Бентли Литтл - Идущие

Боб!

Тибберт смотрела в список, водя пальцем по строчкам и беззвучно шевеля губами. Время от времени он бросал вопросительные взгляды на Майлса, но Майлс не знал, что сказать.

Наконец, глубоко вздохнув и сосредоточившись, он положил ладонь на лист бумаги и медленно произнес:

– Некоторые из этих людей были убиты в последнее время. Меня наняла дочь одного из них – Лиэма Коннора – выяснить, почему его кто-то преследует, почему были попытки покушения на его жизнь. Список составлен без какого-то определенного порядка, поэтому нет возможности предсказать, что произойдет дальше, поэтому это дело – чистая лотерея. Вот почему я хочу как можно быстрее все выяснить. Я не могу просто остаться в чьем-то доме или поставить у кого-то круглосуточную охрану, потому что просто не знаю, кто будет следующим и будет ли кто-нибудь следующим вообще.

– Лиэм Коннор, – кивнул Тибберт. – Я его помню.

– Что вы мне можете сказать про Коннора? Кто, на ваш взгляд, мог бы его преследовать? Почему вообще кто-то охотится за этими людьми?

– Волчий Каньон, – произнес старик.

– Что?

– Это не только название плотины. Это и название города.

– Какого города?

Тибберт внезапно показался ему гораздо старше. В кухонное окно заглянуло солнце, высветив все морщины и складки на старческом лице, но не это повлияло на его внешность. К грузу прожитых лет добавились переживания.

– Мы перекрывали Рио-Верде, – заговорил Хек Тибберт. – Примерно в двадцати милях ниже существовавшей уже плотины. А между ними был небольшой город. Волчий Каньон. Местные жители бились против проекта зубами и когтями, но проиграли, все суды решали споры в пользу правительства, и плотину начали строить. Когда стройка закончилась, на торжественное открытие приехали губернатор, несколько сенаторов, даже вице-президент... – Он покачал головой. – Все было готово, все было на мази, только Волчий Каньон... город...

– Что случилось? – подтолкнул замолчавшего старика Майлс.

– Он не был эвакуирован, как предполагалось, – подавшись вперед, сообщил Тибберт. – Когда пошла вода, в нем оставались люди.

– Не понимаю, – замотал головой Майлс.

– Мы их убили, – жестко сказал старик. – Мы затопили город и всех погубили.

Картинка уже начала складываться, хотя он еще не мог сказать, что понимает, в чем дело.

Очевидно, кто-то дал маху и забыл проверить, не осталось ли кого в городе, прежде чем дать команду спускать воду из верхнего водохранилища. Вода затопила новый резервуар, погубив всех, кто не был эвакуирован. Сила ринувшейся вниз воды разметала их по каньону – срывая одежду, ломая кости, – и об этом узнали лишь на следующий день, когда церемония завершилась, все почетные гости разъехались, а водолазы спустились проверить состояние новой плотины и обнаружили на решетках, перекрывающих водосливы, останки тел, смешанных с грязью и мусором. В целом погибло свыше шестидесяти мужчин и женщин.

И теперь некто или нечто мстит за это преступление, вылавливая людей, которые осуществляли проект. Руководителей, как объяснил Тибберт, изучив список. Ответственных.

Старик допил свой кофе и откинулся на спинку кресла. Выражение его лица оставалось непроницаемым, и если за все время он и посмотрел в глаза Майлсу, то лишь на мгновение. Все остальное время он изучал памятный кубок, выставленный на холодильнике.

Да, в этом есть смысл, размышлял Майлс, но это фантастика, и предложенная версия вызывала больше вопросов, нежели ответов. Если это своего рода проклятие – то почему его исполнение началось только сейчас и кто за ним стоит? Может ли это как-то быть связано с верованиями древних индейцев, или это дело рук кого-то из родственников тех, кто погиб под водой?

Майлс встал, формально поблагодарил старика за кофе и ответы на вопросы, сообщил, что, как только получит дополнительную информацию, непременно с ним свяжется, и поспешил покинуть дом. На тротуаре две девочки-азиатки играли в классы, и Тибберт, не сходя с крыльца, крикнул, чтобы они убирались отсюда и играли у себя во дворе. Голос старика вернул Майлса к действительности.

– Будьте осторожны! – крикнул он, обернувшись. – Вы знаете, что происходит. Вы можете оказаться следующим.

– Обо мне не волнуйтесь, – ответил Тибберт, но за бравадой явственно слышался страх. Майлс остановился.

– Хотите, я пришлю вам охрану? А может, вы куда-нибудь уедете, от греха подальше?

Тибберт покачал головой.

– У вас есть к кому уехать?

– Все будет в порядке.

Майлс кивнул. Он не был уверен, что это правильно, сомневался, что и сам Тибберт так считает, но знал, когда не следует давить, и почувствовал, что самое лучшее в данный момент – дать старику собраться с мыслями. Через несколько часов надо будет ему позвонить, проверить. За это время тот как следует осмыслит ситуацию и, возможно, решит, что делать дальше.

Майлс сел в машину, завел двигатель, бросил последний взгляд на Тибберта и выехал на дорогу.

Магия. Проклятия. Таинственные смерти. Дикость, но он поверил во все это безоговорочно. И первым толчком к этому, как он понял, было появление пожилой леди в торговых рядах.

Боб, она пришла и за строителями плотины.

Сумасшедшая женщина ошиблась, приняв его за отца, назвав его отцовским именем. Означало ли это, что Боб тоже имеет к этому какое-то отношение? Майлс отказывался в это верить. Он мог согласиться, что некая сверхъестественная сила может быть использована для мести за трагедию, произошедшую много лет назад в Волчьем Каньоне, но связывать это с отцовским... воскрешением не имело никакого смысла.

Или имело?

В глубокой задумчивости он покинул Монтеррей-парк и выехал на шоссе Помона.

Лиэм Коннор сдвинул в сторону стеклянную дверь и оказался в патио. Даже после отъезда Марины он стеснялся курить в доме, поэтому выходил на задний дворик. Глубоко вдыхая вечерний воздух, он смотрел на звезды.

Было что-то странное в этом вечере. Что-то его нервировало. Это уже была пятая сигарета за вечер, хотя он поклялся ограничивать себя тремя в сутки.

Задний двор был просторным, но ночная темень раздвигала его границы еще больше. Свет из дома падал на крыльцо и частично на газон, но остальные цветочные клумбы, кусты и деревянная изгородь, означавшая пределы его владений, полностью терялись во мраке, который стирал все границы.

Вечер был тихим, и океан казался неправдоподобно близок. Шум на шоссе был таким четким, что можно было различить звук мотора каждой проезжавшей машины. Так же отчетливо слышались мужские и женские голоса проходящих по тротуарам мимо бара и магазинов людей. Плеска отдельных волн он, конечно, не слышал, но слышал крики чаек, и воздух был полон соленым запахом моря.