Дейкр Стокер - Дракула бессмертен

Луч фонарика блуждал по стенам, вместо обоев заклеенным страницами из Библии. Заметив в дальнем углу что-то красное, Котфорд подошел поближе. На стене были начертаны — видимо, кровью — корявые буквы: «VIVUS EST» . [32] [Он] жив (лат.).

— Бедняга совсем из ума выжил, — сказал Ли, потрясенно качая головой. — Что это означает?

— Не уверен, приятель, — ответил Котфорд. — По-моему, это латынь.

Инспектор взял один из дневников в кожаном переплете, сдул с него пыль и раскрыл. Из-под обложки выпала фотография. Пока Котфорд перелистывал страницы, исписанные неровным почерком, Ли поднял снимок с пола и показал инспектору надпись на обороте: « С любовью, Люси Вестенра, июнь 1887 г.». Котфорд покачал головой. Ничего интересного. Ли бросил фотографию в коробку, которую один из констеблей приготовил для документов.

Котфорд захлопнул дневник и уже хотел отправить его вслед за снимком, как вдруг что-то знакомое всколыхнулось в его памяти. Нет, того, что он заметил краем глаза, просто не могло быть на этих страницах. Похоже, из-за внеочередного визита в Уайтчепел рассудок выкидывает над ним шутки.

— Что такое, сэр? — поинтересовался Ли.

Котфорд снова открыл дневник, нашел нужную страницу и перечитал запомнившийся абзац. Да, все как есть — черным по белому. Неужели это правда? Он постучал пальцем по бумаге и, не глядя на страницу, процитировал слова, намертво отпечатавшиеся в его памяти: «Профессор взял хирургическую пилу и принялся отпиливать конечности Люси».

Инспектор метнулся к коробке с уликами, выудил из нее фотографию Люси Вестенра — и на миг замер, скорбя по девушке, которую даже не знал. Столько времени прошло, а он до сих пор себя винил. «Прошлое тяготеет, будто кошмар, над настоящим». [33] Искаженный афоризм Карла Маркса, первоначально звучавший так: «Традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых».

Через секунду он уже спешил к выходу из квартиры.

— Собирайте поскорей остальные дневники и сразу же отправляйтесь за мной, сержант Ли.

Час спустя Котфорд и Ли уже шагали по набережной Виктории к Новому Скотленд-Ярду, готическому зданию из красного и белого кирпича. По негласному уговору они сразу направились в архив, так же известный как «второй морг», и начали поиски.

Через несколько часов пыла у них поубавилось.

— Где все эти досье, будь они неладны? — рвал и метал Котфорд.

— Кажется, некоторых не хватает, сэр.

— Сам прекрасно вижу! Но куда они подевались? Материалы по этому делу вообще надо бы вывесить в вестибюле, чтобы мы не забывали о своей глупости.

— Простите, сэр, им занималось управление в Уайтхолле.

— Знаю. Я и работал над этим треклятым делом.

— Что ж, когда мы переезжали из Скотленд-Ярда сюда, некоторые материалы… не все материалы попали сюда. Некоторые так и пропали без вести.

— Это дело стало пятном на репутации всего учреждения, — прорычал Котфорд, — а меня всю жизнь преследует, как чума. Если кто-нибудь прослышит, что мы потеряли эти досье, нам уже не отвертеться.

— Глядите-ка, сэр, я кое-что нашел.

Ли извлек из шкафа высокую черную коробку с документами. Картон на углах порядком поизносился, и бумаги удерживала внутри только туго обмотанная красная лента. Котфорд мгновенно узнал коробку и принял ее из рук Ли, словно бесценную реликвию. На ярлычке, пожелтевшем от времени, но накрепко прилепленном к картону, стояли печатные буквы: «Убийства в Уайтчепеле, 1888». Под ними почерком Котфорда был выведен номер дела: 57825.

А под цифрами: «Джек Потрошитель».

С 31 августа по 9 ноября 1888 года весь Лондон пребывал в тисках ужаса: в Уайтчепеле одна за другой были жестоко убиты пять женщин. Преступника так и не удалось поймать. Врываясь в ночь, он наносил удар, чтобы вновь исчезнуть без следа. Собственно, тогда Эбберлайн, возглавлявший расследование по этому печально известному делу, и повысил в должности подающего надежды молодого констебля Котфорда, чтобы тот уже на правах сыщика присоединился к поискам убийцы. Поскольку Котфорд патрулировал именно район Н, то есть Уайтчепел, и имел прекрасный послужной список, выбор пал на него неслучайно.

Из всех своих промахов инспектор больше всего сожалел о той роковой ночи, когда он не сумел задержать убийцу, хотя разделяли их считанные дюймы. 30 сентября Котфорд случайно оказался в Датфилд-Ярде, где нашла смерть третья жертва, Элизабет Страйд. Он мгновенно приметил темную фигуру, стремительно удаляющуюся с места убийства; за ней тянулся след из капель крови. Дунув в свисток, чтобы привлечь внимание других полисменов, Котфорд бросился в погоню. Почти уже настигнув подозреваемого, он споткнулся о бордюр, невидимый во мгле, что каждую ночь наползала с реки. Когда Котфорд вскочил на ноги, преступник уже скрылся в тумане — таком густом, что детектив-констебль заплутал в лабиринте местных улочек и не смог найти даже обратной дороги к Датфилд-Ярду.

Та ночь закончилась еще одним убийством. Четвертая жертва была обнаружена на площади Митр, буквально в сотне шагов от места, где Котфорд споткнулся о бордюр. С этого падения пошла на спад и его карьера. Будь он осторожнее, он мог бы прославиться, как человек, поймавший Джека Потрошителя. Как бы тогда изменилась его жизнь! Он так и не признался Эбберлайну в своей неудаче, поскольку боготворил великого сыщика и боялся лишиться его уважения. Интуиция подсказывала: Эбберлайн знает или по крайней мере догадывается, что Котфорд утаивает от него какие-то детали, но это не помешало ему встать на защиту молодого детектив-констебля и всех других следователей, когда публика была готова линчевать их за явный непрофессионализм. В глазах общественности его самоотверженный поступок ничего не значил — возможно, он лишь ослабил позиции Эбберлайна в Скотленд-Ярде, приблизив его отставку, — но для людей инспектора это было всем.

Доставая папки с протоколами допроса подозреваемых, Котфорд словно возвращался в то далекое время. Вот доктор Александр Педаченко, русский врач, известный так же как граф Луисково. На момент гибели пятой жертвы, Мэри Джейн Келли, доктор находился в психиатрической лечебнице Уитби, так что Эбберлайн в конечном итоге исключил его из числа подозреваемых.

Котфорд открыл другое досье — и сразу вспомнил, почему на нем стоит метка «секретно»: подозреваемым был доктор Уильям Галл.

— Доктор Галл? Личный врач Королевы? — уточнил Ли, читавший через плечо инспектора.

— Он самый, — ответил Котфорд. — Мы тайно разрабатывали и такую версию, но она зашла в тупик. В 1888 году доктору Галлу было семьдесят лет. Незадолго до этого он перенес удар, после чего остался парализованным почти на всю левую половину тела. Определенно не тот, за кем я гнался в ту ночь.