Дия Гарина - Темна египетская ночь

Зажигалка вернулась на прежнее, место и сквозь шум в ушах я расслышал свой глухой стон.

– Хорошо… Я согласна, – прошептали бескровные губы моей жены, – Только убери…

Карим погасил пламя и, повернувшись ко мне, победно улыбнулся. Но я не удостоил его вниманием, потому что во все глаза смотрел на Ольгу. «Что же ты делаешь жена?! – кричал каждый атом моего существа, – Не смей, слышишь! Не смей! Неужели ты не понимаешь, что я предпочту гореть на медленном огне, чем видеть то, что сейчас произойдет по твоей сердобольной милости?» Каждый атом кричал, а вот губы отказывались разжиматься, и Ольга, отпущенная секьюрити, в гробовой тишине начала приближаться к Кариму, снимая на ходу кольчужную сетку, прикрывающую грудь. Я пытался поймать ее взгляд, но она на меня даже не смотрела. Только на него. Вулкан, бушующий в моей груди, окрасил все происходящие огненными всполохами. И сквозь багровую пелену, застилающую глаза, я смотрел, как моя жена вплотную подходит к человеку, которого я убью, чего бы мне это ни стоило, кладет его руки себе на бедра и, обнимая за плечи, приникает к нему. Карим поворачивает голову в мою сторону, демонстрируя самую широкую из своих улыбок, но эта улыбка через мгновенье сменяется гримасой боли. Потому что колено Ольги, со всей отпущенной ей богом силы врезается ему в пах, а пальцы с длинными сверкающими лаком ногтями раздирают ненавистное лицо. Но Карим еще раз доказывает, что не зря ест хлеб своего дяди-миллионера на посту начальника охраны. Одним движением он швыряет Ольгу на пол, и автоматный приклад одного из охранников впечатывается ей в затылок, избавляя на время от жестокости окружающего мира.

Когда боль немного отпустила двоюродного племянника, он, не торопясь, проследовал в ванную комнату, чтобы смыть кровь. А когда вернулся, то кроме глубоких царапин не слишком заметных на смуглой коже, мокрых волос и рубашки, ничто не напоминало о произошедшем несколько минут назад инциденте. Если не считать его покрасневших от бешенства глаз.

Не известно, чем бы все это кончилось, но в этот момент в комнату вошел еще один охранник. Выслушав его доклад, Карим поморщился.

– Вам опять повезло, мистер Семенов. Вас хочет видеть дядя. Надеюсь, вы будете столь разумны, что не станете упоминать об этом маленьком инциденте. Как и о других. Не стоит забывать, что ваша жена в моей власти, так что вам лучше держать язык за зубами.

Пока он говорил, я был сноровисто отвязан от кровати и с помощью четверых секьюрити выставлен в коридор. Короткий взгляд, брошенный на поднимающуюся с пола Ольгу, оповестил меня, что с ней все нормально. Если, конечно, считать нормальным то, что с нами произошло.

Когда меня довели, а, вернее сказать, дотащили, до двери со встроенным сканером, нас нагнал Карим. Пока один из охранников подставлял свой глаз под сканирующее устройство, двоюродный племянник нагнулся к самому моему уху и шепотом произнес:

– Если ты хотя бы намекнешь дяде о том, что…

– О том, что произошло на арене? – так же тихо переспросил я. – О том, что это ты выстрелил в Риту, а вовсе не убитый тобой охранник? Надо же! А я как раз собирался…

Карим как-то странно взглянул на меня, и, не повышая голоса, перебил:

– Ты выбрал не лучшее время для шуток. Учти, если я не буду связываться со своими людьми каждые полчаса, твоей жене придется долго мучаться перед смертью.

