогда это… походило на правду. Итак, в уровне танцевального мастерства сходства нет, хотя общее то, что все – не новички. А еще?

– Ну, по внешности – совсем ничего общего. По возрасту – тоже.

– Хорошо, ты уже понял принцип! – сдержанно одобрил Травкин. – Работали в одной фирме, любили одну женщину? Или… ну, их любила одна женщина… Все, что угодно!

– Любила одна женщина? Всех четверых?