Юлия Аксенова - Проклятие тангеры

Обведя взглядом весь зал, Карлос произнес короткую фразу по-испански. Подскочила Нина Измайлова, без микрофона прокричала, стараясь быть услышанной всеми:

– Сегодня моя любовь опять со мной.

Она вопросительно посмотрела на старика. Тот махнул рукой в сторону диджейского пульта: мол, пусть музыка играет! Нина ретировалась, растерянно улыбаясь, ее муж нажал на компьютере нужную кнопку. Вторая попытка медленной мелодии войти в тишину увенчалась успехом, танцор поднял руки, обнимая воображаемую партнершу, сделал короткий шаг в пустоту, другой…

Время от времени, выныривая из транса, Ксения замечала, как жалко-нелепо выглядит человек, пытающийся в одиночку воспроизвести – не имитировать, а именно в точности воспроизвести – парный танец…

Время от времени, выныривая из тяжелого забытья, Виталий понимал, что перед ним – то великое совершенство, к которому он будет стремиться во что бы то ни стало, пока не достигнет…

Время от времени, выныривая из бескрайней обиды, Костя видел на танцполе ту страсть, которой остро не хватало в его реальной жизни, и думал: может, близость смерти заставляет страсть так ярко гореть?..

Время от времени, выныривая из глубокой задумчивости, Наташа забывала, что ей уже двадцать восемь лет, что ей ни разу в жизни не удалось построить длительных и серьезных отношений, что гинекологи не балуют ее радужными прогнозами, что ее танго-карьера пошла под откос, не начавшись, – забывала слушать пластинку привычных, заезженных мыслей, и тогда оставался только старик, кружащийся в нелепом и технически невыполнимом танго, да глухой, неотвязный, беспричинный страх…

Продвинутые аплодировали бурно – кто-то даже крикнул «Браво!» – и заразили своим настроением тех, кто не понимал. Побледневший старик обессиленно отер лицо, покрытое крупными каплями пота, удовлетворенное, отрешенное. Когда он уходил, было видно, что ноги его слегка подламываются на каждом шаге.

Рогов был совершенно бел, губы выцвели, даже глаза, пристально уставленные на Ксению, ввалились. Ксения оперлась о его плечо дрожащей рукой, но никак не могла найти в себе сил прыгнуть вниз. Виталий и не думал ей помочь.

– Что это было? – спросил строго.

– Ты тоже видел? – Ксения почти обрадовалась, но заколотило ее еще сильнее.

– Видел. – Виталий продолжал неотрывно смотреть ей в глаза. – Объясни мне, будь добра, что я видел? Он танцевал не один, так?

В дверях зала раздался шум, вскрик, тяжелый топот. Прогрохотали поднятым, второпях вынесенным и ударенным о косяк стулом. Стали громко выяснять, есть ли среди присутствующих врачи. Блеклая, высокорослая, но отличная партнерша Таня Непорожнева сорвалась с места и деловито побежала к выходу.

– Она педиатр, – механически прокомментировал Виталий.

Ксения молча спрыгнула на пол. И пожалела: надо было с верхотуры высмотреть Костю!

По залу уже пронеслось степным пожаром – из уст в уста: аргентинцу плохо, он упал, едва дойдя до двери после выступления. И вслед за этим достоверным сообщением дымом потянулось из углов: «Черная Тангера». «Но ведь он танцевал один!» «Кто знает?..»

Ксению трясло. Она стояла, озираясь в поисках Кости, и сжимала руку Виталия, ставшую неприятно, странно для такого крупного мужчины холодной. А Рогов, стоя неподвижно, вытянув шею, вглядывался в дверной проем.

На удивление быстро вернулась Таня. Она теперь тоже заметно дрожала.

Не знавшие ее деликатно молчали, а знакомые тянулись гуськом за ней вслед, но Виталий гаркнул на весь зал:

– Ну что там, что?

