Бентли Литтл - Незаметные

Филипп лукаво покосился на меня:

– Если не хочешь, можем поехать к тебе.

– Нет-нет, – торопливо возразил я. – К тебе – это отлично.

Он хихикнул, явно радуясь моему остолбенелому удивлению.

– Я так и думал.

И мы поехали к нему.

Не знаю, чего я ожидал, но это был не одинокий дом при дороге. Дом стоял в Анахейме, в типично среднем районе, окруженный рядами других домов точно такого же вида. Филипп заехал на подъездную дорожку, припарковался, и я встал за ним. Остальные поставили машины на улице.

Я был... ну, разочарован. После всех этих ожиданий, этой таинственности, я ожидал чего-то другого. Чего-то большего. Чего-то лучшего. Чего-то, что действительно стоило бы тайны.

А может, именно поэтому он и таился.

Не дожидаясь нас, Филипп вышел из машины, прошел к двери, открыл ее и вошел. Я поспешил за ним.

Интерьер дома был столь же разочаровывающим. И даже более, если это возможно. В большой тусклой гостиной было удручающе мало мебели. Были часы и лампа на простом фанерном столе, неопределенного вида диван, длинный неотделанный кофейный столик и телевизор в деревянном ящике. Точка. На стене висела одна картина – из тех, что продаются прямо с рамами: мальчик идет по сельской дорожке с удочкой на плече, а рядом с ним бежит собака. Других украшений в комнате не было. Все это было чем-то неприятно похоже на что-то из старого дома моих бабушки с дедушкой.

Я ничего не сказал и попытался не выразить эти чувства на своем лице, но внутри у меня была странная пустота. И неприятное, незваное, мелкое чувство превосходства. Я-то думал, что вкус Филиппа будет... отличаться. Будет смелее, новее, моложе. Экстравагантнее, ярче. Что-то в этом роде. Я не ожидал увидеть дом старой леди с мебелью в стиле Джуна Кливера и с его оглупляющей ординарностью.

– Сейчас вернусь, – сказал Филипп и вышел в холл.

Я кивнул. Остальные террористы вошли за мной. И ничего не сказали. Только Бастер разливался, как ему здесь нравится. Я видел, как Джеймс закатил глаза к небу.

Вернулся Филипп.

– Будьте как дома, ребята. В холодильнике есть чего поесть и выпить. А мне только надо кое-что сделать.

Он снова исчез в холле, а Джуниор, Томми и Пит пошли на кухню. Джон включил телевизор, нашел дневное ток-шоу. Я сел на диван.

Рядом со мной на полу, наполовину задвинутая под стол, лежала пачка исписанных листов из блокнота. Верхний лист был похож на черновик отчета или доклада. Я нагнулся, поднял лист и прочел, что осталось после зачеркиваний и вставок: «Мы – благословенные. Нам показали, что мы – ненужные, использованные, выброшенные. Мы освобождены для других, более великих дел».

Это была речь, которую Филипп в тот первый день произнес в «Деннизе». Яркий, взволнованный, вдохновенный экспромт.

Он ее всю написал заранее и выучил.

Я поднял остальные листы и пробежал по строкам: «Мы одной крови. Наши жизни шли параллельными путями»... «Изнасилование – наше законное оружие»... «Такие конторы и сделали нас тем, что мы есть. Против них мы должны направить наш удар».

Почти все, что он нам говорил, каждый приведенный им аргумент, каждая изложенная им идея – все было здесь, в пачке бумаг, заготовленное и записанное.

Из кухни вернулись Джуниор, Томми и Пит с банками кока-колы в руках.

– Пива нет, – сообщил Джуниор. – Взяли, что есть.

Осторожно и незаметно я положил бумаги на пол, где они лежали. Внутри меня был холод и пустота. Я все еще уважал Филиппа, все еще считал, что он среди нас единственный, у которого есть идеи и общий взгляд, воля и смелость проводить их в жизнь, но что-то было печальное и жалкое в том, как он готовил свои речи в этом старушечьем доме; это меня удручало, и ничего с этим я поделать не мог.

Через пару минут появился из холла Филипп с двумя уложенными чемоданами.

– Порядок, – сказал он. – Я готов. Поехали.

– Поехали? – спросил я. – Куда?

– Куда-нибудь. С этим всем покончено. Время отсюда двигаться.

Я посмотрел на Джеймса, Стива и других. Они были так же удивлены и захвачены врасплох, как и я. Я снова повернулся к Филиппу:

– Ты хочешь переехать? В другой дом?

– Идея неплохая. Но я не об этом. Я хочу путешествовать.

– Путешествовать?

– Я думаю, нам всем надо поездить.

– Зачем?

– Последнее время мы слишком шустрили. Надо бы передохнуть и дать волнам улечься. Мы стали привлекать к себе внимание.

– Но это же и была наша цель!

– Не то внимание.

– Что все это значит?

Он посмотрел на меня серьезно и многозначительно, и я понял, что он не хочет говорить об этом при остальных.

– Это значит, что мы берем отпуск.

– Как надолго? – спросил Бастер.

Филипп покачал головой.

– Не знаю.

Мы все молчали. Я представил себе, как мы снимаемся, переезжаем в какой-нибудь маленький город на северо-западе, в поселок лесорубов, где жизнь течет медленно, и все друг друга знают.

Я подумал, будем мы сливаться с фоном повсюду или только в больших городах? Не получится ли, что жители малого городка в конце концов будут нас знать? Заметят? Вряд ли.

– Поехали, – сказал Филипп. – Заедем к каждому. Возьмете то, что вам нужно и что поместится в машины – ив дорогу.

– Куда? – спросил Пит.

– Неважно.

– На север, – сказал я.

Филипп согласно кивнул:

– На север так на север.

Мы решили, что каждый возьмет не больше двух чемоданов – это легко входило в багажники автомобилей. Сначала мы заехали к Томми, Джеймсу, Джону и Джуниору, а потом ко мне. Я не знал, что мне взять, но не хотел терять времени, на обдумывание, и потому быстро просмотрел шкафы, пробежался по полкам, взял шампунь, трусы, рубашки и носки. В шкафу мне попалась та самая пара старых трусов Джейн, и меня окатила волна ностальгии, или меланхолии, или чего-то в этом роде, голова закружилась, мне даже пришлось присесть на кровать. Я взял трусы, повертел в пальцах. Неизвестно, где теперь Джейн. Я пытался позвонить ее родителям через неделю после похода к их дому, но ответил ее отец, и я повесил трубку.

Мне хотелось бы сейчас с ней связаться и дать ей знать, что я уезжаю. Глупо, но почему-то мне это было важно.

– Ты скоро? – крикнул Билл из гостиной.

– Скоро!

Я встал, бросил трусы в чемодан и закрыл его. Потом оглядел комнату в последний раз. Я не знал действительно ли мы уезжаем на время, пока буря не уляжется, или это насовсем и я никогда больше этой комнаты не увижу. При этой мысли меня охватила неуместная грусть. Здесь оставалось столько воспоминаний, и мне на глаза навернулись слезы. – Боб! – позвал Джонс.

Я бросил последний взгляд вокруг, закрыл чемоданы, подхватил их и быстро вышел.

Мы уехали на три месяца. Сначала мы поехали на север по всей Калифорнии, останавливаясь у туристских достопримечательностей. Зашли в Сан-Симеон, бесплатно прицепившись к группе платных туристов. Посетили Уинчестер Мистери Хаус, незаметно отделились от туристской группы и провели в старом замке несколько ночей. Заехали в Санта-Круз покататься на русских горках, остановились в Бодега-Бэй посмотреть на птиц.