Роберт Маккаммон - Лебединая песнь. Последняя война

— Отойдите в сторону, — сказал он людям. Он стал так, чтобы можно было хорошо видеть экран.

Во рту у него пересохло, и он услышал, как его мозговые схемы заскрежетали от работы. — Боже наш милостивый, — прошептал он.

Искаженный голос из коротковолнового приемника говорил:

Нью-Йорк получил…

Сметен…

Ракеты накрывают восточное побережье…

Разрушен Вашингтон… Бостон… Я вижу там огромное пламя… Из шторма атмосферных разрядов вырывались другие голоса, куски и обрывки информации, свистевшие по сети от обезумевших радистов по всем Соединенным Штатам и пойманные антеннами горы Голубой Купол. Ворвался еще один голос с южным акцентом, кричавший: Атланта только что перестала существовать! Думаю, что Атланте конец! Голоса перекрывали друг друга, возникали и пропадали, смешивались с рыданиями и криками, слабым, обморочным шепотом, и названия американских городов, повторялись, как причитания по мертвым: Филадельфия… Майами… Нью-Порт Ньюс… Чикаго… Ричмонд…

Питсбург…

Но внимание Маклина было приковано к тому, что было на экране радара. Никакого сомнения в том, что происходило, быть не могло. Он посмотрел на капитана Уорнера и начал было говорить, но на мгновение потерял голос. Потом произнес: — Поставьте охрану повсюду. Запечатайте ворота. Нас атакуют. Действуйте.

Уорнер вытащил портативную радиостанцию и стал энергично раздавать команды.

— Вызовите сюда Шорра, — сказал Маклин, и сержант Беккер, верный и надежный человек, служивший с Маклином в Чаде, немедленно сел к телефону и стал нажимать кнопки. Из коротковолнового приемника говорил дрожащий голос:

— Это ККТИ из Сент-Луиса! Кто-нибудь, отзовитесь! Я вижу огонь в небе! Он повсюду! Боже всемогущий, я никогда не видел…

Сверлящий вой атмосферных помех и других далеких голосов заполнили провал, оставшийся после сигнала из Сент-Луиса.

— Вот оно, — прошептал Маклин. Глаза его блестели, на его лице была тонкая пленка пота. — Готовы мы к этому или нет, вот оно! — И глубоко внутри его, в колодце, куда долго не проникал луч света, Солдат-Тень кричал от восторга.

10 часов 46 минут до полудня.

(центральное дневное время)

На Межштатном шоссе номер 70.

Округ Элсворт, штат Канзас.

В двадцати четырех милях к западу от Салины потрепанный старый «Понтиак» Джоша Хатчинса издал хрип, как старик страдающий от пневмонии. Джош увидел, что стрелка термометра резко подпрыгнула к красной черте. Хотя все стекла в машине были опущены, внутри автомобиля было как в парилке, и белая хлопковая рубашка и темно-синие брюки Джоша приклеились к его телу от пота.

— О, Господи! — подумал он, глядя на то, как ползла вверх красная стрелка. Радиатор вот-вот взорвется. Спасение приближалось с правой стороны, где виднелось выгоревшая надпись «Поу-Поу. Бензин! Прохладительные напитки! Одна миля!» и нарочито смешная картина старого чудака, сидящего на муле и курившего трубку.

— Надеюсь, что смогу протянуть еще милю, — подумал Джош, направляя «Понтиак» по спасительному уклону. Автомобиль продолжал содрогаться, а стрелка зашла уже на красное, но радиатор пока не взорвался. Джош правил к северу, следуя надписи Поу-Поу, и перед ним, простираясь до горизонта, лежали тучные поля кукурузы, выросшие в рост человека и поникшие от июльской жары. Двухрядная проселочная дорога пролегла прямо через них, и не было ни дуновения ветра, чтобы колыхнуть колосья; они стояли по обеим сторонам дороги как неприступные стены и могли, насколько было известно Джошу, тянуться на сотню миль к востоку и западу.

«Понтиак» захрипел, и его встряхнуло. — Давай, — просил Джош, по его лицу стекал пот. — Давай, не отыгрывайся на мне сейчас. — Ему не улыбалось шагать целую милю по сорокаградусной жаре, его тогда найдут растаявшим на асфальте, похожим на чернильную кляксу. Стрелка продолжала карабкаться, и красные аварийные лампочки замигали на щитке.

Вдруг послышался хрустящий звук, напомнивший Джошу рисовые хлопья, которые он любил в детстве. И затем, в одно мгновение, лобовое стекло покрылось какой-то ползущей коричневой массой. Прежде, чем Джош сделал удивленный вдох, коричневое облако ворвалось через открытое окно с правой стороны «Понтиака», и его накрыли ползущие, трепещущие, ворошащиеся существа, которые лезли за ворот рубашки, в рот, ноздри и глаза. Он выплевывал их, сбрасывал с век одной рукой, а другой при этом сжимал руль. Это был самый тошнотворный звук шуршания, какой ему приходилось слышать, оглушительный шум скребущих крыльев. Когда глаза у него освободились, он увидел, что лобовое стекло и внутренность автомобиля покрыты саранчой, лезущей через него, пролетающих сквозь его автомобиль на левую сторону. Он включил стеклоочистители, но вес огромной массы саранчи не дал им сдвинуться с места.

Через несколько секунд они начали слетать с лобового стекла, сначала по пять-шесть штук за один раз, и вдруг вся масса поднялась винтовым коричневым торнадо. Стеклоочистители заскрипели туда-сюда, раздавливая тех неудачников, которые слишком задержались. Затем из-под крышки вырвался пар, и «Понтиак» прыгнул вперед. Джош посмотрел на шкалу термометра; на стекло налипла саранча, а стрелка переваливала за красную черту.

Уж точно сегодня не лучший мой день, мрачно подумал он, стряхивая саранчу с рук и ног. Они тоже старались покинуть автомобиль и последовать за огромным облаком, двигавшимся над сжигаемым солнцем злаком, устремляясь в северо-западном направлении. Одно из насекомых ударило его прямо в лицо, издавая крыльями шум, похожий на презрительное вибрирующее стрекотание, после чего улетело вслед за другими. В автомобиле их осталось около двадцати штук, они лениво ползали по щитку и пассажирскому сиденью.

Джош сосредоточился на том, куда он едет, моля, чтобы мотор протянул еще несколько ярдов. Сквозь струю пара он увидел маленькое строение из шлакоблоков с плоской крышей, приближавшееся справа. Впереди него стояли бензиновые колонки под тентом из зеленого брезента. На крыше строения стоял самый натуральный старый фургон, и на его боку красными огромными буквами было написано: «Поу-Поу».

Он сделал вдох облегчения и свернул на дорожку из гравия, но прежде, чем он подъехал к бензоколонке и водяному шлангу, «Понтиак» кашлянул, дрогнул и выстрелил в одно и тоже время. Мотор издал звук, похожий на тот, когда бьют по пустому ведру, и потом единственным звуком осталось шипение пара. Ну, подумал Джош, будь что будет.

Обливаясь потом, он вылез из автомобиля и задумчиво посмотрел на вздымающуюся струю пара. Потянувшись открыть капот, он ощутил укус обжигающего металла. Он отступил назад, и так как солнце палило с неба, раскаленного почти добела, Джошу подумалось, что жизнь его тоже достигла крайней черты.