Чарльз Де Линт - Призраки в Сети

У меня в памяти звучит голос одного из братьев Сент-Клауд. Он отвечает на мой невинный вопрос, что будет, если Левиафан появится в физическом мире. Они говорили о нарушении космического равновесия и дырах в пространственно-временном континууме. И тогда я поняла не больше, чем могу понять сейчас. Я запомнила только, что это будет очень, очень плохо.

— Вообще-то, нам тоже здесь не место, — замечает Джексон.

Он прав. Но мы пока не можем уйти отсюда, даже если бы знали как. Мы должны решить проблему с Левиафаном, удостовериться, что Либрариус не затевает какую-нибудь очередную гнусность, наконец, собрать всех людей, которых затянуло на этот сайт, и найти способ отправить их по домам.

Гул все приближается. Эхо множится под потолком, где-то в темноте над нами. О, на этот раз за гулом следует какой-то странный клокочущий звук. Мы, как по команде, поворачиваемся к озеру и видим, что каменистый берег разрезала трещина. В нее тут же хлынула вода.

Скорее всего, первое, чем нам стоит заняться, — это сделать что-нибудь, чтобы все здесь не разлетелось на куски.

Аарон все-таки удивляет меня. Он ведет себя совсем не похоже на циничного эгоиста Аарона Гольдштейна, которого я знал, и остается лишь поражаться тому, как Сюзи удалось создать эту новую, улучшенную версию. Или, может быть, само ее присутствие оказывает на него такое сильное корректирующее действие.

Взять хотя бы эту историю со сказочным человечком, спасать которого он отправился. Или то, что вот сейчас он вызвался пойти и посмотреть, что там, за стеной тумана. Прежний Аарон даже не стал бы рассматривать такой возможности. Он бы даже не остановился, чтобы подумать об этом, а не то что совершить что-нибудь подобное. Он и пальцем не пошевелил бы, если из этого нельзя было извлечь никакой пользы для себя.

— Не думаю, что это хорошая идея, — говорит Боджо в ответ на предложение Аарона. Он отрывает взгляд от тропинки, теряющейся в тумане, и поворачивается к нам. — Самое худшее, что мы можем сейчас сделать, — это разделиться.

— Значит, рисковать придется всем? — спрашивает Аарон.

Жестянщик вздыхает:

— Подумайте. Мы не знаем, что там, по другую сторону тумана. И что важнее, мы даже не знаем, сможем ли вернуться обратно, если пройдем сквозь него. А если и сможем, то вернемся ли мы в то же самое место. Так какой прок в вашей разведке, если вы не вернетесь, чтобы рассказать нам, что увидели?

— Но мы не знаем точно, что не сможем вернуться.

— Мы также не знаем, опасно это или нет, — возражает Боджо. — Вот поэтому я и сказал, что надо подумать: ищем обходной путь или продолжаем идти по тропе сквозь туман. Но что бы мы ни выбрали, идти надо всем вместе. И мое предложение — остаться на тропе.

Все долго молчат. Наши взгляды притягивает лес по другую сторону тумана. Я вспоминаю камешки, которые бросал Боджо и которые так и не долетели до другой стороны. Я не горю желанием узнать, куда подевались камешки, но если таков путь в Вордвуд, то этот путь я должен пройти. Ведь там Саския. А уж если мне все равно суждено идти, то лучше идти со всеми. Особенно если среди этих всех — Боджо, ведь он единственный из нас обладает опытом пребывания в Других Мирах.

— Я с вами, — говорю я ему. — Я тоже за то, чтобы идти всем вместе и не сходить с тропы.

— Запишите и меня, — говорит Аарон.

— И меня, — нахмурившись, подает голос Сюзи и толкает Аарона в плечо. — Неужели ты бросил бы меня?

— Это вряд ли.

— А вы, Рауль? — спрашивает Боджо.

— Если уж я зашел так далеко, — говорит Рауль, — то какой смысл теперь отступать?

Мы с ним на секунду встречаемся взглядами, и я понимаю, о чем он думает. У него, так же как и у меня, там любимый человек.

Мы снова смотрим в туман. Так странно — видеть этот лес на той стороне, зная, что, как только мы перешагнем границу, тут же окажемся в каком-то ином мире.

— Всем держаться за руки, пока мы идем сквозь туман, — командует Боджо. — Это чтобы быть уверенными в том, что все попадем в одно и то же место.

Мне вдруг приходит в голову несвоевременная, нелепая мысль о гранках, которые я вычитывал перед тем, как все это началось, и о том, что я так и не дал знать Алану, что задержу их.

— Кристи… — вдруг обращается ко мне Сюзи.

Я вздрагиваю и возвращаюсь в настоящее. Левую руку протягиваю Сюзи, правую — Раулю. Теперь мы соединены, как бусинки в ожерелье.

— Держитесь друг за друга крепко, — говорит Боджо.

Пальцы Сюзи все сильнее сжимают мою ладонь. По одному, вслед за жестянщиком, мы проходим сквозь туман. Я чувствую, что и сам изо всех сил стискиваю руки Сюзи и Рауля.

Проход сквозь слой серого тумана — одно из самых странных ощущений, какое я когда-либо испытывал. И может быть, один из самых храбрых в моей жизни поступков — следовать за остальными, видя, как они исчезают за стеной тумана. Не могу даже описать панику, которая охватывает меня, когда я вижу, как они уходят. Боджо, Аарон, Сюзи. Я вижу только руку, которая парит в воздухе и за которую я держусь, и, значит, моя очередь.

Мне не хочется туда идти, и, чтобы дать задний ход, мне достаточно лишь выдернуть свою руку у Сюзи. Но я заставляю себя, и вот уже и рука Сюзи исчезла, и постепенно исчезает моя собственная.

Туман практически не касается моей кожи, он, скорее, проходит сквозь кожу. На какое-то мгновение я сам становлюсь туманом, наши молекулы смешиваются. Я слышу у себя в голове странные звуки, напоминающие радиопомехи. Температура падает градусов на десять. Я ожидал приступа дурноты, такого как после перехода границы с Миром Духов, но ничего подобного не происходит. Вместо этого я чувствую острое, всеобъемлющее одиночество. Глубокое понимание, что, сколькими бы людьми я ни окружил себя, я одинок во Вселенной.

И вот я прошел, за мной последовал Рауль.

Кажется, мы очень долго стоим на другой стороне, не разнимая рук, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь мглу. Мне кажется, что надо заново учиться дышать, но, по крайней мере, это ужасное чувство одиночества отступило. Воздух какой-то затхлый, как в подвале. Ощущение сырости.

— Да, как-то не хочется проделывать такое часто, — говорит Боджо.

Его голос словно отменяет какое-то заклинание, сцепившее наши руки. Мы отпускаем друг друга и осматриваемся.

Освещение слабое, но, когда глаза приспосабливаются, оказывается, что вокруг вовсе не так темно, как показалось вначале.

— Вы знаете, где мы находимся? — спрашивает Рауль у Боджо.

— Где-то под землей, — качает головой жестянщик.

Как только он говорит это, я начинаю внимательно рассматривать то, что нас окружает. Оказывается, мы в широком коридоре или туннеле. Стены из кирпича, надежно склеенного цементом. Под ногами — мусор: камни, осколки битого кирпича, обрывки газет — в общем, всякий сор. Я поднимаю ближайшую ко мне газету и пробегаю глазами строчки. Либо освещение хуже, чем я предполагал, либо это написано на неизвестном мне языке.