Бентли Литтл - Идущие

В окрестностях города селились другие люди, не гнушающиеся тяжкого труда, обзаводились фермами, ранчо. Их никто не прогонял, не терроризировал, к ним относились приветливо, как к соседям. Уильям не имел возможности выяснить, знают они или нет, что население Волчьего Каньона состоит из колдунов. Убив и захоронив Изабеллу, он снял с себя все притязания на власть и даже не принял участие в голосовании, когда город впервые демократическим путем выбирал себе мэра и шерифа.

Он уже слишком долго прожил, и когда здоровье серьезно "ухудшилось, он испытал только облегчение. Он был более чем готов к уходу.

На смертном одре ему было видение – образ из будущего, который, по словам Изабеллы, она видела довольно часто, но ему не доводилось никогда. Он лежал один. Кто-нибудь из женщин города навещал его ежедневно, приносил по утрам еду, но он ясно дал понять, что в компаньонах не нуждается и желает, чтобы его оставили в покое.

В видении было рукотворное озеро со стеноп из гладкого камня, возвышавшейся на сотни футов над вершинами каньона. Стена эта царила над водной гладью.

Теперь он понял смысл проклятия Изабеллы. Городу суждено исчезнуть под водой. Он понял, что все колдуны, живущие в нем, обречены остаться здесь навсегда, утонуть, в полном соответствии с ее предсказанием. После смерти Изабеллы несколько семей покинули город, и он знал, что они тем самым надеялись нейтрализовать проклятие, хотя она и предрекала, что никому не будет позволено скрыться. Но смысл зачастую постигается не сразу. Только сейчас он понял, что она говорила о том, что все, кто будет находиться в Волчьем Каньоне в тот момент, когда будет создано озеро, погибнут.

Он хотел сообщить об этом остальным, хотел эвакуировать город и наложить отпугивающее заклятие на это место, чтобы никто больше даже не осмелился селиться в Волчьем Каньоне, и тем самым навсегда разрушить планы Изабеллы.

Но он никому не мог этого сказать.

Воздух застрял в горле. Он начал задыхаться. Дыхание остановилось.

Он умер в одиночестве.

А когда он оставил позади эту жизнь и перешел на другую сторону...

Она ждала его там.

Сидэр-Сити располагался у подножия гряды зеленых холмов. Или столовых гор. Он не мог судить наверняка, потому что низкая облачность затянула вершины однородной серой массой. Здесь было холоднее, чем в Калифорнии, и более сыро. Вся обильная местная растительность была тоже однообразного мрачного черно-зеленого цвета, что вполне гармонировало с окружающим днем.

Майлс спустился по трапу небольшого самолета местных авиалиний и рысцой направился к сереющему сквозь туман небольшому зданию, исполняющему функции вокзала. Как он и предполагал, арендованной им машины на стоянке не оказалось, поэтому пришлось звонить в фирму «Авис» и напоминать о сделанном им заказе.

Ничего не оставалось, как ждать заказанной машины в здании аэровокзала. Он сел в одно из пятнистых неудобных кресел лицом к окну. Потом достал листок бумаги с двумя адресами, найденными им вчера вечером, и развернул карту города, которую ему дала женщина за стойкой. Город был маленьким, улицы легко находимыми, поэтому Майлс через небольшой промежуток времени сложил карту и уставился в покрытое мелкой моросью окно.

Спустя десять минут к подъезду вокзала подрулил побитый пикап, везущий на буксире красный «понтиак Гранд Ам». Лысый, печального вида мужчина, вышедший из «понтиака», был одет в белую куртку с надписью «Авис». Майлс собрал свои бумаги и вышел на улицу. Грустный мужчина переписал номер водительской лицензии и кредитной карточки, передал Майлсу ключи и быстро направился к другой машине. Грузовичок рванул с места, разбрызгивая лужи. Майлс бросил портфель на пассажирское сиденье и поехал в центр города.

Он попал в нужное место с первой попытки.

Дженет Энгстрем оказалась довольно изможденной женщиной, выглядящей явно старше своих лет. Она жила одна в выходящей окнами на улицу квартире одноэтажного жилого комплекса, расположенного напротив колледжа. Наверное, следовало предварительно договориться по телефону, но, поскольку он этого не сделал, Майлс просто подошел к двери и нажал кнопку звонка.

– Вы Дженет Энгстрем? – спросил он женщину, которая открыла дверь.

– Да, – устало кивнула та.

– Я бы хотел поговорить с вами о вашем дяде.

– Мой дядя умер. Извините. – Тень набежала на ее лицо, и она сделала попытку закрыть дверь.

– Я знаю. Поэтому я и приехал.

Что-то в его голосе, видимо, привлекло ее внимание, потому что она остановилась.

– Его тело исчезло, да?

– Нет.

– Нет?

– Мы похоронили его в воскресенье.

Тем не менее дверь оставалась открытой, и Майлс расценил это как добрый знак.

– Вы не позволите войти? Я бы хотел с вами поговорить.

– О чем?

– О вашем дяде. Я прилетел ради этого из Лос-Анджелеса.

– Вы не журналист?

– Нет, – быстро заверил ее Майлс. – Ничего подобного. Я просто... хочу поговорить.

– Вы знаете, – бесцветным голосом произнесла она.

Он кивнул.

На секунду она встретилась с ним взглядом, потом отвела глаза и сделала шаг в сторону, приглашая в дом. Квартира имела странный вид. Она выглядела довольно обжитой и в то же время оставляла ощущение, что жильцы до сих пор толком не распаковали все вещи.

Она тяжело опустилась на диван. Черты лица оставались неподвижными, застывшими, но Майлс заметил набухающие на глазах слезы.

– Вы знаете, – повторила она снова.

– Да, – подтвердил Майлс, присаживаясь рядом. – Знаю.

Первая слезинка прорвала невидимый барьер, за ней из-под длинных ресниц по щекам покатились другие. Он потянулся, чтобы стереть их, но женщина отстранилась и тонким изящным пальцем сама остановила поток.

– Извините.

Она кивнула, и от этого движения опять покатился град слезинок.

– Просто... просто у меня давно не было возможности поговорить с кем-нибудь... с тех пор, как... – Она прервала себя и сделала попытку улыбнуться. – Вы видели статью в «Инсайдере»?

– Поэтому я вас и нашел. Я частный сыщик.

Женщина мгновенно напряглась и даже отодвинулась от него на край дивана.

– Нет, это просто моя профессия, – поспешил пояснить Майлс. – Я приехал не по работе.

– А почему?

– Я хочу выяснить про вашего дядю. И про своего отца. – Он глубоко вздохнул. – С ним случилось то же самое.

На лице ее отразилась целая гамма чувств – от боли до облегчения, от испуга до сочувствия, от раздражения до понимания.

– Я поняла, что вы знаете, и поняла, что у вас к этому какое-то личное отношение, – призналась женщина. – Поэтому я вас и впустила. Вы меня сразу расположили. – Внимательно посмотрев на него, Дженет добавила: – Ну так что же случилось с вашим отцом? Он умер?