Бренда Джойс - Темный соперник

А затем он ощутил на своем лице ее слабое, поверхностное дыхание. У него словно камень свалился с души. От волнения он с трудом находил нужные слова.

– Она еле дышит, – прохрипел он. Но почему? Почему так происходит? Ведь он для того и привез ее в Данрок, чтобы обезопасить ее. Ему казалось, что более надежного места нет во всей Шотландии – здесь есть Малькольм, который всегда может встать на ее защиту. А вместо этого сатанинское воинство последовало вслед за ними и сюда. Моффат обнаглел до того, что попытался вторгнуться в стены Данрока и лишь чудом не похитил ее.

Выходит, зря он привез ее сюда! Ему не следовало передавать ее под покровительство Малькольма. У Макнейла имелись причины выбрать именно его.

– Она бескорыстна, – произнесла Клэр, прерывая его путаные, мрачные мысли.

– Ты права, о себе она думает в последнюю очередь.

Элли пыталась исцелить сразу слишком многих раненых – но в этом вся она. Он сумел неплохо ее изучить, так что удивляться было нечему. Случись начаться новой битве, она поступит точно так же. Увы, исцелить такое количество больных и умирающих по силам лишь богине. Но ведь она не богиня! Если она не в силах сдерживать свой порыв исцелять других, кто-то должен это сделать за нее. Ведь это пятнадцатый век, стычки здесь обычное дело, так как случаются едва ли не каждую неделю.

Впрочем, не похоже, чтобы в Книге Судеб было написано, что она умрет именно сегодня. Ведь в будущем ей предстоит стать его возлюбленной!

– Ее жизнь в опасности? – спросил он у Клэр, не решаясь посмотреть ей в глаза.

Ладони Эйлиос по-прежнему были прижаты к его груди – холодные, почти ледяные, как океанские воды под стенами Данрока.

– Я чувствую в ней жизнь.

Неужели он, по ее мнению, настолько глуп? Ройс одарил Клэр колючим взглядом.

– Да, но сколько осталось в ней этой жизни? А если она сделала это нарочно, что, если это самоубийство? – бросил он ей, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. Боже, чем он может помочь Эйлиос? Еще ни разу за всю свою долгую жизнь он не ощущал такого бессилия.

– Не знаю, – прошептала Клэр, бледная как полотно. – Она так слаба.

В следующий миг, в развевающемся красно-черном плаще, в комнату вошел Макнейл.

– Вот уж не думал, что встречу дочь Эласед такой, – мрачно произнес он.

В иных обстоятельствах Макнейл был само очарование, мудрость и остроумие. Сейчас он был серьезен, что случалось крайне редко. Не секрет, если на лице Макнейла застыла хмурая маска, значит, дела действительно плохи.

Ройс поднялся с кровати, уступая свое место рядом с Эйлиос Магистру.

– Она готова пожертвовать собой ради самого последнего простолюдина, – пояснил он.

Макнейл погладил волосы Эйлиос, убрал от лица густые пряди.

– Такая хрупкая женщина, и такая великая целительница, – ласково произнес он. – Вся в мать. Готова пожертвовать собой ради других.

Ройса почему-то эти слова страшно разозлили. Он был готов прибить за них Макнейла на месте.

– Она не умрет. Да, она хрупкая… но она моя.

Макнейл даже не соизволил повернуть головы в его сторону. Склонившись над Элли, он взял ее щеки в свои ладони. Ройс замер на месте – буквально на его глазах Макнейл укутал ее облаком целительной энергии. В следующее мгновение Элли сделала вздох, затем другой – дыхание было пусть слабым, но ровным. На щеках заиграл легкий румянец. Ресницы дрогнули, но глаза остались закрыты. Впервые жизни Ройс почувствовал, что вот-вот упадет без чувств. Она жива! От осознания этого сам был на грани обморока.

«Я должен поблагодарить богов», – поклялся он самому себе.

Макнейл улыбнулся. На его щеках вновь появились веселые ямочки.

– Можешь заодно поблагодарить и меня, Руари, – произнес он, не поворачивая головы, и, проведя мозолистым пальцем от виска к подбородку, ласково прошептал: – А теперь отдыхай, Элли Монро.

Ройс отказывался поверить собственным глазам. Он схватил Макнейла за плечо и резко развернул к себе. Небольшая спальня тотчас наполнилась алым свечением.

Но Макнейл лишь расплылся в улыбке:

– Будет тебе. Можно подумать, мне неизвестно, что она твоя Невинная. Но она принадлежит и всем нам. И хотя я прекрасно знаю, что бы ты сделал с любым, кто осмелился бы возжелать ее, я был бы не я, если бы и мне не хотелось прикоснуться к ней.

– Убери от нее руки! – взревел Ройс и, не отдавая отчет в собственных действиях, с силой заехал Макнейлу кулаком в челюсть.

Тот даже не шелохнулся, словно древний дуб, глубоко вросший корнями в землю. Лишь в зеленых глазах вспыхнул огонек недоумения.

– Прекратите! – крикнула Клэр и поспешила встать между ними. – Что вы делаете? – Она укоризненно посмотрела сначала на Макнейла, потом на Ройса.

Ройс хмуро улыбнулся, в надежде, что Макнейл клюнет на его наживку. Этот наглец заслуживал, чтобы ему как следует всыпали.

Но тот лишь задумчиво потер челюсть.

– Какая муха тебя укусила? – спросил он у Ройса с озадаченным видом. – Ты нарушаешь правила, а ведь в них ясно и четко сказано: ни один Магистр не имеет права поднять на другого руку. Мы ведь союзники, а не враги.

– От тебя требовалось одно – вернуть ее к жизни. Никто не давал тебе права прикасаться к ней! – выкрикнул Ройс.

Макнейл прищурился.

– Приезжай на Айону. Там и поговорим, – произнес он и растворился в воздухе.

Ройс напрягся – он только что получил приказ, не подчиниться которому не мог. Макнейл был аббатом Айоны с незапамятных времен, а значит, превосходил по рангу всех других Магистров. Если он считал нужным отдать приказ, то приказывал. Если считал нужным принять решение – принимал. Макнейл служил Братству и Древним богам. Айону он покидал лишь в крайних случаях – например, когда нужно было дать отпор демонам.

– Пойдем вниз, Ройс! – Клэр положила ему на плечо руку и улыбнулась. – С ней все в порядке.

Он посмотрел на Эйлиос, мирно спящую на кровати. Боже, какая она миниатюрная, какая хрупкая – точно ребенок. При этом она была прекрасна и чертовски соблазнительна. Всего один взгляд – а сердце забилось в груди как безумное, готовое выскочить в любую минуту наружу.

– Нет, лучше оставь нас, – возразил он и, подвинув к кровати деревянный стул, сел рядом. Дверь за его спиной закрылась.

Боже, даже не верится, что она жива! Он тотчас вспомнил объявший его ужас, когда перед ним лежало бездыханное тело.

Но и сейчас он все еще не мог успокоиться. Еще ни разу в жизни он не горел столь сильным желанием кого-то убить, какое испытывал в те минуты, когда у него на глазах Моффат, похотливо осклабившись, пытался похитить Эйлиос.

Что он тогда сказал? Внутри у него снова все похолодело. Ему казалось, что с сатанинским отродьем покончено. Или Моффат остался жив лишь потому, что в Книге Судеб предначертано, что в будущем он сам примет смерть от мерзкого демона?