Он хотел сказать что-то еще, но дверь перед нами открылась, и я шагнул в знакомую гостиную, обставленную в стиле семидесятых годов, где на любимой софе, застеленной леопардовой шкурой, восседал Ашраф Салех, возвратившийся из своей незапланированной поездки куда как вовремя. А в креслах напротив я с удивлением (но не слишком большим) обнаружил бледную дрожащую Риту и обманчиво спокойного Андрея. Третье пустовавшее кресло явно предназначалось мне. Дождавшись приглашающего кивка Ашрафа, я буквально рухнул в него, поскольку все силы были израсходованы на пятиминутное путешествие по коридору. Карим же перебросился с дядей парой слов и, заняв наблюдательный пост рядом с моим креслом, выразительно похлопал по расстегнутой кобуре. Специально для меня.

– Ну, вот, – начал наш гостеприимный хозяин по-русски. – Все приглашенные на месте и собрание можно считать открытым. На повестке дня сегодня один вопрос…

Тут он бросил на Риту такой взгляд, от которого девушка даже дрожать перестала и уставилась на Ашрафа невозможно голубыми глазами, в которых плескалась гремучая смесь ужаса, тоски и ненависти. А вот Андрей выглядел совсем иначе. Ну, деланное спокойствие его я еще мог понять, но то, что крылось под ним… Слишком хорошо я знал своего гуру, чтобы не заметить: Андрей сейчас словно собака в предчувствии землетрясения: не знает почему, не догадывается как, но точно чует, что мир вокруг нее вот-вот провалится в тартарары.

– Черт побери, – неожиданно выругался Ашраф. – не думал, что это будет так сложно! Но другого выхода у меня нет, и если я хочу получить ответ на свой вопрос, придется все объяснить. Начну с Хургады. Не помню даже, по какому делу я отправился туда почти три месяца назад. Кажется, обсудить с партнерами свою долю в строительстве нового отеля… И уже возвращался домой, когда проезжая мимо ювелирной лавчонки увидел… Риту. Она так рьяно торговалась с хозяином, что я просто залюбовался, и велел водителю остановить машину. Наверное, ты этого не помнишь, – обратился он к Рите. – Но, когда ты победно покидала лавку, разглядывая только, что купленный браслет, то остановилась примерить его почти у меня под носом. И пока ты вертела ручкой так и этак, я не мог оторвать глаз от твоих плеч.

Ашраф поднялся с софы и, зайдя за Ритино кресло, положил руки ей на плечи. Я почувствовал, как напряглись мышцы перед броском, и, услышав знакомый шорох, понял, что пистолет Карима перекочевал из кобуры в его руку. Но остановило меня не это. Короткий взгляд, брошенный на Андрея, пригвоздил мое тело к креслу не хуже десятка гвоздей. Экстрасенс сидел неподвижно, с горькой улыбкой на застывшем лице, и только в глазах еще трепетало какое-то подобие жизни. А еще понимание. И это понимание было для него хуже смертного приговора.

– От твоих прекрасных плеч, – задумчиво повторил Ашраф Салех, поглаживая покрывшейся «гусиной кожей» плечики Риты, – Точнее от правого. А если уж быть совсем точным – от родинки на твоем правом плече в виде созвездия Ориона.

Он сделал небольшую паузу и произнес совершенно будничным тоном:

– Родинки, по которой я узнал, что ты – моя дочь.

Тут я не выдержал и заржал. Более идиотскую ситуацию даже вообразить было трудно.

– Напрасно смеетесь, господин Семенов, – осадил меня Ашраф. – Когда в нашем роду появлялись дети без такой вот родинки на плече, их мать сразу же объявлялась неверной женой. И в зависимости от характера мужа ее либо по-тихому убирали, либо давали громкий развод. Понимаю, со стороны это выглядит нелепо. Совсем как в индийских фильмах, где сначала путают и теряют детей, а лет через двадцать распутывают и находят. Я знаю что говорю, потому что в Москве пересмотрел их не один десяток и не по одному разу. Надя очень любила эти фильмы и на каждом сеансе плакала навзрыд, даже если знала картину наизусть.