Бентли Литтл - Почтальон

Дом был теплый, уютный, полный цветущих растений, и Трития всегда чувствовала себя здесь счастливой, она будто попадала в убежище, защищенное от внешнего мира.

Айрин занималась тем, что отщипывала листики от большого пучка сушеных растений.

Она любила заваривать чай из мяты и различных цветов, которые выращивала в своем садике. Получался восхитительный напиток, который, к сожалению. Дуг и Билли иначе, чем травой, именовать отказывались. Пожилая леди повернулась навстречу Триш, пальцы ее продолжали уверенно выбирать листочки и стебельки, словно действовали сами по себе, безотносительно намерений их владелицы.

– Как дела, милочка? Сколько мы с тобой не виделись – две или три недели?

Триш улыбнулась. Айрин была единственным человеком, который употреблял словечки типа «милочка» или «дорогуша», умудряясь не придавать им оттенок приторности или снисходительности.

– Все хорошо.

– А выглядишь ты усталой. Я бы даже сказала – несколько зачахшей.

– Стресс, – решила не вдаваться в подробности Триш.

Хозяйка перестала обрывать листья и отерла вспотевший лоб подолом передника.

– Дуг?

– Нет, дело совсем не в этом. Скорее... – Триш запнулась. – Даже не знаю, в чем дело.

– Утром получила твою открыточку.

– Открытку? – В мозгу Триш моментально вспыхнул красный сигнал опасности. Она не посылала Айрин никаких открыток.

– Да, я долго смеялась, хотя не поняла, почему ты так написала. Я вполне здорова.

Триш охватил уже знакомый страх; было такое ощущение, что она снова окунулась в тревожную атмосферу недавних дней. Она огляделась. Кухня внезапно показалась ей странной, даже свет, льющийся из окна, был каким-то не правильным.

– Я ничего не посылала.

Пожилая дама нахмурилась. Некоторое время она молча машинально перебирала траву, потом произнесла:

– Этого я и боялась.

В голосе ее не было ни тени эмоций. Простая констатация факта.

Трития подошла к угловому диванчику и присела.

– Значит, вы тоже знаете?..

– О чем?

– О почтальоне.

Айрин бросила свое занятие и села напротив гостьи.

– Его самого я не видела. Но как не заметить, что с почтой творится что-то неладное? Я получаю письма от людей, с которыми не виделась годами. Можно сказать – десятилетиями. От людей, которых считала уже умершими. Одно письмо пришло от Сью, из библиотеки, но Сью ничего мне не посылала.

– Это происходит со всеми, – кивнула Триш.

– Но никто не желает говорить об этом. В самом начале я позвонила Ховарду, решила пожаловаться, но он был в таких расстроенных чувствах, что не очень-то понял, о чем я толкую. Тогда я решила после обеда съездить на почту, а там этот новый сотрудник сказал, что Ховард заболел и уехал домой. – Айрин покачала головой. – Никогда не думала, что Ховард Кроуэлл может заболеть.

– Я тоже, – вставила Трития.

– Последние несколько дней я получаю открытки от разных людей с пожеланиями скорейшего выздоровления, – улыбнулась хозяйка. – Сначала подумала, что мой врач наговорил им какие-то глупости. Странная шутка, если это вообще можно назвать шуткой. Судя по текстам, друзья считали, что у меня сердечный приступ. Я всем перезванивала, сообщала, что со мной все в порядке, а они объясняли, что не посылали мне никаких открыток.

– Я тоже не посылала.

– Да, ты уже говорила. – Айрин отвернулась к окну. За стеклом колибри на секунду зависла над веткой жимолости, потом метнулась в сторону и исчезла. – Я решила не обращать внимания. К счастью, сейчас это все прекратилось.

Трития нахмурилась. Такое пассивное поведение для Айрин совершенно не характерно.

Она не могла быть «счастлива» от того, что нечто просто прекратилось.

– Вы с тех пор видели Ховарда?

Айрин отрицательно покачала головой.

– А ты?

Триш тоже с ним не общалась, хотя и не могла четко определить причину. Она уже знала, что Ховард ничего не писал Элен Ронде, тем не менее не могла окончательно избавиться от первоначального чувства обиды на поразившее ее в тот момент двуличие почтмейстера.

Надо сделать над собой усилие и заехать к Ховарду на обратном пути.

– Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом, – предложила Айрин, вставая. – Что, у нас других дел нет?

Это тоже было совсем на нее не похоже. Трития внимательно взглянула на собеседницу и увидела перед собой совершенно незнакомую женщину. Испуганную женщину. Тревожный огонек опасности уже полыхал вовсю, и к нему добавился вой сирен.

– Вы говорили еще кому-нибудь?

– Давай об этом больше не будем, – жестко повторила Айрин.

Трития несколько раз объехала квартал, прежде чем припарковаться перед зданием почты. Некоторое время она еще посидела в машине, потом усилием воли заставила себя выйти наружу.

Стоянка была практически пуста – лишь одна легковушка и один пикап были припаркованы по соседству. Ничего странного в этом Триш не углядела – середина дня. Но то, что на скамеечках рядом с почтой не сидели старики, которые целые дни проводили на этом, месте, ее встревожило.

Она вошла в здание. У кассы стоял единственный посетитель – пожилой седоусый мужчина. Его обслуживал новый почтальон. С близкого расстояния его ярко-рыжие волосы выглядели угрожающе, особенно в сочетании с невыразительными чертами бледного лица. Ховарда нигде не было. Триш попробовала заглянуть в служебное помещение, которое отделяла от стойки небольшая перегородка, чтобы проверить, но ничего не увидела.

Поэтому она огляделась по сторонам. Помещение заметно изменилось. Вместо плаката о воинской повинности, который всегда располагался на самом видном месте, плаката, изображавшего кроткого вида юношу, сидящего на стуле рядом с симпатичной девушкой, был наклеен другой. На нем был запечатлен устрашающего вида моряк с крупными каплями пота на лбу и в форме, забрызганной кровью. Текст содержал настойчивое требование ко всем молодым людям, достигшим восемнадцати лет, немедленно идти регистрироваться на призывные пункты. Триш показалось, что в здании почты изменилась сама атмосфера. Даже плакаты с почтовыми марками стали другими. Ховард обожал редкие марки с изображениями флоры и фауны. Теперь же стены украшали три одинаковых плаката – реклама новой марки, выпущенной в честь юбилея изобретения водородной бомбы.

В помещении было жарко, угнетающе жарко. День выдался не особенно знойным и влажным, скорее нехарактерно прохладным для этого времени, но внутри почтового отделения царило настоящее пекло.

Единственный посетитель раскланялся с почтальоном и собрался уходить. Ощутив легкую панику, Триш развернулась, нацеливаясь на выход, но профессионально ровный голос остановил ее.

– Миссис Элбин!