Джонатан Кэрролл - Стеклянный суп

Много позже, в ином мире, медведь Боб мягко высвободился из объятий Хейдена и отступил на шаг, чтобы получше разглядеть своего бывшего товарища по комнате.

Хейден не сопротивлялся. Вытирая глаза тыльной стороной ладони, он позволил медведю оглядеть себя с головы до ног. При этом его посетила одна мысль.

— Боб! Мне же сказали, что я должен встретиться с Богом. — Он торопливо огляделся, чтобы убедиться, что Бог не следит за ними откуда-нибудь из-за угла.

— Мм-хм, — сказал Боб, который еще не закончил осмотр. Надо ли говорить, что большого толка от этого ответа не было.

— Но что…

Медведь поднял лапу в знак того, что Хейдену лучше бы помолчать, пока его оценивают. Когда с этим было покончено, зверь кивнул сам себе, точно выяснил то, что ему необходимо было знать об этом человеке.

— Я и был твоим Богом, Саймон. Я был единственным Богом, в которого ты когда-либо верил, Саймон. Подумай: кого еще в своей жизни ты любил так же сильно, как меня? Кому еще доверял всем сердцем, поверял все свои секреты, кого просил о помощи в трудную минуту? Меня. Твои родители были странными людьми; женщины, которые у тебя были, радовали тебя иногда, но никогда не дарили успокоения твоему сердцу. А доверять свои секреты друзьям-мужчинам тебе и в голову бы не пришло. Подумай об этом, и все сойдется.

У медведя был в точности такой голос, какой Хейден себе и представлял, «разговаривая» с ним много лет назад. Низкий и ласковый, он словно клал тебе руку на плечи и прижимал к себе. «Расскажи мне все, — словно бы говорил он. — Мне ты можешь довериться». И маленький Саймон Хейден доверял своему мягкому другу во всем. Глядя на него теперь, несмотря на то что копия была куда больше оригинала, Хейден вспоминал забытые подробности своего детства. Он быстро понял, что медведь прав: в те времена тот действительно был для него Богом. Он обладал всеми восхитительными качествами, которые мы приписываем обычно благосклонному божеству, и даже сверх того. И самое главное, он всегда оставался рядом, на расстоянии вытянутой руки или взгляда, готовый предложить поддержку, помощь и утешение в любой ситуации: грохочет ли гром, ссорятся ли родители или чудовища прячутся под кроватью, грозя ему, Саймону. Что бы плохого ни случалось в маленьком мирке Саймона Хейдена, он всегда находил укрытие и спасение у Боба. Слава Богу, что Боб есть. Слава Богу, что Бог есть.

— Должен тебе сказать, Саймон, ты не очень-то хорошо выглядишь.

— Ну, может, это оттого, что я умер, Боб.

— Нет, тут что-то другое. — Медведь медленно обошел человека кругом. — Ты устал, вот в чем дело. У тебя усталый вид. Отчего?

Хейден дернул плечом:

— Сплю я здесь плохо.

— В самом деле? Почему?

Хейден сунул руки в карманы и пожал плечами.

— Не знаю. Слушай, расскажи мне, пожалуйста, что я здесь делаю? Меня здесь все жутко напрягает, ну, то, что я ни черта про это не знаю. Думаю, я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы понимал, что это означает.

— Изабелла Нойкор.

Хейден навострил уши:

— Кто?

— Твоя Изабелла. Только не надо дурачком прикидываться.

— Изабелла. — Хейден произнес это имя так, словно оно было для него внове или словно просто сказать его вслух уже значило почувствовать себя лучше. — А что с ней?

— Она попала в беду, и ты должен ей помочь. Вот почему я здесь. И вот почему мы с тобой сейчас разговариваем.

С одной стороны, Хейдену стало легче, с другой — им овладело беспокойство. Он тут ни при чем. И он не виноват, как это было раньше, в жизни. Зато Изабелла при чем. Она в беде. Но он же покойник, что он может для нее сделать?

— Я же умер — чем я могу ей помочь?

— Она здесь, в твоем мире, Саймон. Тебе надо ее найти.

