Антон Соя - З.Л.О.

— Ты, наверное, думаешь, почему я валяюсь здесь, как жалкая тряпка? Почему не мчусь спасать своих девочек? — Алхимик вскочил с софы. — Ты разочарован, Кирилл? — Он подбежал к Сатанюге вплотную и поднял к нему искаженное страданием, бледное лицо. — Он только этого и ждет! Хочет помериться силами. Он не знает моей силы, я не знаю его. Но я вижу, что он встал на другую сторону. Все, что он сделал за эти десять лет, его руками делала тьма. Вся городская преступность, весь черняевский смрад в его руках. Все под его контролем, кроме меня. Он не понимает, зачем я вернулся, боится меня, хочет сделать таким же, как он.

— Может, просто замочить его? Пусть Флип оживит мертвецов с кладбища, направим на него зомби. Пусть они бьются с его ментами и бандюками. Посмотрим, кто кого.

— Кирилл! Ты просто еще глупый пацан. Я не могу его убить. Боюсь, что никто не может, даже он сам. Иначе он давно бы уже это сделал. Я не могу рисковать девочками.

— И что же дальше?

— Буду ждать условий и сделаю все, чего бы он ни попросил. Но любое его желание обернется против него.

— Понятно, — сказал Сатанюга, разочарованно подумав, что выбрал не того гуру. Жаль, Барон не набирал учеников. — Надеюсь, они ничего плохого не сделают с Аней и Яной.

— Нет, он не посмеет! Как ты мог сказать такое, кретин! — сорвался на Сатанюгу несчастный отец.

Оттолкнув Кирилла с такой силой, что тот отлетел к стене, Алхимик побежал наверх в спальню двойняшек, из которой шла винтовая лестница на крышу. Флип и пришедший в себя Сатанюга едва поспевали за ним. По дороге наверх Алхимик периодически вскрикивал:

— Мои девочки! Мои девочки! — и всплескивал короткими руками в свободных рукавах, словно черными крыльями.

Взлетающие рукава поднимали волны воздуха, по башне стали носиться маленькие смерчи, они поднимали в воздух и раскидывали повсюду вещи, двигали мебель, роняли картины со стен. Чучело крокодила летало над перевернутым столом, точно дракон над разоренным городом. Сатанюга и Флип влетели на зубчатую крышу башни, как раз когда Алхимик, с поднятыми к синему осеннему небу руками, кричал, потрясая кулаками:

— Я отниму у тебя свой город, Барон! Зря ты ввязался в эту игру, старый друг! Я отомщу тебе за мой сегодняшний страх! Когда-нибудь отомщу! А сейчас отдай мне моих девочек! Отдай, и я сделаю все, что ты хочешь!

Он кричал и кричал, топал ногами и проклинал Барона до тех пор, пока синее небо не почернело. Сверкнули три толстенные молнии, грянул гром, и полился тропический бронебойный ливень. В этот момент Сатанюга осознал, что учителя себе выбрал правильно, и больше никогда душевные сомнения по поводу силы Алхимика его не мучили. Барон не заставил себя долго ждать. Через десять минут к башне подъехал черный глазастый „мерседес“. Весь седой, в черном пальто с красной подкладкой, Барон вылез из машины. Один, без всякой охраны, он поднялся на высокое крыльцо и зашел в грустно распахнутую дверь башни.

— Ух ты! Какой бардак, Янчик! Некоторые люди совсем не меняются. Не надо так на меня смотреть. И обезьян этих своих размалеванных убери. У нас тет-а-тетный разговор намечается. Девочки твои у меня в гостях. Дядя Саша просто пригласил их на виллу в их день рождения. Такие большие дочки, завидую. Правда, не родные, но, по-моему, они искренне тебя любят. А ты их в башню заточил. Таких-то красоток-златовласок. Знаешь, Янчик, нехорошо это. Надо давать детям свободу. Дети растут, с этим ничего не поделаешь. У меня на вилле просто замечательно. Бассейн с горками, зоопарк, сад чудесный — а ты девочек взаперти держишь. К дяде Саше в гости не ходишь. Даже не рассказывал им про меня. Про Пеля небось рассказывал. Или нет? Нехорошо забывать старых друзей. Я понимаю, тебе от меня ничего не надо, у тебя все есть. Помнишь, десять лет назад у меня тоже все было? Но у тебя возникла маленькая просьба. А теперь у меня — маленькая просьба. Помнишь моих малышек? Я их так давно не видел. Очень скучаю. Но безопасность прежде всего. И по тебе я сначала очень скучал. А теперь — нет. Просто маленькая услуга, и все. Видишь ли, я не могу спать спокойно, пока не буду убежден, что твое желание сбылось, Янчик. Все эти детские мечты, все это так славно! Только почему же я не вижу вокруг одни счастливые лица? Что-то пошло не так?

