Людмила Белякова - Смерть на кончике пера

– Господи, это о чем?!

– Почитай.

– Темно здесь. Ты своими словами расскажи, конспективно.

– Это случилось в нашем педе. Двое студентов, первокурсники, так влюбились, так влюбились, что просто пух и перья летели, а пожениться или просто жить вместе возможности не было – иногородние. И денег негусто, чтобы жилье снять. Хвостов нахватали, об отчислении речь пошла или о переводе на коммерческое отделение, что им тоже было очень не в жилу. Родители мудрые керосином пожар тушить принялись – разлучать их. Ну, эти двое решили соединиться на небесах. Друзья с химфака им посочувствовали – отравы достали, дали ключ от подсобки – там кушеточка какая-то стояла. Влюбленные купили бутылку шампусика, заперлись в комнатке, ключ выкинули в окно, тяпнули за любовь, отравой закусили и легли в обнимку – помирать. Оказалось, что вместо яда им химики лошадиную дозу фенолфталеина подсунули, у них революция в животах началась…

– А дверь заперта… ключа нет… О-хо-хо! – схватился Андрей за голову.

– Ага! Во ситуация! Представляешь?! – захохотала Тамара.

– И чем все закончилось?

– Да ничем. Сам понимаешь – какая любовь-морковь после того, как ты перед предметом нежной страсти чуть не обкакался? Они, говорят, теперь даже не смотрят друг на друга.

– Да… А ведь, в сущности, жаль, Том? Жаль любви. Второй раз такое может и не случиться.

– Не у всех и в первый раз случается.

Разговор приобрел многозначительный характер, забуксовал, и Андрей скуки ради, почти машинально, пролистал газетенку. Его внимание привлекла большая статья: «Косметика с солнцепека». Машинально глянул на подпись – Анна Коваленко.

– А что, твоя подружка – вернулась в газету?

– Какая? – равнодушно спросила Тамара.

– Анна Коваленко. Ее ведь статья?

– Ее. Только она мне не подружка. В редакцию она заходила пару недель назад, материал с дискеты скинула и исчезла. Где она, я не интересовалась.

Говорить больше было не о чем, да и музыку уже включили на полную громкость. Проплясали почти до двенадцати, Андрей проводил Тамару домой, выполнил ритуал братского поцелуя и отправился к себе.

Спать хотелось ужасно, но он все-таки разлепил веки и прочел творение Анны Коваленко. Статья о целебных свойствах весенних первоцветов в сущность автора ясности не внесла.

В понедельник утром Андрей потащился в местный Белый дом, к чиновнику-заказчику. На дворе хмурилось, пошел мокрый снег, настроение было не очень. Чиновник материал одобрил, вежливо спросил, не должен ли чего Андрею.

– Я в штате, у меня фиксированный оклад, – спесиво процедил Андрей.

Вернувшись до обеда, успел доправить статью, а потом, сам не зная почему, пересел от компьютера к окну, источавшему гнусно-синеватый свет, стал перелистывать подшивку «Крестьянской газеты».

– Ищешь что-нибудь? – спросила Валя. – Я подскажу, если надо.

– Спасибо, я просто проверяю кое-какие закономерности.

На самом деле Андрей искал статьи Анны К. Хотелось понять, чем интересовалась эта девушка, какие темы предпочитала, насколько литературно писала. Что-то в статье о директоре госплемхозяйства, разводившего лошадей, кольнуло Андрею глаз. Он только что видел эту приметную, необычную фамилию – Саперный, даже придумал пародийную на нее – Саперный-Лопаткин.

Андрей пролистал подшивку, нашел этого Саперного уже в траурной рамочке – «на сорок третьем году жизни скоропостижно скончался».

У Андрея вдруг засосало под ложечкой – как каждый раз, когда он натыкался на необычную тему… Что-то тут есть, не иначе.

Он встал, запасся бумагой и ручкой, снова вернулся к подшивке.

Еще раз пролистал годовую подшивку, выписал имена всех респондентов этого весьма активного журналиста, Анны Коваленко. За восемь месяцев работы в газете она сделала двадцать семь материалов, но помечал Андрей только интервью. Их было двадцать – видимо, Анна К. любила общаться с людьми. Потом, листая подшивку в обратном направлении, стал с неприязнью – он жутко, до ломоты в затылке, не любил всего связанного со смертью – просматривать некрологи, сверяясь со списком.

К концу гробокопательской работы печальные крестики стояли рядом с тринадцатью из двадцати фамилий.

«Все они люди заслуженные и, многовероятно, не молодые, но не окончательные же развалины? – с недоумением подумал он. – Работают, ездят, интервью дают… И если предположить, что не на всех есть некрологи, покойников может быть и больше… Постой, постой!..»

Он проглядел «список Шиндлера» еще раз, пересчитал, сколько в нем женщин. Оказалось – пять, и все были живы или, по крайней мере, не значились среди умерших. Если отбросить дам, из пятнадцати мужчин, давших интервью Анне К., в настоящее время живы – условно! – были только двое.

– Андрюш? – ласково попросила Валя. – Послушаешь телефон – я отойду?

Валя схватила зонтик, цветастым грибом торчавший посредине комнаты, и убежала.

Звонить Тамаре и снова узнавать об Анне К. Андрею не хотелось.

Он принялся, размышляя, ходить по комнате и тут заметил, что Валя не выключила компьютер.

У Вали на жестком диске должны были находиться файлы всех сотрудников газеты – если только она не стирала информацию на уволившихся. Андрей быстро нашел то, что искал, – все они были здесь, действующие штатники в одной папке, внештатники – в другой, уволенные – в третьей. Вот и Коваленко Анна Аркадьевна.

«Надо же – почти Каренина, – мельком отметил он, размышляя, как бы это можно было обыграть в статье. – А я что – про это писать буду? – удивился сам себе. И сам себе ответил: – А зачем я вообще кручусь, если не собираюсь делать материал?»

Послал на принтер файлы Анны и Тамары – мало ли, придется что-то сравнить и проверить. Главное из того, что ему было надо, в файле имелось – дата рождения, домашний адрес, место предпоследней работы – городская средняя школа номер 5. Была даже краткая автобиография – родители, увлечения, победы на соревнованиях по бегу, список статей, опубликованных в молодежных изданиях.

В непривычно тихом коридоре послышались шаги. Андрей поспешно отскочил от компьютера. Явился главный – в мокром клеенчатом плаще, заляпанном ошметками желтой глины.

– Привет, богатырь! А Валя где?

– Ребенка кормит. Сейчас придет.

– Как у тебя дела?

– Заказуху доделал. Вертикаль власти звенела от восторга.

– Здорово сказал, а? – весело отреагировал Борода, скидывая плащ. – Ну, я пришел, в принципе, если у тебя дела на выезде, можешь быть свободен.

Тут главный хлопнул себя по лбу.

– Ох, сынок! Есть скучная, но нужная работа. Извини, склероз!

…Ехать пришлось на трамвае, но сейчас Андрея это не раздражало. Он смотрел в окно с бегущими по стеклу струйками. Погода сильно смахивала на октябрьскую. Андрей со злорадством подумал, что сейчас март, скоро весеннее равноденствие. А через три месяца – солнцестояние, Иван Купала, русалии, прыжки через костры и все такое… Водяных и русалок здесь, говорят, водится немерено.