Дейкр Стокер - Дракула бессмертен

Люси чуть ли не сияла в своем новом летнем платье, выписанном из Парижа. Она столько месяцев мечтала в нем покрасоваться! Мине тоже повезло — удалось влезть в платье, которое ее подруга носила два года назад; правда, дышать в нем было трудновато. Восемнадцатью дюймами в талии, как Люси, она похвастаться не могла, к тому же из-за корсета ее не покидало ощущение, будто груди прижаты к подбородку. Откровенное декольте больше пристало бы Люси. Хотя из-за него Мина чувствовала себя несколько неуютно, ей все же льстило, какие взгляды бросали на этот вырез проходящие мимо мужчины.

Люси намеревалась познакомить подругу с несколькими гостями из Лондона, прежде всего с Артуром Фрэзером Уолтером, семья которого уже больше столетия владела газетой «Таймс». Но стоило им отправиться на поиски Уолтеров, как Люси окружила стайка франтоватых молодых поклонников, и каждый из них умолял, чтобы на вечернем балу она приберегла танец и для него. Люси, с ее серебристым смехом и напускной откровенностью, прекрасно знала, как себя держать. Если бы им было известно о ней столько же, сколько Мине! В огненно-рыжих волосах Люси Бог явил молодым людям знак, предупреждающий о ее ненасытной натуре.

— Если мы не проведем необходимые социальные реформы, наше общество попросту сгинет, — произнес рядом мужской голос.

Обернувшись, Мина увидела юношу с копной взъерошенных черных волос, одетого в мятый шерстяной костюм; он потрясал какими-то бумажками перед лордом Генри Стаффордом Норткотом. Степенный лорд, представитель Эксетера в палате общин, смотрел на энергичного молодого человека с опаской, будто на рычащую собаку.

— Работные дома — не решение, — продолжал юноша. — Многие нуждающиеся дети идут на воровство, а то и что-нибудь похуже. Система образования должна быть усовершенствована — так мы спасем и нравственность, и правопорядок.

— Мистер Харкер, — засопел лорд Норткот, — закон об образовании сделал обязательным посещение школ для всех детей возрастом от пяти до тринадцати лет.

— Но это удовольствие стоит девять пенсов в неделю за одного ребенка. Не всякая семья может себе позволить такие траты.

— Возможность для заработка есть и у самих детей.

— Да, на фабриках, где с восемнадцатичасовым рабочим днем они фактически попадают в рабство, а времени на школу и другие учебные занятия остается ничтожно мало. Удивительно ли, что наша нищенствующая молодежь обращается к воровству и проституции? — Лорд Норткот возмущенно вскинул брови, но Харкер продолжал наседать: — Им повезло меньше вашего: вы уже родились богатым, а им приходится торговать собой, чтобы позволить себе то, чем облагодетельствовал вас Бог.

— Да как вы смеете!

— Очевидно, мистер Харкер — человек самого пылкого нрава, — вмешалась в разговор Мина. Она сжала руку юноши, чтобы тот не заговорил раньше времени. — Без сомнений, на деле он хотел сказать следующее: представьте, что было бы, не научись вы читать и писать. Вы не смогли бы посещать Оксфорд, вам ни за что не доверили бы должности в министерстве иностранных дел, вас не избрали бы на нынешний высокий пост. Бесплатное образование для детей стало бы огромным вкладом в будущее — ведь у них появится шанс изменить мир и самих себя к лучшему. Все родители желают добра своим детям; именно в них мы обретаем бессмертие. Разве вы не согласны, ваша светлость?

— Как я могу не согласиться с истинной мудростью? — усмехнулся лорд Норткот. — Однако послушайте, мисс Мюррей: такой привлекательной женщине, как вы, грешно забивать головку столь серьезными вопросами. Советую последовать замечательному примеру вашей подруги и занять время поисками достойного мужа.

Не давая молодому Харкеру возможности что-либо добавить, лорд Норткот подставил локоть своей молчаливой жене, и оба растворились в толпе. Харкер с благоговейным удивлением уставился на Мину.

— Благодарю вас, я бы и сам не выразился лучше! Эти глупцы в упор отказываются видеть истинность любых доводов. Я надеялся, что наш разговор подтолкнет лорда Норткота внести в палату лордов законопроект о всеобщем бесплатном образовании — Соединенные Штаты Америки уже создали прецедент в 1839 году. Если эта задача окажется нам не по плечу, то нашему обществу уготована роль отстающего. Мы не сможем конкурировать в новую индустриальную эпоху, когда все зиждется на научных открытиях. Попомните мои слова.

Мина улыбнулась.

— Готова поспорить, что вы — с такими познаниями в законах — либо начинающий политик, либо адвокат.

— Увы, я рядовой клерк в конторе мистера Питера Хокинса. В последнее время все пытаюсь убедить одного из партнеров, мистера Ренфилда, взяться за дело двух тринадцатилетних девочек, арестованных за проституцию. Pro bono , [30] На общественных началах, безвозмездно (лат.) . само собой. Если не получится добиться большей огласки для этого дела, привлечь внимание прессы — скажем, в свете нового законопроекта, — то меня едва ли ожидает ощутимый успех. И к числу загубленных юных душ прибавятся еще две.

Пылкость юноши произвела на Мину впечатление. Ей пришла на ум услышанная где-то старинная еврейская поговорка: «Тот, кто спасает одну душу, спасает целый мир». А сейчас перед ней стоял человек, стремящийся спасти целых две…

— Вам не случалось читать статьи Уильяма Мюррея в «Дейли телеграф»? Судя по всему, он разделяет ваши взгляды — и мог бы стать для вас ценным союзником.

— Мисс Мюррей! Неужели вы как-то связаны с Уильямом Мюрреем? Я уже несколько недель пытаюсь на него выйти. Сколько раз я ни заходил в редакцию, его место всегда пустует. Да, загадочная он личность. При встрече я с огромной радостью пожал бы ему руку — в знак благодарности за то, что его стараниями все эти социальные вопросы освещаются в печати.

Мина протянула ему руку в перчатке. Замешательство на лице Харкера медленно перетекло в удивленную улыбку.

— Так вы — Уильям Мюррей?

— Вильгельмина Мюррей. Друзья зовут меня Миной.

— Джонатан Харкер. — Он схватил руку Мины и крепко, по-мужски, пожал ее, в изумлении позабыв про всякие манеры. — Познакомиться с вами — огромное удовольствие, мисс Мюррей.

— Прошу вас, называйте меня Миной.

Он посмотрел ей в глаза, и по уважению в его взгляде она поняла: перед ней мужчина, которого будет легко полюбить. Годы спустя Джонатан признался Мине, что влюбился в нее в ту же самую минуту.

— Вы танцуете, мистер Харкер?

— Нет, — поспешно ответил он, — боюсь, я не очень хороший танцор.

А он застенчив, подумала Мина.

— Хорошо. Для меня все равно предпочтительнее обсудить с вами, как уберечь двух юных девушек от ужасов уличной жизни. Не присоединитесь ли ко мне за чашечкой чая?