Ольга Крючкова - Слуга Люцифера

– Здравствуй сынок… Ты, Митя, из пятой квартиры? – Поинтересовалась она.

– Да, я…

– Вернулся, значит… Слава богу! А вот мои все погибли, одна я теперь осталась.

Баба Маша пошлёпала своей дорогой, что-то бурча под нос и кряхтя. Дмитрий вспомнил её сыновей близнецов – Ивана и Алексея, хорошие были мужики, деловые, не пили, старались заработать, помочь матери.

– Дядя Ваня и дядя Алёша в танке сгорели, – уточнила его спутница.

«Да, вот она жизнь после войны», – подумал Дмитрий и увлёк Иринку в подъезд дома.

Сердце Дмитрия затрепетало, когда подошли к двери квартиры. Она была открыта, чужим всё равно взять нечего – всё приличное из одежды и украшений её обитатели давно выменяли на хлеб и крупу.

Дмитрий и Ирина вошли в квартиру, затворили за собой дверь, по длинному узкому коридору, заставленному всяким хламом, достигли комнаты Малышевых. Дмитрий невольно прислушался: стояла подозрительная тишина. И это в коммуналке-то! «Да, значит, на заводе случилось что-то серьёзное», – окончательно решил он, потому как всё взрослое местное население, не призванное на фронт, работало именно на нём, получая на свои труды продовольственные карточки и немного денег.

Дмитрий пошарил рукой над дверным косяком, нащупал ключ, лежавший на своём прежнем месте, затем открыл дверь, в лицо ему ударил яркий свет. Комната была расположена на южную сторону и была светлой во все времена года, особенно летом.

Дмитрий, охваченный волнением, вошёл в комнату и осмотрелся…

Мама Дмитрия, Лидия Петровна, любила разводить герань. Она пестрела красными, белыми и розовыми пятнами на широком подоконнике. Дмитрий обратил внимание, что в комнате ничего не изменилось, только прибавилась его фронтовая фотография на комоде. Он с удовольствием сел на старенький скрипучий диванчик, подпрыгнул слегка на нём, как в далёком детстве.

Ирина стояла около круглого стола посередине комнаты и делала вид, что рассматривает кремовую льняную скатерть с отделкой «ришелье». Дмитрий приблизился к девушке, взял нежно за руку и потянул к дивану.

– Садись! Я тебе подарок привёз. Понравится, вот смотри! – Он достал кристалл, завёрнутый в чистую гимнастёрку, и положил на колени Иринке. – Сама разворачивай.

Ирина послушно развернула гимнастёрку и от удивления прижала руки к груди.

– Ой, какой красивый! Это мне? – Не верила девушка своим глазам.

– Конечно, тебе. Что у меня невест пол-Лефортова?!

– Интересный камень – так и серебрится на солнце… Принадлежал, небось, какой-нибудь заграничной баронессе. – Иринка смотрела на комнату сквозь призму кристалла. Казалось бы знакомая обстановка неожиданно обрела фантастический вид, даже старые потёртые обои приобрели какой-то новый оттенок. – Потрясающе! Похоже на детский калейдоскоп! Помнишь, у маленького Васьки Прохорова такой был: смотришь в трубочку, а кусочки стекла складываются в разную красоту. Так и здесь – в жизни одно, а через кристалл смотришь – совсем другое…

– Да, помню… Соседские дети постоянно ссорились, чья очередь заглянуть в волшебную трубочку. Я этот кристалл в замке, в Тюрингии нашёл. Иногда мне кажется – кристалл из хрусталя, а порой у него такой вид, будто сверху присыпали серебряным порошком.

В дверь постучали. На пороге стояла соседка, по всему было видно, она проплакала всю ночь. Её старшая дочь работала на заводе и тоже не вернулась с вечерней смены.

– Митя, рада тебя видеть и тебя Ирочка тоже… – вяло произнесла она.

– Заходите, тётя Люда. Посидите с нами, – пригласил Дмитрий, понимая её состояние. – А вы не знаете, в какую больницу отвезли раненых с завода?

Тётя Люда расплакалась.

– Ничего не говорят… Толком-то не известно, что случилось… Полдома с вечерней смены не вернулось. Всю ночь из НКВД по квартирам ходили, приказали молчать и ничего не спрашивать. Вот так-то, Митенька… Все сидят по комнатам и молчат… Пойду я выпью капель боярышника, сердце болит…

Дмитрий после ухода соседки погрустнел. Он так рассчитывал, что его встретит мама, они соберут стол, пригласят соседей. Будут выпивать, веселиться. Он расскажет о своих боевых подвигах… Но, увы, всё вышло совершенно иначе.

Однако, долгожданное возвращение домой и присутствие девушки, будоражащее кровь, заглушили печальные мысли.

– Ирина давай попробуем вина! Зря я, что ли вёз его через три границы? Сейчас достану штопор и рюмки. Вот посмотри, здесь сухой паёк, может, нарежешь чего…

Через пять минут на круглом столе красовалась видавшая виды клеёнка, купленная ещё перед войной. На ней стояли: бутылка красного креплёного венгерского, две рюмки, открытая банка тушёнки, на тарелке красовалась нарезанная сухая колбаса и немецкий шпик, галеты в пачке и плитка польского шоколада, которую выменял Дмитрий на новую гимнастёрку ещё месяц назад и берёг для такого случая.

Дмитрий наполнил вином рюмки до краёв.

– Давай, за победу! – предложил он тост.

– За победу! – вторила ему Иринка и пригубила вина.

Оно приятно обожгло пищевод и равномерным теплом растеклось по телу. Девушка осушила рюмку и отломила кусочек шоколада.

Дмитрий также «опрокинул» рюмочку и налёг на тушёнку. С дороги хотелось есть, несмотря на все проблемы, молодой организм требовал своё.

Изрядно подкрепившись и выпив почти всю бутылку, Дмитрий почувствовал прилив сил и плотского желания. Хоть он и встречался с Ириной до войны, у них ничего серьёзного кроме поцелуев не было. Да и что им было-то – по восемнадцать лет!

Прошло четыре года, на фронте Дмитрий прошёл не только военную школу жизни, но и интимную с младшим медицинским персоналом. Ещё в Чехии часть связистов располагалась рядом с военным госпиталем. Девчушки там были что надо, некоторые весьма податливые, но и гордячки находились, не подступишься. И Дмитрий хорошо поднаторел на любовном фронте.

Он подвинул стул поближе к Ирине и приобнял её. Девушка, разрумянившаяся от вина, и вовсе зарделась. Дмитрий отчётливо понимал: с Иринкой простое времяпрепровождение не пройдёт. И настроен был вполне серьёзно: мол, жениться надо, уже двадцать два года исполнилось. Он взял девушку за руку и, подхватив за локоть, привлёк к себе. Его мужское естество, стосковавшееся по женской ласке, пришло в боевую готовность.

Через минуту Ирина лежала на кровати, подол платья задрался сверху, обнажив стройные соблазнительные ноги. Дмитрий торопливо пытался освободиться от военных галифе…

Он сполна насладился невинностью своей подруги. Та же, разомлев от любовных ласк и возлияний (к тому же сказалось действие венгерского вина), уснула.

Немного успокоившись и отдышавшись, Дмитрий почувствовал лёгкое жжение под левым соском. Он метнул взор на свою партнёршу, та мирно спала.