Роберт Маселло - Бестиарий

— Вау! — воскликнул он. — Сдается мне, сюда включена и премия помощнику, верно?

Бет хотела сказать, что никак не может принять такого дара. Но поздно, аль-Калли уже ушел. Подошла миссис Кейбот, она показала чек ей.

— Ну что, порвать его, что ли? — хмурясь, спросила Бет.

— Это банковский чек, — сказала миссис Кейбот. — Порвать его — это все равно что порвать деньги.

— И что прикажете с ним делать?

Миссис Кейбот тоже пребывала в смятении. Она уже перебрала в уме все этические стандарты поведения в подобных случаях, но никак не могла сообразить, какой из них нарушался. Аль-Калли не вынуждал Бет лгать; он не подвергал сомнению ее результаты. Он не просил ее умалчивать о сомнительности происхождения или объявлять артефакт работой старого мастера, прежде приписываемой творцу более низкого ранга. Да он просто изъял этот артефакт, вернул себе свою собственность, сняв таким образом все вопросы и сомнения. Так что чек никак нельзя назвать подкупом — это дар. Но в Музее Гетти придерживались политики ясности и прозрачности, требующей от сотрудников незамедлительно сообщать обо всем, что тем или иным образом могло вызвать конфликт интересов. И хотя бы только на этом основании о получении чека следовало доложить, получить добро и лишь затем оприходовать его.

— Превратите его в наличные, и побыстрее, — шепнул Элвис Бет и торопливо выскользнул из кабинета, опасаясь реакции миссис Кейбот.

— Мне следует отнести его в Главное финансовое управление, — сказала миссис Кейбот, указывая на чек на миллион долларов. — Ваш, наверное, я тоже должна взять и оставить его там для сохранности, — добавила она и выхватила чек из руки Бет. — Музейный совет решит, принимать его вам или нет.

Миссис Кейбот тоже вышла, и Бет осталась одна в кабинете. Одна-одинешенька, без книги «Звери Эдема» и без чека, королевского подарка, который только что держала в руке. У нее почти не было надежды увидеть этот чек снова — уж кто-кто, а миссис Кейбот всегда сумеет найти способ вернуть его аль-Калли. А если тот откажется принять — передать на нужды музея. Никто никогда не становился музейным куратором ради денег… и однако же до чего приятно почувствовать себя богачкой, хотя бы на минуту-две.

Впрочем, кое-что у нее все же осталась. Запустив руку в нижний ящик стола, Бет достала папку с надписью «Личная корреспонденция» — для маскировки — и вынула из нее оригинал письма одиннадцатого века, найденный под обложкой древней книги. Держа хрупкие странички в руке, она вдруг подумала, что надпись на обложке не такой уж и обман. Было полное ощущение, что письмо адресовано именно ей, точно она была самой подходящей и благодарной аудиторией. Никто бы никогда не узнал, что оно существует, если бы не ее нюх сыщика, а если бы она не нарушила профессиональную этику, то письмо снова оказалось бы у законного владельца, на пути в Бель-Эйр, и направлялось бы сейчас… к полному забвению. Она понимала, ей следовало бы испытывать чувство вины — работа в Нью-Йорке и Лондоне приучила блюсти высокие стандарты профессионального поведения, но если уж быть до конца честной, ею владело совсем другое чувство — чувство радости и гордости, словно ей удалось вырвать нечто очень ценное из языков пламени.

Имение аль-Калли словно специально было выстроено так, чтобы выдержать массированную атаку противника, хотя Грир понимал, что на самом деле это далеко не так. К имению вела лишь одна дорога, находилось оно на вершине холма и было обнесено каменными стенами. Помимо главного входа существовал еще всего один. Тем не менее Грир видел массу недочетов, которые следовало бы исправить. К примеру, почему бы не разместить поверх задней и боковых стен колючую проволоку? Да, конечно, для домовладельцев, населявших Бель-Эйр, существовало немало ограничений, связанных с использованием недвижимости, но ведь если не спрашивать разрешения, тебе никто не откажет, верно? А уж если скрыть эту самую проволоку под вьющимися растениями и кустарниками — это несложно, — так вообще без проблем. Особое внимание следовало бы уделить задним воротам, тем, через которые Грир впервые попал сюда. Над ними не мешало бы установить камеру ночного наблюдения, с тем чтобы изображение передавалось в дом или по крайней мере в будку охраны главных ворот, которая дежурила там круглосуточно. Грир поделился некоторыми своими соображениями с аль-Калли, на что тот ответил: «Делай, что считаешь нужным» — и взмахом руки дал понять, чтобы больше не доставал. Тогда впервые Гриру пришла мысль, что на уме у хозяина что-то другое.

Нетрудно было догадаться, что именно. Всему виной этот чертов зверинец, который содержал араб. От одного вида этого строения у Грира по спине бежали мурашки. Снаружи ничего не видно и не слышно, даже запаха не чувствуется. Закрыт надежно, точно сейф. Но по меньшей мере раз в день Грир был обязан заглядывать в него во время патрулирования территории. И вот не далее как сегодня утром он наткнулся там на палеонтолога, Картера Кокса, и Рашида. Рашид в белом халате пытался что-то объяснить ученому о той твари, что плюнула зеленым на шею Гриру, а Кокс, Грир это заметил, с нетерпением ждал, когда тот закончит, чтобы высказать свое собственное мнение.

— Воздух очень чистый, — сказал Кокс. — Я это уже понял.

— У нас установлены самые лучшие фильтры, из Германии, — не унимался Рашид. — Такие используют на атомных электростанциях.

Кокс покосился на Грира, кивнул и ответил возмущенному Рашиду:

— Воздух слишком чист. В том-то и проблема.

— Но как хороший воздух может быть проблемой? — удивился Рашид.

— Эти животные характеризуются очень сложной дыхательной системой, — начал объяснять Картер. — Она предназначена для того, чтобы фильтровать воздух самостоятельно, задерживать его и перерабатывать частицы. Для них это своего рода стимулятор (Рашид удивленно округлил глаза): воздушные пути и легкие у них тогда очищаются и функционируют нормально.

— Исключительно из-за влажности, — возразил Рашид. — Мы поддерживаем здесь постоянный уровень влажности…

Кокс с трудом скрывал раздражение. У Грира создавалось впечатление, что Рашид невзлюбил ученого с самого начала.

— Что касается зайсании…

— Василиска, — поправил Рашид Картера.

— Ладно, пусть будет василиск. Так вот, он сам способен увлажнять воздух. Ему это необходимо. Если в воздухе слишком много влаги, у животного могут начаться проблемы с дыханием, что мы и наблюдаем в данном случае, поскольку при каждом выдохе он тоже выделяет влагу.

Интересно, подумал Грир, откуда Коксу известно все это? Хотя… кому еще знать, как не ему. Даже он, Грир, видел, что животные в плохом состоянии. Они, пошатываясь, расхаживали по своим клеткам, точно кто-то накачал их спиртным; шерсть вылезала просто клочьями. А птица — если, конечно, можно было назвать это огромное летающее чудище птицей — роняла ярко-красные перья. Гриру не терпелось поскорее выйти отсюда, глотнуть свежего воздуха — воняло здесь, как в приюте для бродячих животных, где он, еще ребенком, как-то проработал все лето.