Бентли Литтл - Университет

Однако Джиму было так неприятно ощущать за своей спиной несколько десятков тихо кипящих яростью студентов, что он уже подумывал о бегстве. Черт с ней, с этой очередью и с обедом, лучше возьму мерзлый бутерброд в автомате!.. Но он уже столько отстоял, что уходить было глупо. К тому же от раздачи его отделяла уже только одна спина. Да и чего он так испугался? День на дворе. И здесь никто не схватится за палки. За окном такой спокойный пейзаж: на газоне два парня пересмеиваются и учат большого черного Лабрадора ловить в воздухе котлетки. По дорожкам толпы студентов перемещаются между корпусами.

Тут не то место, где может произойти что-нибудь дурное.

Расслабиться Джим смог только минут через пять, когда наконец получил обед. На то, чтобы съесть его, он потратил меньше времени, чем в очереди. Подхватив пакет с чипсами, он вышел из столовой и быстрыми шагами направился к редакции. На ходу налегал на чипсы, чтобы быстренько их прикончить — иначе придется поделиться, голодных охотников до чипсов в редакции навалом.

Перед библиотекой Джим замедлил шаг. Где-то там сейчас работает Фейт Пуллен, девушка, с которой он познакомился на семинаре по американской литературе.

Снова на душе стало нехорошо: вспомнилось, как Фейт недавно примчалась в редакцию кипя яростью. Она почти с пеной у рта поведала о "жестоком обращении с животными" на занятиях по биологии. По ее словам, крыс, морских свинок, котов и собак в присутствии студентов травили разными ядовитыми растениями. Без всякой нужды. Фейт утверждала, что профессор хотел этим показать воздействие ядов на живой организм.

Животных мучают без всякого резона? Джим поверил в это мгновенно. Как же он настроен по отношению к университету, если сразу же поверил в такую мерзость? Вот это-то и пугает!

Еще дрожа от возбуждения, Фейт присела на стул возле Джима, чтобы сообщить ему имя профессора и все подробности затеянной им бойни.

— Я не знаю, законно ли то, что он делал, — сказала девушка. — Но если и есть такой закон, с моральной точки зрения это гнусно. Мне кажется, весь университет должен узнать об этом безобразии.

— Я тоже так считаю. И обязательно пошлю нашего сотрудника во всем разобраться.

Впервые за все время пребывания в редакции Фейт улыбнулась.

— Большое спасибо.

Джим спросил, не хочет ли она пообедать с ним — время шло к ленчу. Девушка отказалась — дескать, ей сейчас бежать на работу в библиотеку, и она уже опаздывает. Он не знал, что это — вежливый отказ и она не хочет с ним встречаться или у нее действительно нет времени. Они попрощались. Ему хотелось сказать, что было бы неплохо когда-нибудь выпить вместе чашку кофе... но он промолчал.

Так или иначе он увидит ее в среду, на семинаре по американской литературе.

Джим поискал Фейт глазами за стеклянной стеной первого этажа. В холле библиотеки ее не было. Жаль.

Покончив с чипсами, он вошел в редакцию. В общей комнате сидели Стюарт, Форд и Эдди. Развалившись на стульях, они лениво трепались.

— За работу, ребята, — приказал Джим. — Никто не уйдет домой, пока полосы не будут сданы и отправлены в типографию. Никаких поблажек. Хватит авралов. Работают все дружно и дружно уходят.

Эдди вскочил и выкинул руку, гротескно имитируя фашистское приветствие.

— Яволь, майн коммандант! — браво выкрикнул он.

Джим ухмыльнулся и покачал головой.

— Клоун!

По пути на свое место он обратил внимание на Шерил Гонсалес, редактора отдела развлечений. Она сидела в кресле и с угрюмым лицом смотрела в окно. В последние дни Шерил стала удивительно молчалива. Джим чувствовал, что с ней что-то не то, но поговорить начистоту не решался — вдруг ей не хочется, чтобы лезли в ее личную жизнь! Она была новенькой в редакции — Хоуви отказался работать и предложил вместо себя эту Шерил Гонсалес. Обычно веселая и говорливая, теперь девушка ходила как в воду опущенная.

Быть может, просто поругалась с дружком или еще что-то в этом роде. Надо попросить Хоуви переговорить с ней — ему будет легче, они ведь давние приятели.

— Шерил, — окликнул Джим. Она хмуро посмотрела на него.

— Твоя полоса готова?

— Моя полоса готова на шесть номеров вперед. Был настоящий завал рецензий.

— Отлично, — сказал Джим. Добавить ему было нечего, и он повернулся к Фаруку Джамалю:

— Кто у нас пишет про коммуну Тета-Мью?

— Рон Грегори.

— Скажи ему, чтобы отнесся к делу посерьезнее. В прошлом семестре их представитель зажал меня в коридоре после семинара по американской литературе и с выпученными глазами битый час поносил нашу газету за то, что мы много пишем об одних коммунах и пренебрегаем другими. Больше не хочу таких сцен. Действительно, надо давать информацию обо всех, и регулярно.

— Ясненько.

В коридоре раздались лязг и жужжание, и через несколько секунд в комнату въехал Хоуви. Он широко улыбался, но улыбка мало соответствовала его лицу — болезненно худому, искаженному вечной болью. Джим приветствовал товарища радостной улыбкой, однако поймал себя на том, что опять думает: как заметно ухудшилось здоровье Хоуви! Живой труп.

— Как делишки? — спросил Хоуви, подкатывая к столу Джима.

— Хоть застрелись. Трудишься как ломовая лошадь, а толку чуть. Одна Шерил у нас по-настоящему эффективный работник. Сделала дело и плюет в потолок.

Эдди хихикнул. Но Шерил никак не отреагировала. Могла бы обидеться или отшутиться.

Джим нагнулся поближе к уху Хоуви и сказал шепотом:

— Что случилось с Шерил? Она сама не своя в последние дни.

— Я и сам ломаю голову.

— У тебя есть какие-то предположения?

— Нет.

— Ты бы не мог разведать, что с ней? Ты же знаешь ее лучше меня. Найди какой-нибудь подход.

Хоуви кивнул. Точнее, попытался кивнуть — голова плохо слушалась его.

— Я с ней непременно поговорю. Прямо сейчас. Палец инвалида, который всегда лежал на рычаге управления коляской, сделал едва уловимое движение влево, коляска подчинилась, и он покатил к столу Шерил.

Джим смял бумажный стаканчик от кофе и выбросил его в мусорную корзинку. Затем полистал пачку лежащих перед ним статей. Что-то мало в этом году хороших корреспондентов. С чего бы это? В группы журналистского мастерства записалось народу чуть ли не вдвое больше, чем в прошлом году. Казалось бы, выбор талантов увеличился, ан нет. То ли новенькие менее амбициозны, то ли менее одарены, чем их предшественники. Словом, пишут они более или менее охотно, а печатать нечего — одна неуклюжая ерунда, к тому же на плохом языке.

Надо побеседовать с профессором Нортоном, который курирует газету. Джим пометил в своем блокноте: "Посоветоваться с пр. Нортоном".

Затем отыскал сделанные со слов Фейт заметки об убийстве животных на курсе ботаники, перечел их, пожевал губы и решил это дело никому не поручать. Сам напишет. Поэтому он сунул листок с заметками в карман пиджака, чтобы поработать дома.