Николай Берг - Мы из Кронштадта. Подотдел очистки коммунхоза

– Да все очень просто, проще некуда. Имелся амбициозный олигарх. Но не так, чтоб известный. Не знаю даже, был ли он в списках Форбса. Имелось такое же амбициозное окружение олигарха. Попалось в руки этому… эээ… человеку… но лучше скажу индивидууму такое мощное оружие. И он одним махом стал первым в деревне. А Рима не стало, если говорить образно. В конце концов, если бы не этот болван-лаборант у бравого олигарха были все шансы стать, например царем, великим князем или еще кем-либо, основателем монархической династии. Императором, Спасителем Человечества. Кстати в его анклаве по ряду данных была развернута мощная вирусологическая лаборатория, вполне могли бы не торопясь разработать вакцину. Точно вошел бы в историю человечества. Согласитесь и за меньшее люди готовы похоронить половину окружающих. Он споткнулся на лаборанте.

– Насчет списков Форбса – серьезные люди как раз предпочитают там не светиться, это для парвеню лестно, а толстые дяди этим не грешат, к слову – хмыкает тощий хирург.

– Это не суть важно. У олигарха были зачищены хвосты, собрана весьма серьезная военная сила, главное – он всемерно подготовился к Беде, потому перспективы у него были радужные. Если кто и был в полном объеме готов к Катастрофе – так это он и его анклав. Для подчиненных он стал почти Богом – те, кто принял участие в разработке смерти цивилизации либо были ликвидированы, либо относились к организаторам и инициаторам плана. Потому основная масса сотрудников – вообще ни о чем понятия не имеет.

– Но оказалось достаточно одного упертого дурня, чтоб блистательно разработанные планы осыпались? Вы сказали, что олигарх – был?

– Да. Он был. Неизвестные снайпера. Знаете, бывает так, раз – и откуда-то стрельнули – Валентина Ивановна обводит нас ясным безмятежным взором.

– И что с его анклавом?

– Близкие лица выбиты вместе с ним. Насколько известно – там делят власть, а соседи постараются, чтоб в этом мощном анклаве власть делили изо всех сил. Сил у анклава много.

– С применением авиации и тяжелого вооружения? – иронично спрашивает анестезиолог.

– Вы поняли – кивает Валентина.

– Искренне им желаю многолетнего дележа – хмуро улыбается в ответ анестез.

Сидим немного пришибленные. Ларчик открылся просто. От этого становится еще более жутко. Нет, что-то такое и предполагалось, но окажись, что заразу принес инопланетный корабли или еще что… Точно было бы легче. А так сразу лезут в голову мысли, что человечество мало отличается от крысятника, да еще, пожалуй, зря я на крыс наговариваю. Крысы никогда не вели мировых войн, хотя… Хотя вообще-то здесь я не прав. Еще как вели, и крыса с гордым именем раттус норвегикус победоносно вышибла конкурентов из всех мест, куда явилась. Те же черные крысы, считай, бесследно исчезли после нашествия пасюков. Да, крысы – они почти, что как люди.

Валентина дополнительно рассказывает, одновременно показывая фото в здоровенных гроссбухах, что новенького удалось выяснить о поведенческих реакциях морфов, привычках и нюансах физиологии.

Окружающим это интересно, мне – не очень. Во– первых связь с лабораторией у нас тесная и мы всю информацию получаем из первых рук, как и положено боевым группам, во-вторых между собой команды тоже общаются. Ну и, наконец, мы же часть этой информации и поставляем…

– Чемпионат Рэнингураду по инемури – утвердительно заявляет Ильяс, окинув взором дрыхнущих самозабвенно молокососов нашей ягдкоманды. Присаживаемся рядом. Сладко спящие в теньке своим видом навевают дремоту. Но как-то нам, как старшим и опытным не к лицу вроде заваливаться рядом с салобонами. Придется сидеть, бодрствовать. Только по этой причине спрашиваю Ильяса о смысле сказанного. Он сладко зевает и не торопясь, поясняет, что так называется Ленинград по-японски, не умеют японцы произносить букву «Л». Именно потому американцы во время войны с япами все время употребляли один и тот же пароль и отзыв: «Лоллипоп и луллаби». Даже зная пароль, японцы физически не смогли бы его произнести. Инемури – это сугубо японское искусство вздремнуть, где угодно и когда угодно, в лифте, на остановке, в метро и даже на совещании. Тут он широко ухмыляется и называет японцев самовлюбленными хвастунами. Ну да, пожалуй, стоит согласиться. Несколько японцы преувеличивают. Еще вопрос, кто кого обставит в инемури. Судя по всему у Ильяса те же сомнения. Командир как уехал с половиной группы, так и застрял в штабе, молодежь завалилась дрыхать, а он сидит – охраняет. И ему скучно.

Раз уж он заговорил о японской дизлалии, как называется косноязычие или невозможность человеку произносить те или другие звуки, вспоминаю пример, который на лекции по ЛОР-болезням нам приводил профессор Рязанцев. В Книге Судей Израильских, в главе 12 как раз было тютька в тютьку такое же – резались друг с другом два племени Древней Иудеи, галаадитяне что-то не поделили с ефремлянами. Ефремлянам не свезло – их разгромили. А потом отлавливали уцелевших и резали. И определяли кто есть кто именно фонетикой. Требуя произнести слово «шибболет», (что в переводе – река). А бедолаги ефремляне выговаривали искони века «сибболет», за что им тут же отрезали головы.

– Это Ветхий завет, что ли? – деловито уточняет Ильяс.

– Наверное. Я так сильно в этом вопросе не секу – признаюсь я.

– Хороший пример – оценивает сказанное мной снайпер. И ответно рассказывает про немецких диверсантов Скорцени, которые весьма прилично владели американским диалектом, имели отлично выполненные документы, потому их отлавливали опять же по фонетике, по нюансам американского диалекта.

На его беду доводилось мне читать про операцию в Арденнах и про то, как готовили из немцев американских псевдосолдат. Самое сложное, к слову сказать, было приучить вымуштрованных немцев жевать резинку и держать руки в карманах при разговоре с начальством. Многие матерые диверсанты по ночам плакали в подушки и звали мам, так тяжко было переучиваться. А ловили их американские контрразведчики не фонетикой, а незнанием общеизвестного в США жаргона. Спросят подозрительного например: «Солдат, кто такой Голос?» Немец и плетет всякую чушь, его тут же под микитки. А амер браво высморкается, посмотрит укоризненно и скажет: «Капитан, ты чо, одурел? Конечно Фрэнк Синатра!» Потому особо распушить хвост снайперу не удается.

Поработали они без меня не шибко успешно. Правда, нашли, наконец то, что осталось от пропавшего маремана. Но, в общем, весьма небогато – считай, все в коробку из-под обуви и поместилось. Отработали по паре найденных в цехах замшелых зомби, да одного недошустера отловили. В общем, фигня.

Так и сидим, дожидаясь возвращения наших.