Вячеслав Маликов - Парень для клана

— Отпусти меня, — попросила она сквозь зубы. Я держал её за ошпаренную правую руку, на которой уже не было ногтей, а кожа висела кусками. Внутренне содрогнувшись, я представил, каково это, когда тебя держат на весу за настолько покалеченное запястье. При этом Лайка лишь корчила гримасу и просила глухим злым голосом:

— Отпусти меня. Я отрицательно помотал головой. Над головой сверкнула разлапистая молния и ударил гром.

— Ай! — справа от меня к краю крыши летела Ангелочек, не совладавшая с Лохматым. Как в замедленном кино я видел как она раскидывала в полёте руки и ноги, задирая майку и поблескивая в ночных огнях лиловой скулой от увесистого удара кулака Лохматого.

— Не-е-ет! — я было дёрнулся к ней, но вес Лайки не дал мне поспеть на помощь к приёмной дочери леди Александры. Запрокинув ноги, леди Юля пропала из виду. Лохматый обернулся на меня, угрожающе рыча и скаля клыки. Потом он не торопясь пошёл на меня. Нас отделяло метров двадцать, не более того. Я оторвал от него взгляд и посмотрел на Лайку. В глазах у неё плыла пелена. Ещё чуть-чуть и её накроет бессознанка: разум, шокированный ожогом, просто милосердно отключится, чтобы не чувствовать боли. Сил вытаскивать её у меня не было. Край карниза был ребристым, но скользким. И пытаясь подтянуть Лайку-Белянку наверх, я рисковал соскользнуть вниз.

Приходилось просто держать её на весу. Я вновь всмотрелся в её лицо, не зная, на что решиться. Моя учительница моргнула, её взгляд прояснился. Наши глаза встретились. В её зрачках, помимо моего отражения, застыла немая просьба: «пусти». Видимо, в моих можно было прочитать однозначный ответ, так как Лайка внезапно вскинула левую руку и полоснула меня острыми когтями по руке, которой я её держал, не давая упасть. Рукав рубашки мгновенно был располосован. В стороны брызнула кровь, падая большими тяжёлыми каплями вниз в темноту, смешиваясь с дождём, разбиваясь об ошалелое лицо Лайки-Белянки, окрашивая его в розовый цвет.

— А-а-а! — заорал я, но хватки не ослабил, лишь безрезультатно дёрнулся назад, прикованный к краю карниза весом её тела. Лайка вновь полоснула меня по руке. И ещё раз, разбрызгивая во все стороны мою кровь.

— Сволочь! — я зажмурил глаза, не в силах ни отпустить её, ни вытащить, ни видеть, как к нам медленной ленивой походкой вразвалочку приближается Лохматый. Потом всё резко оборвал выстрел. Я открыл глаза всего лишь для того, чтобы увидеть, как у моих ног грузно осело тело Лохматого. За его спиной стояла Шрамик, широко раскрыв глаза и держа обоими руками огромный для её ладоней пистолет системы Макарова. Я улыбнулся ей, теряя сознание. В последний момент чьи-то руки перехватили выскользнувшую из моей ладони Лайку и не дали мне самому упасть вниз. Мягко осев на бок, и плавно коснувшись виском ржавой поверхности крыши, я медленно смежил веки, продолжая улыбаться стремительно мутнеющему лицу леди Тани.

Светлана Кочнева Битва на крыше.

Мне никогда раньше не было так страшно. Никогда раньше не было…

Ночь… Ночь… Ночь… Тысячи огней ослепляли так привыкшие к темноте глаза. Мы ехали в большом «Лэнд Ровере», за рулём был Лабрадор, я рядом на пассажирском, сзади молча сидели Криста, Лохматый и Билл. Никто ничего не говорил и не думал, ребята просто смотрели в тонированные окна на мириады разноцветных порождений электрического чуда, которые проносились мимо, словно тысячи маленьких метеоритов. Меня тошнило. Инициирование прошло успешно… теперь у меня отличная серая волчья шкурка, то, что я хотела… но… но…

— Ты нервничаешь, похоже, — улыбнулся Лабрадор, не отрывая глаз от дороги. Я вздрогнула, поймав себя на том, что уже минут десять бессмысленно треплю в руках перчатки.

— Нет, с чего ты взял. Он беспечно хмыкнул и не стал более задавать никаких вопросов. Хотя одного этого уже хватило, чтобы я начала ощущать дрожь в коленях, а по спине пробежался лёгкий холодок. Сегодня я веду игру. Крест дал мне все шансы, чтобы я показала себя, чтобы смогла проявить свои способности и сноровку в новой шкуре, дал ребят, которые мне беспрекословно подчиняются и доверяют… Но такой великий жест с его стороны я воспринимала, как поверку на вшивость. Я дрожала, как маленький волчонок, как первокурсница на экзамене, казалось, стоит мне выйти из машины, и я упаду, ноги не слушались, а коленки наверняка бы ходили ходуном, если бы я не положила на них руки.

— Приехали.

Собрав нервы в комок, я вышла из машины вслед за ребятами и захлопнула дверь. Мы стояли в небольшом тёмном переулке. Здесь не было проезжей части — Лабрадор впихнул машину прямо между домами. Я посмотрела наверх — тёмный кусочек неба, зажатый между двумя высокими домами, и быстро бегущие облака, отражающие огни ночного города. Ветерок здесь казался случайным заблудившимся прохожим.

— Ррр… Здесь воняет кошками! — принюхавшись, оскалила зубки Криста. «И ромашками», — подумала я.

— Итак. Ребята. Работаем, — оборотни одобрительно наклонили головы, прислушиваясь к моим словам, — Час назад здесь состоялась встреча наших любимых друзей из клана Вожки и нескольких приёмных дочерей леди Александры, являющихся кошками-оборотнями. Судя по следам, они направились в «Белый шум», куда нам с вами, как вы знаете, вход воспрещён и опасен… но есть обстоятельство, играющее нам на лапу, — выход из клуба всего один. Вместе с девчонками-кошками народу их,

думаю, будет больше 5 человек, потому поедут они не все вместе, а, скорее всего, по трое-двое. Задача почти выполнима, — я натянуто улыбнулась, — перехватить оборотней из клана Вожки, либо машину, на которой они будут возвращаться, и уничтожить всех. До единого.

Последнее слово далось мне с трудом. Я никогда не любила убивать, хотя мне не раз приходилось это делать. В этом мире для нас на самом деле слишком много опасностей. Всегда найдётся объект, представляющий угрозу — будь то голодный медведь или яростный противник-оборотень, готовый порвать тебе глотку из личных соображений. Крест встал на тропу войны. Встал очень давно и тут же пошёл уверенными шагами, зная, куда идёт. И мы все знали… и шли за ним, до конца доверяя ему. Поставленная цель завораживала Креста, нас же она пугала. Но мы готовы были бороться за него и его интересы, прижав хвосты и уши, рвать когти и шкуры, спасая идею. Идею безраздельной власти над территорией. Идею полного тоталитарного управления над всеми оборотнями Урала. Что говорить… все мы жадны до власти. Никто уже не хочет жить в лесу, в Логове, как Вожка, и охотиться на зайцев. Всем приятно ездить на красивых быстрых машинах и есть в специальных заведениях для людей. Люди… Людям не надо знать, кто мы такие. Им всегда было безразлично, кто ими правит. Человек человеку — волк. А волк человеку — и подавно.