— Чего ты хочешь? Просто скажи, чего ты хочешь?

Они стояли друг против друга, ненавидяще щуря глаза.

— Ну, это личный разговор. Пусть твои Пятницы погуляют.

Пришлось Сатанюге вместе с невозмутимым Флипом выйти под дождь, который шел еще сутки, пока Барон на своем „мерседесе“ не привез двойняшек обратно в башню и не увез оттуда тяжелый желтый саквояж со ЗЛОм».

Седой отложил исписанные листы в сторону и по привычке направил свет лампы в лицо Следаку:

— Что еще за ЗЛО, Следак? Я такую аббревиатуру на зэках видел: «За все Легавым Отомщу». Алхимик — он же не сиделец, что за странный юмор? Я так понял из этого опуса, что ты, Следак, все же лоханулся. Правильно тебя Швец в дурку вернул. Между Бароном и Алхимиком внутриклановые разборки шли. В чемоданчике или деньги, но как-то мало, или наркотики. Люблю загадки, но разгадки сладки. Давай поясняй!

— Видимо, ты неплохо подкрепился, Аркаша. Вся кровь к желудку ушла? Голова не варит, зато добрая?

— Ну-ну. Остри, писатель. Я и правда пока добрый. Что в саквояже-то Барон унес? Почему Алхимик из Черняевска не уехал? Давай говори, не томи.

— Это длинная история. Сатанюга рассказывал, что какой-то колдун тринадцать лет назад исполнил тайные желания Алхимика и Барона, после чего Гелочек сбежал за границу, прихватив свою долю от их общего бизнеса. А у Барона, который остался аптечным королем Черняевска, началась полоса неприятностей. Наехали на него настоящие криминальные бароны. Как раз тогда в стране случился очередной передел собственности, во власть пришли новые люди, да и у наркомафии боссы поменялись. Новые, голодные совсем пришли. И решили сеть аптек бароновских оприходовать, чтобы по ночам там наркоту продавать. Осадили Барона, обложили, как волка, но он парень упрямый — ни в какую не соглашался. На угрозы плевал, смелостью и безбашенностью своей бравировал, вел себя абсолютно неадекватно. От охраны отказался, от крыши своей отбоярился, сам на стрелки ездил и клал на всех с прибором. Его даже взрывали: «мерседес» в клочья, а он, чертила, жив, только легкими царапинами отделался. После покушения перестали Барона прессовать, решили — что с него возьмешь, с отмороженного. Вроде как поутихло все, улеглось, успокоилось. Только оказалось, что наркомафия просто паузу взяла, выжидала удобного момента, чтобы надавить на Барона. Дождались и ударили его ниже пояса. Барон в Москву на переговоры улетел, а в Черняевске похитили его жену и дочерей. Охрану расстреляли, а семью Барона увезли в неизвестном направлении. Барон — к ментам, те руками разводят: мол, надо ждать условий и не рыпаться, пока еще шанс есть родных живыми увидеть. Только не стал Барон ничего ждать. Ночью с тремя отчаянными бойцами из своей бывшей крыши аптекарь атаковал загородный особняк черняевского цыганского барона, по совместительству босса местных пушеров. Всех, кто там по случаю оказался, Барон безжалостно порешил. Кровищи, говорят, столько пролили, что она весенними ручьями по двору бежала. Охрана цыганская пуль двадцать в Барона всадила, а ему — хоть бы хрен. Из братков, что с ним пришли, только один в живых остался, да и тот руку потерял. Он-то и рассказал потом, как Барон, весь в чужой и своей крови, махал катаной, по случаю привезенной из Токио, пока одни порубленные тела вокруг не остались. А потом вынес его, раненного, из дома, запалил хату наркотскую, а сам сел неподалеку на холме и до утра любовался пламенем и наслаждался криками сгорающих врагов. Так и сидел, пока дом дотла не прогорел. Ни пожарные, ни менты не приехали в ту ночь на место происшествия. Поговаривают, Барон заранее отвалил им за это огромные деньги. На следующий день пакет Барону во двор закинули. В нем лежало ухо его любимой жены-красавицы с бриллиантовой сережкой и письмо: «Спасибо, что избавил от конкурентов. Теперь не балуйся. „Фармаг“ на торги выставляй и три лимона бакинских кэшем готовь. Как соберешь бабло — иди в порт, в старые доки. Там обмен произведем. Торопись, Барон, каждый час будем тебе семью возвращать… По частям. К ментам не ходи».