Брайан Ламли - Некроскоп

Его крик был почти что человеческим воплем ужаса и муки. Он забился о прутья клетки, будто его ударило током. Потом он вдруг отцепился от решетки, по телу пробежала дрожь, и он свалился кверху лапами на пол клетки, где и замер. Из уголков остекленевших красных глазок сочилась кровь. Самец вне всяких сомнений был мертв — Драгошани не было нужды убеждаться в этом, все и так было ясно. Самка подскочила к трупу, понюхала его и неуверенно посмотрела в сторону людей.

Драгошани не понимал, как и отчего сдох самец. Слова, сорвавшись с его губ были скорее вопросом, чем констатацией факта или любого рода обвинением:

— Это... это, вероятно, какой-то трюк!

Боровиц ожидал чего-нибудь в этом роде. Вечно Драгошани забывал о старой поговорке “Семь раз отмерь — один отрежь”, вечно сначала делал что-то, а уж потом думал. Он отступил назад, в то время как скорчившийся на полу Бату повернулся к Драгошани. Снова с улыбкой он вопросительно склонил на бок голову.

— Трюк?

— Я хотел сказать... — торопливо начал Драгошани.

— Это все равно, что назвать меня лжецом, — сказал Бату, и лицо его вновь приняло звериное выражение.

Вот теперь Драгошани понял в полной мере, что означает выражение “дурной глаз”, употребленное Боровицем. В этом взгляде таилась безмерная злоба. Кровь застыла у Драгошани в жилах. Он почувствовал, что его мышцы застыли, словно уже началось трупное окоченение. Сердце в груди дернулось, он покачнулся и вскрикнул от нестерпимой боли. Но свойственная некроманту стремительная реакция все же сработала.

Отпрянув и ударившись спиной о стену, он успел выхватить из внутреннего кармана пистолет. Теперь он был уверен, или, во всяком случае, ему так казалось, что этот человек вполне способен его убить. Чувство самосохранения было у Драгошани чрезвычайно развито, и он решил, что должен убить монгола первым.

— Все, хватит! — встал между ними Боровиц. — Ты что, собираешься стрелять в своего напарника?

— Моего что? — Драгошани ушам своим не верил. — Моего напарника? Мне никто не нужен! Это шутка?

Протянув руку, Боровиц осторожно взял пистолет из рук Драгошани.

— Вот так-то лучше, — сказал он. — А теперь мы можем вернуться в кабинет — Подталкивая к выходу потрясенного Драгошани, он обернулся и поблагодарил монгола:

— Спасибо, Макс.

— Всегда к вашим услугам, — ответил тот, кланяясь Боровицу. Лицо его снова расплылось в улыбке. Он проводил гостей до выхода и закрыл за ними дверь.

Оказавшись в коридоре, Драгошани пришел в ярость. Он выхватил пистолет у Боровица и убрал его в кобуру.

— Это все вы с вашим дурацким чувством юмора, — прорычал он. — Я же там чуть не сдох!

— Нет, тебе это не грозило. — Его вопли, похоже, ничуть не задели Боровица. — Ни в какой мере. Если бы у тебя, как и у его соседа, было слабое сердце, вот тогда ты мог бы умереть. Или если бы ты был старым и больным. Но ты молод и очень силен. Нет-нет, я был уверен, что он не сможет тебя убить. Он сам говорил мне, что не в его силах убить здорового человека. То, что он делает, отнимает слишком много сил, энергии, а потому, если бы он действительно попытался убить тебя, то, скорее всего, умер бы сам — он, а не ты. Так что, как видишь, я уверен в тебе, в твоих силах.

— Ты уверен в моих силах? Ты старый псих, садист, а если бы ты ошибся?

— Но я же не ошибся, — уже на ходу бросил в ответ Боровиц.

Но Драгошани не хотел успокаиваться. От потрясения у него дрожали колени. Следуя за Боровицем, он проворчал:

— Все, что там произошло, было подстроено специально, и тебе это хорошо известно!

Шеф резко развернулся и ткнул пальцем в грудь Драгошани. Его улыбка при этом больше была похожа на оскал — Но теперь ты поверил? Ты все видел и даже ощутил на себе. Теперь тебе известно, на что он способен! И ты больше не станешь говорить, что это трюк! Такого дара, каким обладает он, мы еще не встречали, это нечто совершенно новое для нас. И как знать, какими еще талантами обладают люди во всем мире!

— Но почему ты позволил мне, нет, даже заставил меня, столкнуться с ним, противостоять ему? Не вижу в этом смысла.

Боровиц вновь повернулся и пошел дальше.

— Смысл в этом есть. Это практика, Драгошани, а как я всегда тебе говорил...

— Совершенство достигается практикой. Я знаю. Но какой и для чего?

— Хотел бы я это знать, — бросил через плечо Боровиц. — Нельзя предугадать заранее, с чем тебе придется столкнуться... в Англии.

— Что? — Челюсть у Драгошани отвисла, и он бросился вдогонку за шефом. — Англия? Какая Англия? И вы еще не сказали мне, что имели в виду, называя Бату моим напарником. Григорий, я ничего не понимаю.

Они дошли наконец до кабинета Боровица. Боровиц пересек приемную и у двери резко развернулся. Драгошани чуть не столкнулся с ним и, стоя лицом к лицу, с осуждением посмотрел в глаза шефу:

— Какой сюрприз вы мне приготовили, товарищ генерал?

— Ты по-прежнему склонен обвинять других в нечестной игре, Борис? Ты так и не сделал никаких выводов? Я просто отдаю приказы, а ты должен повиноваться! Так вот, слушай. Я приказываю тебе на несколько месяцев вернуться в школу и отшлифовать свой английский. Ты не только должен хорошо владеть английским языком, но и изучить все, что касается Англии в целом. Это поможет тебе в работе при нашем посольстве. Макс идет в школу с тобой, и, могу поклясться, он усвоит все не хуже тебя. После этого мы предпримем определенные шаги... небольшое путешествие...

— В Англию?

— Именно так. Ты и твой партнер. У них там есть человек по имени Кинан Гормли, бывший MI-5. “Сэр"

Кинан Гормли — ни больше, ни меньше. В настоящее время он возглавляет их отдел экстрасенсорики. Я хочу, чтобы он умер. Это дело Макса, потому что у Гормли больное сердце. После этого...

Теперь Драгошани наконец все понял.

— Вы хотите “допросить” его, выудить из него все секреты? Вы хотите знать все о нем и его отделе, все до мельчайших деталей?

— Ну наконец-то, до тебя дошло, — Боровиц закивал головой. — А это уже твоя работа, Борис. Ты — некромант, инквизитор мертвых. Именно за это тебе платят деньги...

И прежде чем Драгошани успел ответить, Боровиц с бесстрастным лицом захлопнул дверь перед его носом.

В начале лета 1976 года, в один из субботних вечеров, сэр Кинан Гормли отдыхал в кабинете своего дома в Южном Кинсингтоне. В руках у него была книга, а на маленьком столике рядом стоял послеобеденный стаканчик. В холле зазвонил телефон, и вскоре послышался голос его жены:

— Дорогой, это тебя!

— Иду! — откликнулся он и, со вздохом отложив книгу, вышел из кабинета.

Передав ему трубку, жена с улыбкой вернулась к чтению романа. Гормли взял аппарат и уселся в плетеное кресло напротив стеклянной двери, распахнутой в сад.