Татьяна ответила дрожащим голосом:

– Он умер, – и расплакалась.

Виталий шагнул вперед, привлек женщину к груди. Другая его рука осталась позади – в полном распоряжении Ксении. Но Ксения отпустила друга и пошла искать Константина. Определенность сразу привела ее в чувство. Но старого танцора было остро жаль: он умер, думая, что счастлив, но он умер совсем неправильно! Слезы катились по щекам. Вспоминалось, как покойный дедушка на золотой свадьбе танцевал с покойной бабушкой простое, но зажигательное советское танго под виниловый «Бананово-лимонный Сингапур» или «Утомленное солнце».

Она прошла сквозь толпу, окружившую Татьяну с Виталием. Константина в зале не было.

Он обнаружился в холле. Стоял спиной ко входу в зал, заложив руки за спину.

– Костя, вот ты где! – выдавила Ксения, скрывая за фальшивой бодростью огорчение, усталость, растерянность. Переборщила: получилась веселенькая такая, беззаботная интонация.

Константин резко обернулся, вгляделся без улыбки в заплаканное лицо. Ксении хотелось верить, что он так суров, потому что глубоко проникся серьезностью момента.

– Как дедушку жалко, – поделилась она. – Такая страшная смерть!..

– Человек прожил долгую жизнь и умер счастливым в одно мгновение. Постарайся порадоваться за него, вместо того чтобы жалеть.

Холодно и жестко. Сомнений не осталось: Костя злится. На что? У Ксении, расстроенной, перепуганной, не было никаких сил разбираться в тонких движениях его души. Обидно, больно, что в трудную минуту от любимого человека – никакой поддержки! Ссориться – тем более нелепо! Ксения опустила голову. Костя последнее время слишком часто не в духе, говорит колкости, придирается на пустом месте. И она порой резко огрызается из-за мелочей. Что-то происходит между ними.

– Костя, все гораздо сложнее. – Она старалась подчеркнуть примирительную интонацию, но получалось холодно и обиженно. —

Я видела кое-что. И Виталий видел. Правда, я не успела его расспросить…

– В чем же дело? – осведомился Костя, казалось несколько дружелюбнее. – Пойди и расспроси. Ты еще не со всеми знакомыми там переобнималась, перецеловалась, перетанцевала…

– Какие уж тут танцы?!

Ксения постаралась нелепым возражением не по делу увести друга в сторону от опасных рассуждений, замять разгоравшийся конфликт. Трагические события, стремительно развивавшиеся прямо на глазах, выбили ее из колеи. Но Костя не желал останавливаться!

– …Не все тебя еще на руках поносили?

Ксения возмутилась:

– Ты говоришь оскорбительные вещи! Ты прекрасно знаешь: здесь так принято…

– Вот именно, у вас так принято. У вас тут принято слишком много… неприемлемого!.. Я помолчу, – внезапно остановился он. – Если бы ты не была так сильно расстроена, я бы… еще кое-что сказал.

И Константин равнодушно отвернулся.

Ксения ясно понимала – единственно верным шагом будет попросить прямо сейчас: «Скажи все, что накипело!» Но не нашла в себе сил рискнуть. И уйти, чтобы пообщаться с Виталием, что казалось крайне важным, не решилась. Молча, с поникшей головой удалилась в раздевалку.

Там было людно. Бурно обсуждали события вечера и последних дней. Прозвучало мрачное: «Проклятие Черной Тангеры». На произнесшую зашикали: и шуткам не место, и вообще – не к ночи будь помянута любая нечисть! Ксения, отворачивая лицо, искала свои вещи. Ни прореветься толком, ни посидеть подумать. Она натянула брюки и поспешно вышла: как бы Костя окончательно не разобиделся, что подруга заставляет себя долго ждать! Получалось, что она немного заискивает, хоть ни в чем не провинилась. Но уж ладно: худой мир лучше доброй ссоры!