Нэнси Фармер - Дом скорпиона

— Гляньте только — лежит тут, как зверек,— послышался голос Эмилии.

Матт вздрогнул. Он совсем забыл про детей.

— А он и есть зверек,— после недолгого молчания сказал Стивен.

Матт повернул голову: ребята сидели на нижней ступеньке крыльца. Мария срывала с ветки апельсины и катила их вниз по лестнице.

— Не понимаю,— призналась Эмилия.

— Я был дурак. Надо было сразу сообразить, кто он такой... что это за существо. Никому из слуг не разрешается заводить детей или жить отдельно от других. Бенито рассказывал мне как-то эту историю, но я думал, что он... оно живет где-то в другом месте. В зоопарке, может быть... там, где держат таких, как оно.

— О чем это ты?!

— Он — клон,— сказал Стивен. Эмилия тихонько ахнула.

— Не может быть! Он... я видела клонов. Они чудовища! Пускают слюни, пачкают штаны. Мычат и хрюкают, как животные.

— А этот не такой, как все. Мне Бенито рассказывал. Техники сразу после рождения должны уничтожать клонам разум — так велит закон. Но Эль-Патрон захотел, чтобы его клон вырос как настоящий мальчик. Он так богат, что ему никакие законы не помеха.

— Это отвратительно! Клоны не люди! — воскликнула Эмилия.

— Конечно же не люди... Эмилия обхватила руками колени.

— Прямо мурашки по спине бегут. Я же до него дотрагивалась! И испачкалась в его крови... Мария, немедленно перестань катать на нас апельсины!

— Попробуй заставь,— ухмыльнулась Мария.

— Это ты еще раз попробуй, и я тебя мигом с лестницы спущу!

Девочка высунула язык и бросила апельсин с такой силой, что тот отскочил от нижней ступеньки и плюхнулся в траву.

— Матт, хочешь, я тебе апельсин почищу? — крикнула она.

— Не смей,— сказала Эмилия. Голос ее был таким строгим, что малышка мигом угомонилась.— Матт — клон. К нему нельзя подходить.

— А что такое клон?

— Гадкое животное.

— Очень гадкое? — В голосе Марии сквозило неподдельное любопытство.

Эмилия не успела ответить. Дверь открылась, и на крыльцо вышли давешний свирепый великан и врач.

— Надо было сразу меня позвать,— говорил врач.— В мои обязанности входит следить за его здоровьем.

— Я не знал, что оно здесь, пока случайно не прошел мимо гостиной. Весь дом залит кровью! От злости я потерял голову и велел Розе вышвырнуть его вон.

Сейчас свирепый человек уже не казался таким свирепым, но Матт все равно заерзал по траве, пытаясь отползти подальше. От малейшего движения ногу пронзало мучительной болью.

— Надо перенести его куда-нибудь. Я не могу оперировать на газоне...

— В крыле для слуг есть пустая комната,— сказал свирепый и кликнул Розу.

Та с недовольным видом спустилась с крыльца, подхватила Матта под мышки и отнесла в другой конец дома — тесный лабиринт полутемных, пропахших плесенью коридоров. Стивена, Эмилию и Марию отослали прочь — принять душ и переодеться.

Матта положили на жесткий голый матрас. Комната была узкая и длинная. В одном конце была дверь, в другом — окно, забранное железной решеткой.

— Мне нужно больше света,— коротко бросил врач. Свирепый принес лампу.

— Держи его,— велел он Розе.

— Помилуйте, хозяин. Он же клон,— взмолилась Роза.

— Шевелись, если жизнь дорога,— прорычал свирепый.

Роза навалилась на Матта и изо всех сил стиснула ему лодыжки. Под ее тяжестью мальчик едва не задохнулся.

— Не надо... ну пожалуйста, не надо...— рыдал он.

Врач принялся прощупывать пинцетом самый глубокий порез. Матт отбивался, визжал, молил о пощаде и наконец, когда осколок стекла был извлечен, в полуобморочном состоянии распластался на матрасе. Роза держала его за лодыжки так крепко, что ее пальцы жгли ногу как огнем. Только когда рана была промыта и зашита, она выпустила Матта. Мальчик свернулся в комочек и в страхе следил за своими мучителями — что еще они замышляют?

— Я ввел ему противостолбнячную сыворотку,— сказал врач, складывая инструменты.— Правая нога может навсегда остаться искалеченной.

— Отослать его обратно в маковые поля? — спросил свирепый.

— Поздно. Дети его уже видели...

Мужчины и Роза вышли. Матт ждал, что будет дальше. Если помолиться хорошенько, Селия наверняка за ним придет. Возьмет его на руки, отнесет в кроватку, зажжет свечку перед Святой Девой Гвадалупской...

Но Святая Дева была далеко, в домике среди маковых полей, а Селия, должно быть, даже не знает, где он!

Дверь снова распахнулась: Роза принялась расстилать по всему полу газеты.

— Врач говорит, ты приучен к дому, но я не хочу рисковать,— сказала она.— Если у тебя есть мозги, делай свои дела в ведро.

Она поставила у кровати помятое жестяное ведро и взяла лампу, собираясь уходить.

— Погодите,— взмолился Матт.

Роза остановилась. Вид у нее был недовольный.

— Вы можете сказать Селии, что я здесь? Горничная злобно ухмыльнулась.

— Селии не позволено с тобой видеться. Это приказ хозяина.

Она вышла, громко хлопнув дверью. В комнате было темно, только сквозь крошечное окошко на двери пробивался слабый желтоватый свет. Матт вытянул шею, чтобы посмотреть, откуда он идет. С потолка на проводе свисала лампочка Она была совсем маленькая, как те огоньки, которыми Селия украшала новогоднюю елку, но светила очень храбро. Без нее в коридоре наступила бы кромешная темнота.

Он ничего не видел, кроме кровати и ведра. Стены были голые, высокий потолок терялся во тьме. Комната была такая узкая, что Матту казалось, будто его посадили в лежащий на боку спичечный коробок.

Еще никогда в жизни он не ложился спать один. Селия возвращалась всегда, пусть даже очень поздно. А если ночью он просыпался, храп Селии в соседней комнате успокаивал, убаюкивал его. А здесь не было абсолютно ничего, даже не шумел ветер над маковыми полями, даже не ворковали голуби в гнездах на крыше...

Тишина пугала.

Матт расплакался. Горе захлестнуло его с головой. Потом оно отступило, выплаканное, вылившееся с потоком горьких слез, но тут он вспомнил Селию и зарыдал с новой силой. Матт поднял набухшие от слез глаза на маленькую желтую лампочку в коридоре: казалось, она трепещет, как язычок пламени, как свечка перед образом Святой Девы Гвадалупской. Святая Дева может пойти куда захочет. Ее нельзя посадить под замок, как человека. Она может летать по воздуху и даже вдребезги разносить стены, как супергерои, которых Матт видел по телевизору. Только Она, конечно, не станет это делать, потому что Она мать Господа нашего Иисуса. Может быть, как раз в эту самую минуту Она стоит под окном и смотрит на него, Матта. На душе у мальчика стало немножко легче. Он глубоко вздохнул и вскоре уснул крепким сном.

Проснулся он оттого, что кто-то открыл дверь. Он попытался было сесть, но резкий приступ боли уложил его обратно. В глаза ударил луч фонарика.