Брайан Ламли - Некроскоп

— Утро было добрым, когда я только пришел сюда, — почти не разжимая губ, ответил Драгошани. — Я могу сесть ?

— Нет! — рявкнул Боровиц, — не можешь! И не ходи взад-вперед, потому что это меня бесит! Ты можешь стоять и слушать меня!

Еще никто и никогда не разговаривал с Драгошани в таком тоне. Он был явно озадачен и выглядел так, словно получил пощечину.

— Григорий, я... — начал он.

— Что? — заорал Боровиц. — Какой я тебе Григорий! Я вызвал вас по делу, агент Драгошани, я вас не в гости пригласил! Оставьте свою фамильярность для друзей, если они у вас еще остались, при вашей-то наглости, а к старшим извольте обращаться как положено. Ты пока еще не руководитель отдела, и если ты не выбросишь из головы кое-какие идеи, то можешь никогда им не стать!

Бледный от природы Драгошани побледнел еще больше.

— Я... я... не понимаю, что на тебя нашло, — заикаясь произнес он. — Что я такого сделал?

— Что ты сделал? — теперь Боровиц по-настоящему разозлился. — Судя по твоей работе — почти ничего, во всяком случае, за последние шесть месяцев. Но именно это я хочу исправить. Так что ты лучше сядь. У меня к тебе долгий и серьезный разговор. Возьми стул.

Драгошани, закусив губу, повиновался. Боровиц, крутя в руках карандаш, пристально смотрел на него. Наконец он заговорил:

— Как выяснилось, мы не одиноки. Драгошани молча ждал продолжения.

— Совсем не одиноки. Нам, конечно, и раньше было известно, что американцы работают над проблемой использования экстрасенсорики в разведывательных целях, но успехов они не добились. Саму идею они нашли “привлекательной”. Для этих американцев все “привлекательно”. Но они работали в этой области без наличия конкретных направлений и целей. Все происходило на уровне экспериментов, радикальных действий они не предпринимали, но относились к самой идее достаточно серьезно. У них не было даже специалистов в этой области. Они действовали примерно так же, как в свое время это было с радарами, пока они не вступили во Вторую мировую войну и не убедились в их пользе. Короче говоря, они до сих пор не верят в пользу экстрасенсорики, что обеспечивает нам значительное преимущество, а это уже приятно.

— Это мне давно известно, — Драгошани был явно озадачен. — Я знаю, что мы далеко опередили американцев. Ну и что дальше?

Боровиц, не обращая никакого внимания на его слова, продолжал:

— То же и с китайцами. У них там в Пекине есть много светлых умов, но они не умеют использовать их как положено. Подумать только! Народ, придумавший и разработавший методику акупунктуры, сомневается в эффективности экстрасенсорики! Они мыслят примерно так же, как мы сорок лет назад: если это не трактор, то и работать не будет.

Драгошани по-прежнему хранил молчание. Он знал, что должен дать возможность Боровицу подойти вплотную к теме разговора, когда тот сочтет это нужным.

— Есть еще французы и западные немцы. Они, к сожалению, очень успешно действуют в этом направлении. Несколько их экстрасенсов работают здесь, в Москве, — рядовые агенты из числа работников посольств. Они посещают различные приемы, бывают на торжественных церемониях, пытаясь добыть какие-либо сведения. Чтобы они всегда были при деле, мы иногда подбрасывали им мелкие лакомые кусочки, но, когда речь заходила о серьезных проблемах, кормили их очевидной чепухой. Это подрывает их авторитет и позволяет нам далеко опережать вражеские службы.

Боровицу надоело играть карандашом, он отложил его в сторону и посмотрел Драгошани прямо в глаза. Его собственные глаза при этом холодно блеснули. Наконец он заговорил снова:

— Конечно, мы обладаем огромным преимуществом перед остальными — у нас есть я, Григорий Боровиц. Я хочу сказать, что отдел экстрасенсорики подчиняется мне, и только мне. Никто из политиков не сует нос в мои дела, ни один тупой кегебешник не шпионит за моими шпионами, мои расходы не контролирует ни один финансовый чиновник. В отличие от американцев я абсолютно уверен в том, что экстрасенсорика — это будущее разведки. Я вовсе не нахожу идею просто “привлекательной”. И в отличие от руководителей разведслужб других стран я создал наш отдел и превратил его на редкость в эффективное и полностью оправдывающее свое существование оружие, при этом действующее совершенно самостоятельно. Я было поверил, что наши достижения настолько велики, что нас никто не сможет догнать. Я верил, что мы единственные во всем мире. И так было бы на самом деле, Драгошани, было бы, если бы не англичане!

Можно выбросить из головы американцев, китайцев, немцев, французов и прочих — у них эта наука по-прежнему пребывает в зародышевом состоянии, на уровне экспериментов. Но англичане — совсем другого поля ягоды...

За исключением последнего, все, сказанное Боровицем, не было новостью для Драгошани. Судя по всему, до Боровица дошла какая-то тревожная информация, касающаяся англичан. Но откуда он мог ее получить? Драгошани мало что знал о работе других служб отдела, мало что видел или слышал, поэтому он очень заинтересовался этим вопросом. Подавшись вперед, он спросил:

— А что вы знаете об англичанах? Почему вы так встревожены? Мне казалось, они, как и остальные, далеко отстали от нас.

— Мне тоже, — мрачно кивнул головой Боровиц. — Но это не так. А это значит, что я знаю о них далеко не так много, как думал. И это в свою очередь значит, что они, вполне возможно, успели обогнать нас. Если они и в самом деле сумели добиться успеха, то что именно им известно о нас? Даже если они успели узнать о нас не слишком много, можно считать, что они нас опередили. Подумай, Драгошани, если вдруг разразится Третья мировая война, а тебе как сотруднику британской разведки известно о существовании вот этого особняка в Бронницах, куда ты направишь первый удар, куда упадут первые бомбы?

Драгошани подумал, что Боровиц все же преувеличивает, поэтому счел нужным заметить:

— Едва ли им известно о нас так много. Даже я, работая на вас, знаю далеко не все. А ведь предполагается, что я должен буду возглавить отдел...

К Боровицу в какой-то мере вернулось чувство юмора. Он улыбнулся, хотя и несколько криво, и поднялся.

— Пошли. Поговорим по дороге. Мы вместе пойдем и посмотрим, что у нас имеется. Познакомимся поближе с нашим молодым отделом, можно сказать, его зародышем. Потому что, будь уверен, наша организация — это еще ребенок. Но это будущий мозг нашей матушки России.

С этими словами шеф отдела экстрасенсорики выскочил из кабинета. Драгошани последовал за ним, и, чтобы поспеть за шефом, ему пришлось бежать чуть не рысью.

Сначала они направились в старую часть особняка, которую Боровиц называл “мастерскими”. Это была строго секретная территория. Каждый работавший здесь сотрудник находился под постоянным наблюдением, у каждого был равный ему по званию и положению в организации ассистент. В какой-то степени это напоминало распространенную на Западе систему “приятелей-конкурентов”, но здесь, в особняке, такая организация работы гарантировала то, что ни единая капля информации, ни один факт не будут утаены. Кроме того, эта система обеспечивала Боровицу полную уверенность в том, что ему станет известна любая мало-мальски важная информация.