Сергей Ясный - Музыка мрачных квартир

— Бог не простит вам бесовства в виде упоминания чёрта, — ухмыльнулся Леонид Петрович, о супруга тотчас пихнула его локтем.

— Все мы вовсе не чужие люди, словно не обращая внимания, продолжал Вадим Степанович в прежнем доброжелательном тоне. — Моя первая жена — Ангелина Алексеевна — подарила мне не только приятные годы совместной жизни и первый опыт, но и чудесную красавицу-дочь Марию!..

Маша смущённо опустила глаза в отличие от своей матери, которая буквально сияла от восторга, что её упомянули в столь тёплом свете. Леонид Петрович лишь что-то пробурчал себе под нос и недовольно хмыкнул.

— Они навсегда останутся в моём сердце, — самозабвенно продолжал свою пламенную речь Вадим Степанович. — Особенно Машенька… Я помню как в первый раз взял на руки этот маленький кулёчек счастья, как нянчился с ней, переживая свои первые отцовские чувства… Помню, как учил её ходить, играл с ней на детском пианино…

Мария чувствовала как к горлу подкатывается ком, а глаза вот-вот предательски выпустят из плена слёзы. Она уже и не думала, что её папа — не папик, а именно тот самый папа — всё это помнит и что всё это ему дорого. Мария не могла знать и помнить, что всё это на самом деле было неправдой, а лишь красивой сказкой… Она по-прежнему смотрела куда-то в стол, не поднимая глаз от смущения, потому что ощущала со всех сторон пристальные взгляды. Смотрел на неё и отец.

— Моя милая доченька, — сентиментально продолжил он. — Мой первый ребёночек… Сегодня ты здесь — на дне рождения своих сестёр. Спасибо тебе за это!

Мария и вовсе покраснела от столь глупого поворота речи отца, понимая что всё это просто позёрство, а не искренние чувства как она подумала вначале. Ей стало до жути тоскливо от осознания этого факта.

— Благодарю тебя и твою мать — мою бывшую супругу, а также Леонида Петровича, вырастившего тебя и брата твоего Юрия, которого тебе подарила Ангелина Алексеевна!…

От всей этой речи Марии уже становилось откровенно тошно. Лицемерие и фальш во всём этом тосте явно зашкаливали.

"Ага, вырастил меня Леонид Петрович, как же!" — возмущённо думала она. — "Вы оба меня предали — и ты и мама! Обзавелись новыми семьями и детьми. А я оказалась лишней и здесь и там!"

— Я рад, что теперь всё станет на свои места, — не унимался Вадим Степанович. — Моя нынешняя семья, в которой я безумно счастлив, и моя прежняя, в которой я получил неоценимый опыт, наконец, воссоединились! На дне рождения, на двадцатилетие моих горячо любимых дочерей — Анны и Жанны! Их возраст как раз соответствует и тому количеству лет, за которые мы учились вновь становиться людьми — свободолюбивыми и открытыми, желающими двигаться вперёд, развиваясь и прогрессируя! Мы перестали быть безликой толпой. За новых нас, дорогие мои! За нашу семью!

— За нашу семью! — закричали хором Анна и Жанна, едва сдерживая смех.

— Ура! — воскликнула вдруг Ангелина Алексеевна и резко поднялась с места, чем вызвала полное недоумение у Леонида Петровича, который, к слову, неоднократно морщился от недовольства и фыркал, слушая речь Вадима Степановича.

— Милый, ты просто душка! — кокетливо пригубив бокал вина, сказала Карина Дмитриевна мужу, после чего смачно чмокнула его в губы.

Мария почувствовала, что её на самом деле немного мутит. Она пожалела, что забыла пирит в кармане пальто. Но в этот момент Леонид Петрович решил добавить побольше негативных флюидов к лицемерной речи её отца, чем на некоторое время отвлёк Марию от неважного самочувствия.

— А что это вы опять говорили про какие-то двадцать лет? — с некоторым вызовом обратился он к Вадиму Степановичу.

— Ох, голубчик мой, — видимо за эти годы отец Марии и впрямь возомнил себя барином. — Я имел в виду именно последние двадцать лет, которые положили начало новому типу человека хоть и обезображенного ранами прошлого.

— Ах вот вы о чём! — усмехнулся Мирусин-старший. — Да, это старый новый тип человека-голодранца. Невежественный, несчастный, угнетённый батрак-голодранец, коими была наполнена земля наша в царские времена.

— Да Бог с вами, Леонид Петрович, — небрежно отмахнулся от него как от назойливой мухи Вадим Степанович. — Что вы такое говорите? Страна была тогда одной из самых передовых во всех отраслях и если бы не большевики…

— … если бы не большевики, то страну бы разорвали и распродали по кусочкам господа дворяне, на которых ты так хочешь быть похожим, папа, и, надо признать, ты в этом преуспел, — неожиданно вторглась в разговор Мария и почувствовала легкое головокружение. — Извините, мне надо выйти…

Вадим Степанович лишь проводил дочь взглядом, несколько опешив от её слов. Леонид Петрович, напротив, громко рассмеялся.

— Молодец, Машка! — с нескрываемым удовольствием похвалил он падчерицу. — Не в бровь, а в глаз! Знает историю, девонька, знает.

— Ох, Вадик, не обращай внимания, — заёрзала на стуле Ангелина Алексеевна. — Она такая нервозная в последнее время…

— Мужика ей надо! — со свинячим восторгом выкрикнул Юра и захихикал по своему обыкновению.

— Юра! — грозно рыкнула на него мать.

— Тоже верно, сынок, — вновь залился смехом Мирусин-старший.

— Да ну вас, — встала из-за стола Анна. — Душные вы все какие. Набросились на женщину. Жанна, пошли со мной.

— Чего? — не поняла та.

— Со мной пойдём, говорю. Успокоим сестрицу что ли. На дне рождения в выходные нормально погуляем.

— Да, девочки на уик-энд собираются в нашем загородном доме пышно праздновать, — манерно пояснила Карина Дмитриевна Ангелине Алексеевне. — С пятницы и до понедельника.

— Нет, только в воскресенье, — поднимаясь из-за стола вслед за сестрой, возразила Жанна. — В пятницу и субботу мы с друзьями празднуем в другом месте загородом.

— Где это? С кем? — удивлённо спросил Вадим Степанович.

— С друзьями, папочка, с друзьями. А более тебе ничего знать и не надобно. Пошли, Жанка!

— Пойду и я схожу что ли? — поднялся Юра.

— Сходи, сынок, проверь сестру, — поддержала его порыв мать.

— Да чё с ней будет-то? — презрительно просил тот, но не дожидаясь ответа, отправился вслед за сёстрами.

— Ох, молодёжь, — глупо улыбнулась Ангелина Алексеевна.

— Ну так что там про дворняг двадцатилетнего разлива вы говорили? — наливая стопку водки, обратился Леонид Петрович к хозяину дома.

— Каких дворняг? — сделал тот вид, что не понял вопроса…

— Ну дворян, так уж и быть, дворян. Один хрен — что дворняги, что дворяне.

Мария вытащила из кармана пальто пирит и крепко сжала его, закрыв глаза.

"Ох, зачем же я пришла на этот циничный до ужаса и омерзения спектакль?" — мысленно вопрошала она.

— Маша, ты как? — услышала она вдруг за спиной.

Открыв глаза и обернувшись, Мария увидел улыбающуюся Анну. Следом подошла Жанна.