Владимир Колышкин - Атолл

- Правда очень часто бывает непатриотичной.

- О'кей! - прихлопнул ладонью по столу мистер Макферсон. - Господа, прошу прощения, что причинил вам некоторые неудобства. Наша беседа была необходимой проверкой. Теперь мы убедились, что вы непричастны к преступлениям, здесь творившимся, являетесь пострадавшей стороной. Я, от имени правительства Соединенных Штатов Америки и лично президента Джорджа Буша-младшего (тут он выразительно посмотрел на Хэнка Питерса и улыбнулся), приношу вам и всем пострадавшим свои извинения. Мертвым - вечный покой и светлая память, нации - процветания!

Все встали. Мистер Макферсон объявил их свободными, но перед тем, как они покинут гостепримный эсминец, он, лейтенант Макферсон, просит пострадавших, тех, кто видел в лицо главаря бандитов Джексона, пройти в корабельный морг и опознать тело.

Доктор сказал, что он не видел Джексона.

- Тогда подождите своих друзей у трапа, - сказал Макферсон, - остальных прошу проследовать за мной.

Они спустились в трюмное помещение эсминца. В одном из закутков этого стального лабиринта была комнатка камера. Сопровождавший их матрос отвинтил баранку запорного механизма двери, с трудом отворил её, и они вошли в небольшое и очень холодное помещение. Везде были ячейки, как в камере хранения. И в самом деле здесь хранили, но только трупы.

Матрос открыл одну из ячеек и выдвинул оттуда ящик, оказавшийся довольно длинным. Собственно это был открытый металлический гроб. Гроб был окутан молочной дымкой испаряющегося охладителя.

Мистер Макферсон сделал пригласительный жест, подойти ко гробу. Все по очереди подходили к морозильнику и, ёжась от холода и неприятных ощущений, смотрели на останки человека, покойно лежащего там. Потом отходили и кивали головами, да, это он, Джексон.

Джон тоже в свою очередь подошел, склонился, вглядываясь в восковое холодно-застывшее лицо. Что удивило Джона, так это отсутствие шрамов на лице. Боже мой! Джексон ли это? Но, присмотревшись, шрамы все-таки можно было разглядеть в виде тонких белых ниточек.

И еще странность была в том, что именно труп мятежного Джексона как раз выглядел умиротворенно. Миндалевидные глаза его были закрыты, руки безвольно вытянуты вдоль тела. Застывшая в неподвижности слабоволосатая грудь покойного была прострелена в нескольких местах. Пулевые отверстия были на удивление бескровны. Ну, конечно, в Джексоне уже не было его мятежной крови. Оставшуюся после смертельного ранения кровь, выкачал корабельный поталогоанатом. Потом он выпотрошил из Джексона все кишки и мозг. Собственно, это уже был не Джексон.

- Ну, как? - выжидательно спросил Макферсон. - Это он?

- Нет, - ответил Джон. - Это чучело Джексона.

- Не говорите загадками, господин писатель, - разозлился Макферсон. - Это он или не он? Это Джексон или нет?

- Он, он, успокойтесь, - сказал Джон. - Джексон.

- Очень хорошо! А теперь посмотрите еще на одного. Может, кто-нибудь знает его? Он был с Джексоном в последнем бою.

Матрос выкатил из морозильника еще один металлический ящик. Все посмотрели и сказали, что не знают этого человека.

- Это Маркус, - сказал Джон Кейн, взглянув на застывшую мордочку азиата. - Он был слугой и, как я понял, телохранителем Джексона.

Автоматные очереди сделали из маленького тела дуршлаг. И то он, наверное, умер не сразу. Об этом говорили его все еще оскаленные кроличьи зубы. Но хозяин этих зубов отнюдь не был кроликом.

Когда они из холодного царства мертвых поднялись на палубу, мир живых встретил их жарким солнцем, соленым ветром, криком чаек, суетней экипажа.

- Кто желает остаться на корабле, милости прошу, - сказал Макферсон. - Мы доставим его, куда он пожелает.

Желающих остаться не нашлось, и Макферсон, наскоро попрощавшись, ушел.

И вот их опять посадили все в тот же катер и повезли обратно в бухту Гостеприимная. Здесь все так же маневрировали катера, только сторожевика уже не было. Народу на берегу прибавилось. Это были беженцы из деревни. Те, кто спасся, скрывшись от бомбежки в лесу. Они являли собой жалкое зрелище. Ободранные, голодные, испуганные. Под конвоем их собирали во временный пункт пребывания. Там был натянут тент, работала полевая кухня. Люди с мисками и кружками, которые им выдали стояли в очереди к котлу. Получившие паёк отходили в сторону, садились на землю и, обжигаясь, жадно ели. На их лицах были слезы, то ли от боли, то ли от страха. Они потеряли родных и близких.

В стороне было развернуто нечто похожее на полевой госпиталь. Под тентами лежали раненные. Им оказывали первую помощь, прежде чем отправить на эсминец. Других, более здоровых и накормленных, уже рассаживали в катера.

Джон и его команда получили разрешение у все того же сержанта получить обратно свою собственность. Яхта "Барокка" ждала их у причала. Джон первым ступил на палубу. Постоял молча, как бы вновь сливаясь своей душой с душой судна. У каждой вещи есть душа, не только у живых.

Потом он осмотрел оснастку, все ли в порядке? Вроде бы ничего не пострадало. Хотя на палубе и особенно в каютах остались заметные следы пребывания на судне чужаков, сначала бандитов, потом федералов. Следы мародерства и тщательного обыска. Бандиты искали, чем бы поживиться. А федералы надеялись найти спрятанное на яхте оружие. Они полагали, что хозяин яхты занимается контрабандной перевозкой оружия.

Чем на острове занимался Джексон и его банда так и осталось для Джона неразгаданной тайной. Уж конечно не из-за жалкого поля марихуаны налетели сюда федералы, смешно такое предполагать. А вот торговля оружием - это серьезное дело. Кто знает, может, бандиты где-то раздобыли, ну, скажем, "стингеры" или другое грозное оружие для перепродажи его каким-нибудь режимам, противным США. Скажем, все тому же Уго Чавесу. Который, опасаясь авиа- и ракетных ударов со стороны Америки, запасается арсеналом для своей противовоздушной обороны.

Все это Джон мог только предполагать.

Самое удивительное и смешное было в том, что его ружье отыскалось в целости и сохранности. Ни бандиты, которые привыкли иметь дело с современными и более грозными видами оружия, ни федералы не позарились на него. Кому оно нужно - простое охотничье ружьё.

Джон вновь повесил его на стену в своем кабинете и даже зарядил оба ствола крупной дробью. На всякий случай.

Джон завел двигатели, и вывел "Жемчужину" из бухты на океанские просторы. Там он взял курс на Какуару, чтобы отвести доктора в Онаэгану. Сам же он намеревался осенью отправиться в большую экспедицию. Но не в кругосветное плавание - тут доктор прав, - а в Россию. На яхте он дойдет до Владивостока, оставит её на приколе, а сам, взяв в аренду автомобиль, отправится через всю страну по пути Чехова, только в обратном направлении: от Приморья, через Сибирь, Урал, и так до Москвы. Возможно, посетит Санкт-Петербург. Эта поездка будет его самым грандиозным путешествием.