Сердце Саймона защемило.

— Она здесь? Она умерла? Изабелла умерла?

Боб мотнул своей большой белой головой.

— Нет, она еще жива. Но Хаос все время приносит ее сюда, а теперь он, похоже, нашел способ сделать так, чтобы она осталась здесь навсегда.

— Ничего не понимаю. Не представляю, о чем ты говоришь.

— Ладно. Присядь-ка, Саймон.

Хейден показал, что ему не на что сесть, потому что стула нет. Боб указал на свой, за письменным столом:

— Садись туда — на мой стул.

Хейден сел, и Боб заговорил.

— Меня послали сюда потому, что все это куда серьезнее, чем ты можешь представить. Поэтому было решено, что если кто-то, кого ты хорошо знаешь, объяснит тебе все…

— Боб, я и так уже совсем запутался. Давай, переходи к фактам.

— Ладно, ты прав. Ты знал, что Изабелла беременна?

Услышав это, Саймон как будто еще немного умер. Нет, он не знал, что Изабелла беременна. И это была не та новость, какую он желал бы услышать, живой или мертвый. Мало того что он потерял ее при жизни, так нет, еще покойником надо узнать, что другой завоевал ее целиком и полностью, легко и окончательно. До такой степени, что теперь она носит их ребенка. Хейдену было противно даже думать об этом. Почти так же, как и о том, что он мертв.

— Нет, я этого не знал. Кто отец — Винсент Этрих?

— Да, но это не самое главное.

Боб продолжал говорить, но Саймон его не слушал. Терзая себя, он представлял, как Этрих и Изабелла занимаются любовью всюду, где только можно: в постели, в автомобиле, на траве, стоя… Он рвал себе душу на части, воображая, как Этрих трахает Изабеллу, как она трахается с ним, и стонет, и двигается, и как ей это нравится, как она любит того, вокруг кого обвиваются ее прекрасные длинные ноги и к кому льнет ее сердце. Винсент Этрих, сукин сын.

Еще одна причина, почему эти видения сводили Хейдена с ума, была в том, что он знал: Этрих такой же бесстыжий бабник, как и он сам. Изабелла Нойкор отдала свое сердце не Галахаду какому-нибудь, который склонился перед ее алтарем и никогда в жизни не имел ни одной грязной мыслишки. О нет, она влюбилась в Винсента Этриха, который за свою жизнь голых задниц перевидал больше иного унитаза.

— Саймон, ты меня не слушаешь.

Тупо глядя на своего самого старого друга, Хейден на минуту забыл, где он. Когда ему удалось вспомнить, он почувствовал себя нерадивым учеником, которого учитель поймал дремлющим во время урока.

— Прости, прости меня, Боб. Извини, пожалуйста. Что ты говорил?

Медведь язвительно спросил:

— Хочешь, открою тебе тайну мироздания?

Хейден слышал вопрос, и он даже запечатлелся где-то в его сознании, только очень далеко, на самых задворках мозга.

— Что? Что ты сказал?

— Я спрашиваю, хочешь узнать тайну мироздания?

— Нет! — ответил Саймон Хейден немедленно.

Боб удивился.

— Это почему?

Хейден поднял руку на манер полицейского-регулировщика, точно желая остановить возможный поток дальнейших вопросов.

— А что я с ней буду делать? А? По интернету продавать? Слушай, Боб, я тут с простыми-то вещами разобраться не могу. Знаешь, что я имею в виду? Сложение и вычитание… Я не знаю, как сложить два и два. Не знаю, сколько это здесь будет. Броксимон и остальные все время мне что-нибудь показывают, и для них это проще пареной репы, но для меня не так. Нет, сэр, не так: я прихожу домой и, вперившись глазами в стену, пытаюсь соединить все вместе и получить одну большую картинку. И знаешь что? Единственный вывод, к которому я постоянно прихожу, это что я ничего не понимаю. То есть вообще ничего. А ты понимаешь, как это угнетает? Представляешь, каким тупым я себя чувствую? Так что спасибо, Боб, спасибо, нет. Тайну мироздания можешь оставить себе. Я и без нее достаточно запутался.