Николай Берг - Ночная смена. Крепость живых

Дискуссии не получилось, «потер» я, к чертям, всю их матерщину. А теперь и ЖЖ, наверное, нету в помине. Надо будет выбрать минутку, зайти к долговязому соседу узнать, что там в Инете. Как-никак сосед ведь тоже в разведке — только высокотехнологической, электронной. И действительно, они сутками работают — качают что могут…

— Гляди, мужики, голые! Точно голые!

— Точно! Откуда они тут?

— Ну чего подскочили. Баня рядом, оттуда и чесанули…

Действительно, в редковатой, но толпе зомби отчетливо заметно несколько совершенно голых мужиков и баба. Видок у них мерзопакостный, возможно, еще и потому, что нынче в баню молодые не ходят, а голые пенсионеры — то еще зрелище, не «Плейбой». А эти грязные, изрядно погрызенные горемыки еще и мерзнут куда сильнее других зомби, потому вообще не двигаются. Надо же, и в зомбомире социальное расслоение — у голого и тут нежизнь тяжелее, чем у обутого-одетого…

Тьфу. Развел «хвилософию». Зато, когда солнышко пригреет, голяки согреются быстро и всех одетых обставят. А вот что действительно интересно: зомби из стариков по силе и скорости хуже, чем зомби из молодых? Физическая форма у них влияет на их нежизнь? А интеллектуальный уровень? Зомбопрофессор умнее зомбобомжа? Зомбосадист свирепее зомбогуманиста?

— Странно, чего влево-то свернули? Нам же вправо по Металлистам надо?

— Вовчик, спроси чифа, куда это мы?

— Тут региональное управление МЧС.

— И?

— Вообще-то нам бы пригодился склад Росрезерва. А эмчеэсовцы об этом должны бы знать.

— Не знают они ничего. Их потому Змиев в черном теле и держит, что думает, будто МЧС в несознанке, а они и впрямь не знают. Это ж гостайна…

— Ну так наши МЧС — они ж низовые, «пяхота». А тут генералы. Может, если и живы, так в курсе… Или там по сейфам покопаться…

— Ага. Прям в холле стоит сейф, а на нем крупно написано «Тута все Гостайны». И открывается этот сейф ногтем… Или пинком…

— Ну не так, конечно… Но все равно о складах должны в МЧС знать. И в ФСБ.

— Ага. Да в ФСБ тебе, который час, и то не скажут, потому как вообще все секретят… И чего из складов с харчами такую тайну делать? Вот грянуло — и сидим на жопе ровно, свистим в две дырки.

— Ну знаешь! Вон про Бадаевские склады и про склады на Американских горках в Ленинграде все знали. И немцы знали. И спалили эти склады моментально… Чуть не в первую бомбежку…

— Это да…

Действительно, доезжаем до Управления МЧС. Здание настолько явно покинуто, что и говорить не о чем. Правда, машин на стоянке мало. Видимо, кто-то успел и уехать.

А вот зомби много. Немудрено — сюда раненые и укушенные ломанулись, также как в больницы, поликлиники, военные училища и вообще — во все заведения, где есть медпункты и где могут оказать медпомощь…

Все же стоим несколько минут. На пущенные ракеты старательно таращатся мертвяки — их действительно даже жидковатый свет сигналок словно завораживает.

Разворачиваемся, катим обратно.

— Я вот чего не могу понять: сколько промзон проехали, а там ни работников, ни зомби. А у нас в Петропавловку сбежалась куча народу. Ну артмузейские понятно — старые боевые кони, у них рефлекс по тревоге в часть бежать. А монетодворские-то с чего семьями прибежали? Вот проезжали «Игристые вина», так там и ворота настежь, — значит, если кто и был, разбежались…

— Так, доктор, Монетный двор — это вещь в себе! Это не просто завод какой-нибудь. У нас же династии рабочие, и поощрялось это с давних времен. И жили все рядом. Вот с какой радости, например, называются Большая Монетная и Малая Монетная улицы? Потому и названы, что там наши люди жили. Реформаторы, надо отдать им должное, почти совсем было всех разогнали и все угробили, но как-то Монетный двор устоял. Так что тут ничего мудреного нет — и коллектив устоялся, и охрана вооруженная, и крепость в крепости. Куда ж еще бежать? На дачу? А там что делать? Без оружия. Без поддержки. Тут со своими спокойнее, хотя…

— Прибыли! — сообщает Вовка.

Наши машины стоят в каком-то совершенно обычном дворе. В пределах видимости не больше десятка мертвяков. У дверей показывается Николаич. Рискованно. Правда, холодрыга стоит такая, что зомби тоже не показывают чудеса шустрости. Даже через грязное стекло видать хлопья снега… Март, весна…

— Получается так. Сейчас зачищаем двор из малопулек. Подъезд третий, как раз перед вами. Потом командой из четырех человек поднимаемся на последний этаж и выводим всех, кто там есть. В команду идем: я, мастер — создатель брони, опер и доктор замыкающим. Вопросы?

— Сколько там живых?

— Шестнадцать человек.

— Откуда столько? Овчинниковых там четверо же…

— Получается так, что комендантша вполне достойна своего мужа. Тоже гарнизон организовала. К ним все соседи с двух верхних этажей собрались. Внизу-то мертвяки выход заблокировали… Порядок действия такой. Вы, Геннадий Петрович, в своей сияющей броне впереди. С двустволкой. Но стрелять только при непосредственной угрозе жизни, то есть если будет необычный зомбак.

— Морф?

— Именно. Тогда сразу бухаетесь на коленки, открываете нам директрису стрельбы и стреляете сами. Во всех остальных случаях основной стрелок — Дима. А то у нас уши порвутся в ограниченном-то пространстве от двенадцатого калибра повышенной мощности. Значит, Дима чистит малопулькой. Я на случчего — с «калашом». Пока для меня цели не будет, кидаю зачинки. Заодно проверим их действенность. Доктор, прикрываете тыл и можете помогать Диме — сектор слева сзади на марше лестницы вверх тоже ваш. Вопросы?

— Не узнали, сколько внизу зомби?

— Не меньше трех.

— Ясно.

— Тогда начали.

«Марголины» отщелкали. Люди наверху предупреждены. Группа двинулась.

У «рыцаря в сияющих доспехах» связка электронных ключей. На четвертом ключе дверь открывается. Аккуратно приотворяем ее, застопорив на случай, если кто дернется изнутри.

Желающих что-то не оказывается, и мы двигаем внутрь.

Но «рыцарь» вдруг резко останавливается в проеме. Шумно принюхивается и внезапно орет в полный голос:

— Все назад! Не стрелять! Никакого огня!

Довольно шустро откатываемся на несколько метров прочь от двери.

— Что такое?

— Газом воняет. Сильно. У них утечка. Любая искра — кувыркаться устанем. А подъезд как сдует. Я такое видел: у моей жены в Пушкине так дом взорвался. Два подъезда ссыпалось кучкой, только тряпки на ветках.

М-да… Это серьезно.

Возвращаемся к остальным. Николаич рявкает на сбежавшихся мужиков:

— Держать периметр!

Мужики недовольно, но быстро возвращаются на свои места.

И уже к нам:

— Получается так, вместо спасения осажденных мы можем устроить объемный взрыв. Нам это ни к чему. Какие предложения?