Ф. Коттэм - Темное эхо

Тишина действовала на нервы. К тому же хранившийся здесь урожай тоже почему-то не давал причин для успокоения. По идее, подобный склад должен производить впечатление домашности, плодов мирного крестьянского труда. Ан нет. Сузанна задумалась: с чего бы это? Одна причина крылась в неестественной тишине. А вторая… Здесь ничем не пахло: ни землей, на которой соорудили пирамиду из корнеплодов, ни тем, что хранилось в ящиках. А что, если там вовсе не фрукты или овощи, а, скажем, скопище винных бутылей? Наверное, если подойти поближе, удастся ощутить плесневелый, характерный запах старых пробковых затычек…

Сузанна приблизилась к ящикам. Сейчас ее глаза вполне привыкли к нехватке освещения. Старая, почтенная древесина. Кое-где виднелись даты, выполненные выцветшей тушью на бледных досках. В некоторых местах год был выжжен каленым железом. Да, не иначе эти ящики предназначались для бутылок с винтажным вином, к тому же на редкость выдержанным, потому как самой новой датой был 1915 год. Выяснилось, впрочем, что сейчас в них лежали яблоки, отливавшие красновато-коричневым и золотистым глянцем в полумраке. Странно, что нет запаха. Ни малейшего, пусть даже призрачного намека на сочность и свежесть плодов из фруктового сада.

У противоположной стены Сузанна увидела нечто такое, от чего едва не лишилась остатков самообладания. Вообще говоря, она была очень испугана этим амбаром, служившим «иерихонцам» в качестве пристанища. Хотя на первый взгляд здесь все очень приземленное. Никаких зловещих признаков. Но при всем при этом Сузанна чувствовала, что в жизни не видела места, где бы царила столь неразбавленная и абсолютная угроза. Итак, в луже тени возле каменной стены напротив стояла цепочка людей в военной униформе. Они не шевелились, не приближались к ней. Просто стояли и смотрели. Сузанна уже была готова взвизгнуть, но в самый последний момент поняла, что это всего лишь ряд старых шинелей, висевших на крючках.

Пока она шла в ту сторону, в икрах мелко дрожали мышцы. Тело словно потеряло в весе. Эти шинели наверняка заплесневели и насквозь прогнили. Их должно было быть тринадцать, но на поверку оказалось только девять. А когда Сузанна протянула руку и потрогала один из рукавов, ткань под пальцами была плотной, сухой и даже не заскорузлой. Причем ни единого пятнышка грязи. Сузанна развернула шинель, не снимая ее с крюка, и на подкладке у ворота сумела прочитать буквы, выстроченные красной нитью на бледном ярлыке: «С. Уолтроу». В этот миг амбар заполнился светом и звуком, и Сузанна отпрянула назад, зажимая рот ладонью.

— Мадам? — В дверях стояла мужская фигура в плаще и шляпе с широкими мягкими полями. — Мадам?

Через левую руку Пьера Дюваля свешивалось переломленное охотничье ружье. В потоке света он напоминал усатого великана, на чьи плечи наброшен черный и глянцевый от воды дождевик. Возможно, он выполнит свое обещание и не застрелит ее с ходу, однако оружие все-таки захватил. Дюваль нахмурился. На гораздо более внятном — по сравнению с телефонным разговором — английском он произнес: «Вы уже нашли, что искали?»

Сузанна неопределенно махнула рукой в сторону ящиков и свекольной груды:

— У вас здесь склад?

Дюваль огляделся. Через порог он так и не переступил. Похоже, по какой-то причине ему это делать не хотелось. Сузанна вспомнила, как Мартин упоминал, что Фрэнк Хадли напрочь отказывался называть яхту Сполдинга по имени. Фермер переступил с ноги на ногу, и сдвоенный ствол ружья поднялся и опустился в такт движению.

— Я сюда никогда не захожу, — сказал он. — Это все не моих рук дело.

