Андрей Буторин - ИМЯ ДЛЯ НЕРОЖДЕННОЙ - Потусторонняя гостья

Острые колени «Наташи» больно вдавились в живот Олега, и он невольно схватился за бедра девушки, пытаясь столкнуть ее. Но потные ладони скользнули по гладкой коже и оказались гораздо выше, чем планировал Олег – под самым платьем. Парень почувствовал, что под платьем на девушке нет ничего, но это вовсе не возбудило его, напротив, испугало еще больше. Он совершенно отчетливо понял, что собирается сделать с ним пришелица из загробного мира.

Секс с ожившим призраком никоим образом не входил в ближайшие планы Олега, и он отчаянно затрепыхался. «Наташа» же будто и не замечала этого. Она сняла наконец-то колени с живота парня, сжав теперь ими бедра парня и пригвоздив его к земле правой рукой. Левой же она стала расстегивать ремень на его джинсах.

«Блин! На что она надеется? – отрешенно подумал Олег, не прекращая дергаться. – Даже если бы я очень захотел, ничего бы сейчас не смог…»

– Послушай… Послушай!.. – отчаянно забормотал парень, когда «Наташа» справилась наконец с ремнем и опустила руку к ширинке. – Ну, нельзя же так!.. Не делай этого!

– Я хочу-уу тебя-аа… – снова прошипела потусторонняя кошка, сладко прогнувшись в предвкушении предстоящего действа. – Ты говори-и-ил, что я-а-аа краси-и-ивая-а-аа!..

– Ты красивая, – задергался Олег с новой силой, – но это не значит… что я… буду с тобой… заниматься этим!..

– Бу-у-удешшь!.. – широко улыбнулась «Наташа», и зубы ее зловеще блеснули в свете вновь вынырнувшей из разрыва облаков луны. А глаза, словно тогда, в поезде, вспыхнули на мгновение желтым звериным огнм.

– Но я не хочу!!! – завопил Олег, упершись руками в грудь девушки. Той это неожиданно понравилось.

– Да-а! – простонала она. – Да-аа!.. Трогай!.. Трогай еще… Всю-у-уу!.. Всю меня трогай… Возьми-и-ии меня-а-аа!..

И тут Олег с ужасом и отвращением к самому себе почувствовал вдруг, что вполне готов к тому, к чему призывала его красавица из загробного мира. Что так подействовало на него, он не мог бы сказать и под пытками, поскольку происходят подобные вещи, как всем известно, независимо от нашего желания – сознание тут не просто бесполезно, оно зачастую даже мешает. Но факт остается фактом – Олег возбудился, и как бы он не убеждал себя, что не хочет совершать ничего подобного с этой потусторонней фурией, тело его – точнее, одна ее важная часть – красноречиво, хоть и вовсе без слов, говорило сейчас об обратном.

Неизвестно, чем бы кончилось это безобразие, но как раз в тот момент, когда перед восторженно вспыхнувшим взглядом «Наташи», стянувшей таки до колен джинсы Олега, предстала во всей красе в волнующем лунном свете его полная «боеготовность», тишину ночного леса, нарушаемую лишь хриплым дыханием борющейся парочки, разорвал мощный выкрик:

– Ага-аа!.. Вот ты где, су-у-ука!..

Дальше последовала и вовсе непечатная тирада, причем, не все, даже вполне печатные слова, можно было разобрать в ней сразу, поскольку выдавались они сильно заплетающимся языком.

Гневные пьяные вопли неизвестного раздались совсем рядом, и Олег увидел, как блеснул вдруг в неверном свете луны металл. Он не сразу понял, что это такое, и лишь когда неведомый спаситель прорычал: «Получи!», увидел, как прямо, казалось, к его лицу приближается лезвие топора.

Время внезапно замедлило ход, и движение топора казалось теперь неспешным и плавным. Олег сумел даже разглядеть и успел осознать, что блестящее тяжелое лезвие приближается вовсе не к нему, а направлено в затылок «Наташи». И тогда он совершил то, что по логике никак не должен был делать. Вместо того, чтобы подождать еще какую-то долю мгновения и освободиться окончательно и бесповоротно, Олег с невесть откуда взявшейся силой толкнул девушку-призрака, и та, хоть и не упала, но покачнулась, и топор, просвистев рядом с ее головой, вонзился в мох возле самого уха Олега. Вместе с этим время восстановило свое обычное течение, и в уши Олега ворвался поток грязной брани.

«Наташа» стремительно вскочила на ноги. Теперь она не загораживала своим телом изрыгающего проклятия мужчину, и Олег сразу узнал виденного им недавно в Покрове Женьку Углова. Только сейчас механик местного МТС был смертельно, что называется, «в дупель», пьян. Непонятно было, как он вообще держится на ногах, а тем более – как сумел дойти сюда да еще и довольно прицельно метнуть тяжелый топор.

Спущенные вместе с трусами до колен джинсы мешали Олегу подняться на ноги. Он нелепо трепыхался во мху, запутавшись в полах широкого плаща и матерился ничуть не хуже покровского пьяницы. Отвлекшись, он пропустил момент, когда «Наташа», издав звериный рык, бросилась на Женьку.

Говорят, что Бог защищает детей и пьяных. Неизвестно, кто или что помогло Женьке, но только в тот самый момент, когда цепкие пальцы девушки-призрака готовы были сомкнуться на его горле, механик внезапно качнулся, его повело в сторону, и он рухнул на колени, едва не сунувшись носом в торчавшее из земли топорище.

Зарычав на манер своей потусторонней соперницы, Женька неожиданно ловко поднялся с колен, выдернул топор и, размахивая им над головой, покачиваясь, двинулся на девушку. Та рычала и злобно шипела, изготовившись к новому прыжку, но совершать его не решалась – топор в руках пьяного механика был слишком грозным оружием.

«Наташа» стала медленно пятиться. Но успела сделать лишь три-четыре шага, как уперлась спиной в широченный сосновый ствол. Женька торжествующе завопил и закрутил топором еще быстрее. В свете освободившейся из облачного плена молодой луны блестящее лезвие превратилось в голубовато-желтую окружность, а сам покровский механик напоминал сейчас небольшой матерящийся вертолет, готовящийся к взлету.

Казалось, до окончательной развязки осталось не больше одного-двух мгновений, когда из-за деревьев напротив раздался вдруг отчаянный мужской крик:

– Не-е-ет!!! Стойте!..

Олег, наконец-то поднявшийся на ноги, увидел, как к застывшему с топором над головой Женьке мчится с всклокоченными седыми волосами потерявший шляпу Валерий Анатольевич. Почему-то, вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией, замерла, вжавшись спиной в шершавый ствол сосны, потусторонняя гостья. Она не отрывала взгляда от бегущего к ней профессора, и что-то странное появилось в ее глазах. Впрочем, заглядывать в ее голубые – а в лунном свете черные, словно два бездонных колодца – глаза в тот момент было некому, а уж заглянуть в потерянную душу и вовсе никто не из смертных не мог, так что чувства, посетившие ее в тот момент, так навсегда и остались загадкой. Лишь губы ее еле слышно шепнули: «Отец», но и это слово разобрали немногие. Пьяный Женька вообще ничего не услышал, Олегу послышалось, что девушка сказала: «Конец», и только лишь тот, кому это и предназначалось, услышал все правильно, но подумал, что просто ослышался, поскольку обитательница загробного мира никоим образом не могла быть его дочерью.