Хелен Вестон - Дом призрачных лиц

Но чем ближе я подходила к каретному сараю, тем менее уверенной становилась моя поступь. Весьма вероятно, что здесь мне не суждено найти ни одной живой души: скорее всего конюх вместе с другими слугами сейчас в Новом Орлеане совершал возлияния на ежегодной пирушке дляприслуги.

Я устало оперлась о косяк и зажгла спичку. Как я и предполагала, никого здесь не было – только лошади беспокойно похрапывали в конюшне. Но даже присутствие бессловесных тварей принесло мне некоторое облегчение.

Я зажгла фонарь и, поубавив пламя, вошла в каретное отделение, где моевнимание привлекли легкий двухместный экипаж и двуколка – как потому, что я неплохо умела ими управлять, так и потому, что несколько кибиток, стоявших рядом, очевидно не годились для поездки на праздник. Недолго думая, я выбрала двухместный экипаж, хотя в него нужно было запрягать пару лошадей. Меж тем усталость овладевала мною все сильнее и сильнее. В конюшне стояла невыносимая жара, и это, как и духота на кухне, лишило меня последних сил. Я присела на старый неустойчивый табурет. Надо было собраться с духом, заставить себя подняться и запрячь лошадей. Однако ноги отказывались мне повиноваться. Я почувствовала ужасную слабость во всем странно потяжелевшем теле.

Пожалуй, не стоит выезжать сегодня, подумала я с блаженным спокойствием. Лучше высплюсь и со свежими силами отправлюсь утром. Вряд ли Тео обрадует, если на завтрашнем балу я предстану с опухшими веками и синеватыми кругами под глазами. Я должна выглядеть так, чтобы он гордился мной, должна быть полна сил, чтобы не пропустить ни одного танца.

Я потянулась за саквояжем, но моя расслабленная рука ничего не нашла на том месте, куда я только что его поставила. Саквояж словно сам собой удалился от меня. Это показалось мне необычайно забавным. Я приподнялась с табурета, и в этот миг все обратилось в дикую, неудержимую круговерть…

Я испытала престранное чувство – мой собственный голос звал Тео, но исходил он не от меня самой, а словно откуда-то издалека. Затем, вторя ему, вдали возник другой голос – высокий и тонкий, он произнес мое имя, но я не могла отозваться. Веки невольно опустились…

Я словно лежала в гигантской колыбели, и кто-то укачивал меня – тихо и размеренно, принося несказанный покой и облегчение. Немного погодя мой рассудок стал проясняться. Обрывочные мысли проносились в моем мозгу. Почему я не могу встать?

И вдруг сами собой мои глаза открылись. Первое, что я увидела, – свечи. Десятки, сотни, тысячи свечей; повсюду – на полу, стенах и даже на потолке. Но свет их почему-то был неярок, как в густом тумане.

Ощущение нереальности происходящего побудило меня попытаться встать и стряхнуть остатки дурмана. Однако это оказалось непросто – паралич, сковавший мои члены, понемногу ослабевал, но пока не настолько, чтобы я могла двигаться.

И все же я изловчилась и приподнялась на локте. Пол по-прежнему медленно покачивался. Наконец я смогла сесть, но это стоило мне невероятного усилия.

Вдалеке раздался насмешливый зловещий хохот, и все тот же голос, высокий, до звона в ушах, заговорил:

– Нэнси… Нэнси… очнись! Нэнси, довольно спать. Настал твой час. Следом за Айдой и Роуз пришел твой черед. Очнись!.. Очнись!..

Я отчаянно рванулась, пытаясь встать, но это оказалось непосильной задачей… И когда мною с привычной властностью начал овладевать липкий ужас, меня словно озарило. Вспомни войну, сказала я себе. В самых безнадежных ситуациях тебя выручала выдержка. Во что бы то ни стало сумей взять себя в руки!

Я обернулась и увидела шестерых женщин, пристально глядящих на меня. Странно, но все они тоже сидели на полу. Я подняла руку… и вздрогнула. Шесть женщин с точностью повторили мое движение. Я все поняла.

Вот она, зеркальная комната, о которой писала Роуз! Вот оно – место, где отвратительные пунцовые маски решили ее судьбу! Значит, теперь действительно настал мой черед.

Но я не закричала, не забилась в истерике. Напротив, мой рассудок работал с необычайной ясностью. Хотя силы быстро возвращались ко мне, я решила делать вид, что все еще очень слаба, – чтобы тем самым выиграть время и улучить момент, когда можно будет внезапно вскочить и броситься к выходу…

Но мои мучители не торопились. Я слышала голос, я чувствовала их присутствие, но никто до сих пор не появился передо мной.

Я коротко ударила по полу костяшками пальцев. Звук повторился десятки раз, то удаляясь, то приближаясь. Любой голос в этих стенах становился неузнаваемым. Не успела я задуматься о причинах столь удивительного эффекта в такой маленькой комнате, как голос зазвучал снова:

– Встань, Нэнси!

Я оглянулась – никого. Только холодный блеск зеркал.

– Кто вы? Что вам нужно от меня?! – воскликнула я.

– Ты должна уехать! Завтра же ты уедешь отсюда навсегда. Или… Айда не пожелала – и поплатилась за это жизнью. Роуз заупрямилась – и умерла. Прочь отсюда… Прочь!

Я увидела движущуюся фигуру. Как и голос, она то появлялась в десятке неясных отражений, то исчезала без следа. Страшное видение неотвратимо приближалось. Сколько их было, омерзительных масок, – одна или множество?..

– Если ты не уедешь, завтрашний день станет твоим последним днем. И не смей возвращаться! Второй раз у тебя уже не будет шанса остаться в живых! Ты поняла это?

– Нет, – ответила я твердым голосом. – Я не сделала ничего дурного. Почему…

– Прочь! Прочь… Они приближались.

– Скажите, в чем моя вина? – взмолилась я.

– Уезжай, – твердил голос. – Если ты останешься, тебя ждет участь Айды и Роуз.

Фигуры обступили меня и молча стали кружиться в дьявольском хороводе – все быстрее и быстрее. Я схватилась руками за голову и упала на колени. Но это была уловка – краем глаза я следила: когда одна из фигур подойдет совсем близко, надо внезапно броситься на нее и сорвать мерзкую маску или вцепиться пальцами в длинные черные плети волос.

Причиной тому была отнюдь не храбрость, а отчаяние. Куда более я желала вырваться и опрометью броситься прочь, но живое кольцо надежно удерживало меня. Оставался единственный выход – сорвать маску, разоблачить хотя бы одного из этих оборотней, узнать, кто готовит смертельный удар.

Когда одна из масок нависла надо мной, я вскочила, но усилие было слишком резким – серая обморочная пелена вновь начала застилать мне глаза. Я покачнулась – и тут же словно удар молнии обрушился мне на голову…

Трудно сказать, сколько времени прошло, прежде чем в темной пустоте раздался голос, но на сей раз в нем не было ничего потустороннего:

– Нэнси! Нэнси!

Должно быть, я пошевелилась, потому что звавший меня облегченно вздохнул:

– Ну, слава Богу, девочка, кажется все в порядке. Черт возьми, куда все подевались?! Вечно никого не дозовешься, когда это нужно! Эй! Есть тут кто-нибудь?