Было очень тихо. Со стороны входа доносился мерный звук дождевых капель, стекавших с плаща Дюваля. Сначала Сузанна не поняла завуалированный смысл ответа. А потом….

— Вы хотите сказать, что здесь ничто не гниет?

Француз просто стоял и смотрел на нее. Ружейный ствол выглядел толстым и тяжелым, матово отсвечивая в полумраке.

— Совсем-совсем?

— Ни при моей жизни, мадам. Или при жизни моего отца. И деда. Шутка природы.

Выражение его глаз ясно дало понять, что Дюваль отлично знал, что шутка эта была противоестественной.

Сузанна обернулась и уставилась на свекольную пирамиду, неподвижно высившуюся по центру амбара. Она попыталась вообразить себе вечер, полный песен и духа военного товарищества вокруг костра, в чьем пламени закипает кофейник или скворчит бекон на широкой сковороде. Но ничего не получилось, картинка отказывалась вставать перед глазами. Тогда Сузанна вновь посмотрела на ряд шинелей, висевших на стене. Пока что из всех находок в этом амбаре она обнаружила лишь мертвый покой и темноту, и коль скоро в этом месте ничего не гнило, то ничего и не жило. Осенью 1917 года здесь умер Дерри Конуэй. Познакомившись с мрачным, зловещим характером этого амбара, Сузанна была уверена, что Конуэю помогли уйти из жизни. Ее в который раз передернуло. Что за люди могли найти себе уют в таком месте?

— В доме есть кофе, — сказал Пьер Дюваль, заметив, что гостью пробила дрожь. Он махнул в сторону фермы. — А сюда вы зря пришли. Пойдемте.

Свой обшарпанный лендровер фермер оставил за тополями. Сузанне показалось странным, что она не услышала звук тарахтевшего мотора, потому как двигатель действительно затарахтел, когда Дюваль повернул ключ зажигания. Сначала раздалось глухое пыхтение, а потом, когда француз выжал педаль газа, выхлопная труба рявкнула и вся машина затряслась на рессорах. Впрочем, здесь и без того многое было слишком странным, чтобы беспокоиться о причудах распространения звука. Ружье Дюваль положил на заднее сиденье, и Сузанна была благодарна ему за компанию и предложение подбросить к ферме.

Они выехали за пределы поля, направляясь к зданию, которое раньше пряталось за другими хозяйственными постройками. Машина остановилась. Перед Сузанной стояло вполне современное жилище, выполненное из бревен и, судя по всему, с таким расчетом, чтобы оно сливалось с фоном земли и окружавшей растительностью. Этот дом можно было скорее назвать скандинавским, нежели типично французским. Теперь стало понятно, почему он выпал из поля зрения во время просмотра аэрофотоснимков: Сузанна искала в первую очередь старые здания и каменную кладку с просевшими черепичными кровлями. Здесь же крыша оказалась землистого цвета и была сложена из современных материалов. Оконные стекла были тонированы и не отражали внешнего света.

Впечатление, что фермерский бизнес Дюваля приносил ему приличный доход, еще больше усилилось, когда француз отворил дверь и пригласил внутрь. Похоже, он не жаловал беспорядок. Дом обставлен дорогой мебелью. Кухня сверкала полированной сталью и гранитом. На одной из стен гостиной висел крупноформатный плазменный экран. За каминной решеткой лежали дрова, хотя огонь не горел. На небольшом столе Сузанна увидела ноутбук, а в углу, под тремя полками с аккуратно расставленными компакт-дисками, помещалась очень приличная стереосистема от «Банга и Олуфсена». С другой стороны, здесь явно обитал только один человек. Пьер Дюваль не делил свое существование с другими. Сузанна невольно улыбнулась при мысли, что ему, наверное, надоело жить в том убогом домишке с полами из линолеума и выцветшей эмалевой утварью, что стоял в нескольких сотнях метров поодаль.