Ян Валентин - Звезда Cтриндберга

Нога, несмотря на боль, удержала ее вес. Но грохот неумолимо усиливался, он заполнил всю комнату. Характерные постукивания… на стыках рельс?

Скрип, лязг… не больше чем в тридцати метрах, сейчас этот чертов поезд ворвется сюда… но как это возможно – комната, четыре стены, бетонный потолок…

Адский грохот стремительно надвигался, как стена. Эва закрыла глаза рукой и сжалась в комок.

В короткий миг, показавшийся ей вечностью, у нее прогромыхало прямо над головой. Сквозь щели в бетонном потолке на блузку потекли струйки песка. Пламя свечей затрепетало, и все стихло.

Ее начал бить озноб.

В щели между портьерами появилась рука, пошарила под тканью и нажала какую-то кнопку. Вздрогнув пару раз, зажглись лампы дневного света. Эва прищурилась от неожиданности и уставилась на маленькую фигурку в синем свитере. Фигурка приблизилась к постели, забросила руку Эвы себе на узкое плечико и поддержала ее – Эву заметно качало.

– Извините за… представление. Диспетчер напутал… или ошибка сигнализации.

Высокий женский голос:

– Но вставать-то все равно когда-нибудь придется, или как?

Эва не нашлась что ответить и похромала к двери, опираясь на плечо незнакомки. Они вышли в слабо освещенный коридор. Здесь тоже были ковры – Кашмир, Шираз, Карачи, Афган… Когда-то очень давно Эва научилась различать восточные орнаменты. Прямо какой-то ковровый аукцион. И бетонные стены задернуты тем же колеблющимся шелком, что и в комнате.

Женщина перехватила ее взгляд.

– Звукоизоляция, – сказала она. – Без нее, как в аду. Сидит какой-нибудь shmok в диспетчерской, и вдруг ему приходит в голову перенаправить движение.

Волнистые темные волосы, правда без седины, выражение глаз другое, более спокойное…. Но крылья носа, белая кожа, четко очерченные ноздри, манера ходить чуть боком…

– Он сидит наверху и ждет, пока вы проснетесь. Уже почти семь часов.

– Семь, – повторила Эва, пытаясь восстановить хотя бы хронологию. – Семь утра?

Женщина остановилась и посмотрела на нее внимательно. В левой ноздре у нее оказалось маленькое колечко, а на груди свитера было написано «Спортивный клуб Майорнас» [41].

– Семь вечера. – Она брезгливо сморщилась. – Вы здесь лежите и прохлаждаетесь с тех пор, как ваш друг вас сюда приволок. Вполне в его духе. Более идиотского поступка в жизни не видела. Надо же додуматься!

Они остановились на пороге помещения, больше всего напоминающего склад, – голые бетонные стены, никаких шелков. Вдоль стен стальные полки, Эва видела такие в автомастерской. Чего здесь только нет – печатные платы, всевозможные кабели и адаптеры, переходники, серверы, разобранные компьютеры, замусоленные географические атласы и чертежи. Посреди всего этого хаоса – длинный стол с пятью работающими компьютерами. Чем ближе они подходили, тем сильнее был слышен шум вентиляторов.

Эва сама удивилось, какое облегчение испытала, увидев Тительмана. Дон сидел в больших наушниках, сгорбившись, за клавиатурой одного из компьютеров. Он даже не заметил, что она вошла. Взгляд его был прикован к экрану.

18:43, четверг 14 сентября

ДЕРЗКИЙ ПОБЕГ

Государственная полиция вчера объявила общенациональный розыск. Разыскиваются 43-летний мужчина и 47-летняя женщина, бежавшие во время перевода из Фалуна в Стокгольм.

43-летний мужчина на веских основаниях подозревается в убийстве. 47-летняя женщина – в организации побега и нападении на государственного служащего при исполнении служебных обязанностей.

Как сообщает пресс-секретарь полиции Юхан Виден, сейчас проводится интенсивный поиск бежавших в северных районах Стокгольма.

Сведения постоянно пополняются…

Темноволосая женщина фамильярно ткнула Дона в спину. Он недовольно обернулся, увидел Эву, и на физиономии его расплылась улыбка.

– Попала под поезд?

Она посмотрела на свою мятую одежду:

– А что, заметно?

Эва склонилась к экрану и прочитала сообщение еще раз.

– А 47-летняя женщина, надо понимать, это я?

– Организация побега и нападение на полицейского… должно быть, ты, кто ж еще? Но ты юрист, тебе видней.

Он снял наушники и передал их Эве – послушай, что говорят.

Она надела наушники и полезла в сумку за телефоном, опершись свободной рукой на стол, – нога болела невыносимо. Послушав, она включила запись повторно, все быстрее барабаня пальцами по столу. Наконец Эва отложила наушники и глубоко вздохнула:

– Эти из СЭПО, которые помогали Эберляйну… вынуждены были выдумать всю эту историю.

Она начала набирать номер.

– Кому ты звонишь? – спросил Дон.

Она подняла на него глаза:

– Сотрудникам бюро, естественно. Кто-то же должен помочь нам понять, что происходит.

– Отсюда вы никуда звонить не будете, – сказала женщина.

Эва вопросительно посмотрела на Дона.

– Моя сестра хочет сказать, что тебе следует воздержаться от звонков, пока в этом районе идет облава.

Она опустила руку с телефоном на стол:

– Твоя сестра?

Дон смущенно молчал.

– Хорошо бы я имела счастье быть кем-нибудь еще, – ответила за него женщина и неохотно протянула Эве руку:

– Хекс [42].

– Хекс?!

Сестра Дона, похоже, не собиралась повторять свое странное имя.

– Эва Странд… – представилась Эва. – Младшая или старшая?

– Что?!

– Сестра Дона… младшая или старшая?

– А вы как думаете? – буркнула Хекс.

Неловкое молчание. Дон помог Эве сесть на свой стул.

– Позволь посмотреть на твою ногу… – Он знаком попросил ее снять нейлоновый чулок.

Эва засомневалась.

– А как ты думаешь, кто склеивал твою рану? Кто накладывал повязку?

Эва почувствовала, что краснеет, и начала стягивать чулок. Дон присел на корточки, и она, убедившись, что сестра их не слушает, шепотом попросила:

– Ты не мог бы рассказать, где мы находимся?

– У меня дома в Чимлинге, – опередила брата Хекс, не поворачиваясь. Она тоже уселась за компьютер и при этих словах откинулась на спинку. Стул тяжело вздохнул.

– Ты вовсе не должна… – начал было Дон.

– Это ты не должен был тащить ее сюда! Чтобы я еще понимала, к чему вся эта затея. Теряешь время, вот и все.

Она отвернулась и склонилась над клавиатурой. Внезапно ожили сразу три дисплея.

– Вы здесь живете? – спросила Эва Странд.

– Живу себе и живу… юрист видит какие-то проблемы? – спросила Хекс, не поднимая головы.

Дон отодрал компресс. Эва сморщилась.

– Никаких проблем, – простонала она. – Мне здесь нравится.

– Какое облегчение! Ей здесь нравится!

Дон вздохнул:

– Сестра хочет сказать, что и ей здесь нравится. Это бывшее служебное помещение станции метро в Чимлинге, между Халлонберьет и Чистой [43]. Голубая линия.